Характеристика семейно-бытовая: с женой вел себя так, что это стало предметом разбирательства в товарищеском суде. Нес­колько месяцев назад вовсе бросил ее с ребенком и с тех пор живет у случайных женщин, у приятелей. Жена ничуть не удиви­лась расспросам, даже не поинтересовалась, в связи с чем мили­ция разыскивает Красовского. На миловидном, припухлом со сна лице ее было написано: давно пора.

Да, настоящих друзей у ее мужа не водилось. Но приятелей – предостаточно. Проверили наиболее вероятные адреса. Безре­зультатно. Где-то Красовского видели неделю назад, где-то – третьего дня. Но все это были не те места, где прятали Красовско­го, и не те люди, которые пошли бы с ним на преступление. Правда, они в свою очередь называли новых, и круг поисков расширялся, но путь мог оказаться слишком окольным и длин­ным. Дело же требовало быстрых прицельных бросков.

Одна из идей базировалась на следующем. Про Красовского говорили: очень высокого мнения о себе, агрессивен, любит зате­вать скандалы и драки. А не имел ли он неприятностей с мили­цией? И если да, то какие и – главное – в чьей компании?

Во всех райотделах города одновременно приняли соответству­ющую телефонограмму – и ответы не заставили себя ждать. Да, Николай Красовский имел несколько столкновений с милицией. В частности, его задержали за пьяный дебош, в котором вместе с ним участвовал некто Мезис, прежде судимый. Но раз прежде судимый, то отпечатки его пальцев хранятся в дактилотеке.

И вот в 10 часов 20 минут десятого января эксперт НТО поднял­ся в штаб розыска – кабинет Кавалиериса – с дактилоскопичес­кими картами в руках. Отпечатки трех пальцев правой и двух пальцев левой руки Владимира Мезиса точно совпали со следами, найденными на крышке багажника, на задней дверце и на метал­лической поверхности трубы, раскроившей голову инкассатору.

Истекло двенадцать с половиной часов с момента преступле­ния…

Было известно, что Мезис дома. Но один ли? Не исключено, что с ним Красовский, и оба окажут вооруженное сопротивление.

– Ах, если б так! – втайне надеялся каждый. Пусть сопротив­ляются, пусть хоть из пушек палят – одолеем, только бы взять обоих разом!

Группу задержания возглавил начальник уголовного розыска Курков. Молодой лейтенант, все это время не выпускавший кинокамеру из рук и разрывавшийся на части, стараясь поспеть в наиболее горячие точки, теперь пристроился у чердачного окна в соседнем здании.

То, что запечатлел объектив, не вяжется со сложившейся картиной подготовки к стремительному захвату двух преступни­ков. Спокойные, обыденного вида фигуры поодиночке и парами приближаются к четырехэтажному старой постройки дому под крутой черепичной крышей. Одни скрываются во дворе (там черный ход и кухонное окно квартиры Мезисов), другие (среди них и Курков) – в подъезде. Через секунду уже и не скажешь, сколько их было – четверо, семеро? Незаметные, неторопливые, без единой «сыщицкой» черты во внешности…

Когда-то Михаил Иванович Курков был моряком. А потом 22 года отдал службе в милиции. Уж он-то знает, как провести операцию: не привлекая лишнего внимания, не спугнув преступ­ника и не рискуя зря своими людьми.

Пока на четвертом этаже происходит то, чего снаружи не видно, у дома останавливается машина, поодаль – вторая и третья. Минута ожидания. И вот выходят – операция закончена!

Владимир Мезис оказался в квартире один и попыток к сопро­тивлению не предпринял. Отпер дверь, повел хмельными глаза­ми по лицам людей на лестничной площадке, отшатнулся… и начал натягивать пальто.

Внизу он послушно сел в оперативную машину между сотрудни­ками уголовного розыска. Впереди с шофером – Курков. Никто из прохожих даже не обернулся – на что тут смотреть? Машина тронулась.

В две другие погрузились остальные. Скатился с чердака опера­тор. Поехали. И тут увидели, что «Волга» Куркова свернула не к Управлению. Набирая скорость, она мчалась к окраине, к выезду из города.

«Мы едем брать Красовского!» – такая мысль сверкнула у каждого. Действительно, ведь это первое, о чем должны были спросить Мезиса, и если он «раскололся», то…

Но Мезиса не успели ни о чем спросить. Едва тронулись с места, он заговорил сам, не дожидаясь вопросов.

– Мы его убили, – тупо сказал он. – Мы его убили…

– Убили кого?

– Того парня… Мы с Николаем его убили…

– Какого парня?

– Того… Шофера…

– Инара Карпова?

– Шофера… Да, Инар… Фамилии не знаю…

От Мезиса разило водкой, но слова его не были пьяным бредом и, к несчастью, «слишком хорошо» все объясняли!

– Где это произошло?

– В лесу… вчера…

– И дальше?

– Там и бросили… Он еще хрипел…

А вдруг несмотря ни на что Карпов еще жив?..

Полосатый столбик с указателями на загородном шоссе. Раз­вилка.

– Направо, – пробормотал Мезис.

Свернули направо. Дорога извивалась, углубляясь в лес.

– Далеко еще?

– Километров десять…

– Как вы заманили сюда Инара Карпова?

– Николай наврал, что надо съездить к теще.

– А где же все-таки сам Красовский?

– Не знаю.

В который уже раз. Тупо, безучастно, как автомат.

– Здесь остановите… Дальше пешком…

По сторонам просеки торжественные, раскидистые высились ели. На просеке было бело, под елями темнела земля: весь снег осел на ветвях.

Шли молча, торопливо. Мезис приостановился, отыскивая припорошенные за ночь следы, и указал вбок. Лес прорезала старая, полузаплывшая линия окопов – память войны.

– Где-то здесь… В траншее.

Почти побежали. И вот куча беспорядочно сваленных сучьев, сверху немного лапника. А под ними, когда раскидали, неестест­венно скрученная окоченевшая фигура. И белое мертвое лицо, присыпанное сором валежника.

Стоя на высоком краю окопа, нацелясь вниз, оператор снимал тело. Кто-то придерживал лейтенанта под локти, чтобы не подра­гивали руки. Он взял средний план, наездом довел до крупного: полуоткрытые глаза Инара. Сколько хватило сил (моральных) фиксировал так объектив, потом повел камерой по лицам товари­щей. Товарищи его смотрели вниз. Они не были новичками и не содрогались от ужаса. Однако есть мгновения, тяжелые при любой закалке. Особенно, когда на памяти фотографии, виденные в доме Карпова: красивый стройный парень обнял за плечи девуш­ку в фате; он же, смеющийся, с ребенком на коленях; семейный портрет, когда их стало уже четверо…

Лицо Мезиса ничего не выражало.

– Чем вы убили Карпова?

Мезис обернулся к Куркову.

– Вилами.

Тому показалось, что ослышался.

– Чем?

– Вилами… Мы их приспособили. Отпилили ручку… укороти­ли, чтоб удобней, и оставили только один зуб.

В «Волге» на улице Стучки ничего похожего не обнаружили.

– Куда потом дели этот… инструмент?

– Закинули в сугроб.

– Сможете указать, где?

– Могу, наверно…

Смог, показал. С равнодушной готовностью.

Так же откровенно и безразлично держался Мезис в тот день на допросе у следователя прокуратуры – старшего советника юстиции Раупса.

– На каком языке будете давать показания?

– На русском.

– Ваши показания записываются на магнитофон.

Мезис вяло взглянул на кружащиеся бобины, отвернулся.

– Расскажите, когда и как возник замысел преступления.

– Ну, третьего числа… да, третьего, мы сидели у нас дома. Выпивали. И тут Николай предложил мне мокрое дело и деньги.

– Это его буквальные слова?

– Нет, он сказал: «Там должны быть убийства». Ну, я согласил­ся. Тогда он предложил мне свой план. Как он сказал, план этот он давно вынашивал.

– Какой же был план?

– План был такой. Убить шофера, и Николаю возить инкасса­торов вместо него. Я должен быть в багажнике. Когда наберется большая сумма, мы в удобный момент должны убить инкассато­ров по одному, забрать деньги и скрыться.

(К этому времени было уже известно, что в осуществлении второй половины замысла Мезис участия не принимал. Так он говорил, и это подтверждалось сведениями, что он вернулся девятого января домой за четверть часа до происшествия у «Турайды».)