— Входи.

Мацумото не изменился, только щёки запали и лицо слегка похудело, отчего улыбка японца казалась какой-то детской.

— С возвращением, Таня-тян.

— Рада видеть тебя.

— Слышал о твоей находке. Ты герой.

— Это мне уже говорили. Как ноги?

— Как новенькие.

В палате повисло молчание, грузное и неловкое. Мацумото смотрел на Таню, не отрываясь. Она поддёрнула одеяло выше, накрутила на палец кончик косы, отвела взгляд. То, что казалось простым и ясным в катере или пещере, вдруг стало до невозможности стыдным, даже опасным. Таня словно в первый раз увидела японца — жаркие чёрные глаза и морщинки-лучики возле них, сжатые губы, короткие пальцы с белёсыми ногтями, синюю татуировку вокруг запястья. Она ощутила его запах — дыхание мяты, лёгкий одеколон, какая-то химическая горчинка, терпкий и резкий пот. И почувствовала, что Мацумото обрадовался её возвращению — сильней, чем она ожидала.

— Как твои свинки? Не передохли, пока болел? — Таня ляпнула первое, что пришло в голову.

— Никак. Дрыхнут так же крепко, как и в норе у мамочки. Совершенно не желают быть подопытными кроликами, — попробовал пошутить Мацумото.

— Спят усталые свинята, — зевнула Таня.

— И ты спи, — подмигнул Мацумото. — Ещё наговоримся. Хорошо, что ты вернулась.

— Не надейся, я ненадолго — встану на ноги и назад.

— Сумасшедшая русская! Так тебя и отпустят.

— А кто будет господину командору таскать драгоценные камешки?

— Ли.

— Аннабел? — оторопела Таня.

— Нет, Мэй Ли, твоя соседка. Она сделала вывод, что гусеницы вообще лишены органов слуха — и оказалась права, мы вскрыли тушку детёныша в лаборатории. Она проглядела все фотографии и составила первый словарь в полтора десятка фраз-жестов. Она убедила Хаву Брох, а потом они вдвоём насели на командора, что эксперимент следует продолжать и лучше, если специалистов окажется больше одного — как на любом корабле всегда минимум два телепата.

— И что?

— Сегодня в восемь утра она спустилась в пещеру. Ждём связи.

— В моём костюме?

— Нет, в «коже» посыпанной корицей. В катере до сих пор пахнет, как в булочной.

— И ты её отвёз?

— Я помню дорогу и уже на ногах, — Мацумото слегка смутился. — Ты огорчена, Таня-тян? В корабле незаменимых нет и не должно быть. Прости.

Правота японца расстроила Таню, но пришлось согласиться. Эксперимент должен продолжаться.

— Мэй Ли хороший специалист. Будем надеяться, ей повезёт. А теперь я хочу отдохнуть.

— Хорошо, Таня-тян. Я приду завтра. Соскучишься — звони по комму.

Мацумото отсалютовал Тане, и вышел, не оглядываясь.

…Новость и вправду больно задела. Словно Мэй Ли не в пещеру полезла, а в ящик с её, Таниным, нижним бельём. Подгорный город гусениц стал для девушки её собственным секретным миром, и она не желала им делиться. Теперь Мэй получит лавры первопроходца. Ну и космос с ней. Словарь, который составила Ли, надо глянуть — незаинтересованный наблюдатель делает лучшие выводы. Эгоизм дурное чувство, чем больше людей начнет работать над проблемой, тем успешнее выйдет её решить. В любом случае слава и премия за хлопчатый кварц достанутся мисс Татьяне Китаевой. Мелочь, но радует.

Таня крутнула комм и активировала Ай-телик. Зазвучала знакомая музыка, в потемневшей палате запахло коньяком и больницей. Доктор Спок проснулся в своем кабинете рядом с обворожительной нимфоманкой с пиратского корабля. Медесестра миссис Хадсон предъявила на завтрак новенькую историю болезни — несчастного хальса-эмпата с аллергией на ложь. Доктор Зло сменил ориентацию. Психотехник Итай, воображающий себя доктором Пигмалионом, сделал пластику физиономии натурал-феминистке. У киберхирурга Майкрофта случилось растроение личности. Заорала тревога — гастарбайтер из трюма Альфы, обнаружена гемморагическая лихорадка, острозаразный штамм, полная дезинфекция!!! Модель Ай-телика устарела, 4D комбинезона к ней не прилагалось, но эффект присутствия всё равно возбуждал нервы.

Милые глупости помогли отвлечься и успокоиться. Но ненадолго — отправив к воронам проблему Мэй Ли, Таня задумалась о Мацумото. По нормативам всем астронавтам перед дальними трассами делали комбинированную обратимую стерилизацию, дабы избавить мужчин от женских критических дней, а женщин от риска беременности. Побочный эффект — ощутимое снижение либидо — помогал дисциплине на кораблях. В личную жизнь астронавтов, впрочем, никто не лез, лишь бы она не мешала работе. Обычно все бурные романы закипали и гасли в первые месяцы полёта, затем команда превращалась в дружный рабочий муравейник. О чувствах и тем паче о близости забывали — до возвращения.

После принятия поправки к Биллю о правах землянина, гарантирующей всем гражданам право продолжения рода, люди стали относиться друг к другу куда спокойнее. В юности Таня, как большинство сверстников, прожила пару лет в студенческой семье-коммуне, ушла оттуда в работу и с тех пор избегала глубоких связей. Личная жизнь отнимала неоправданно много сил. От фотографии и созерцания звёзд отдача была мощнее. Она хотела оставаться свободной. В том числе и от лишних привязанностей. Мацумото казался ей столь же самодостаточным, независимым, погружённым в свои задачи. Ненужные эмоции могли бы осложнить жизнь обоим — ещё минимум четыре года им придётся сталкиваться в узких коридорах корабля. Впрочем, проблемы стоит решать по мере их поступления, а Мацумото их пока что не создавал.

Неожиданно сериал показался Тане до тошноты пресным. Она переключила канал и вышла в корабельную сеть. Все плёнки оказались проявлены, отсканированы и сложены в личный архив. Осталось только просмотреть тысячу с небольшим карточек, чем Таня и занялась, то восхищённо ахая, то ругая себя за безобразное качество снимков.

От фотографий усталую, но довольную Таню оторвал щелчок комма. Чёртов ян… господин командор, входите!

Грин выглядел усталым, но довольным.

— Кварц оказался кварцем, вам уже доложили Китаева! Поздравляю, вы сделали важное дело. Не позже чем через неделю рассчитываю, что вы продолжите исследования.

— А вы говорили, господин командор, что в космосе героям не место, — хихикнула Таня.

— Вы исключение. Вам, мисс, вообще нравится быть исключением из правил.

— Победителей не судят, — Тане нравилось злить командора.

— Проигравшие получают анабиозку, — поморщился командор. — Через полгода мы стартуем. Земля приказала собрать максимум информации о наших сильфах и гусеницах, составить карту возможных месторождений «хлопка» и привезти с собой столько кристаллов, сколько влезет в корабль. При этом упаси боже испортить отношения с аборигенами — возможно кварц продукт метаболизма гусениц или они глотают его, как птицы глотают камни для лучшего переваривания пищи.

— Вы больше не хотите посадить меня в карцер?

— Хочу. Очень хочу, — признался командор. — Но, учитывая, как обстоят дела, предпочту просить вас вернуться к работе как можно скорее.

— Если я правильно поняла, моё место уже занято, — Таня с невинным видом подняла глаза к потолку.

— Уже свободно. Мэй Ли вернулась на базу полчаса назад. Невредимая, но невероятно вонючая. Говорит, каждая встречная гусеница пыталась её пометить, а разговаривать ни одна не стала. Так что поторопитесь — с вами они, по крайней мере, не агрессивны.

— Как прикажете сэр. Завтра я поговорю с Мэй — возможно она допустила ошибки в жестикуляции или выбрала не тот запах. Кстати, сэр… извините, а одежда, в которой я прилетела — цела?

— «Кожу» уничтожили — ремонту она не подлежала. Сильфов плащ сохранили — Хава настояла, что пригодится.

— Прекрасно. В тот же день, как меня выпишут, надеваю это тряпьё и отправляюсь назад в пещеры. Я соскучилась по моим мохнобрюхим друзьям, — настроение у Тани стало прекрасным. — Что-нибудь ещё, командор Грин, сэр?

— Премия, — хитро прищурился командор и достал из кармана «разгрузки» вкусно булькнувшую фляжку — Коньяк. Армянский. Почти сто лет.

— Аморально нарушать правила! — почти всерьёз возмутилась Таня. — Спиртное в рейсах запрещено.

— Зато приятно, — ответил Грин. — Ваше здоровье!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: