– Сен-Вир? – Хью поклонился ему. – Вас удивляет паж Аластейра? Забавно, не так ли?

– Ваш слуга, Давенант. Да, забавно. Кто этот мальчишка?

– Не знаю. Аластейр подобрал его вчера. Зовут его Леон. Надеюсь, мадам, ваша супруга, в добром здравии?

– Да, благодарю вас. Аластейр его подобрал, вы сказали? Как так?

– Он идет сюда, – ответил Хью. – Лучше спросите прямо у него.

Эйвон подошел, шелестя шелковыми полами кафтана, и поклонился графу де Сен-Виру.

– Дорогой граф! – Карие глаза исполнились насмешки. – Мой бесконечно дорогой граф! Сен-Вир сухо поклонился в ответ.

– Господин герцог!

Джастин достал усыпанную драгоценными камнями табакерку и предложил ее. Хотя Сен-Вир был высок, он выглядел плюгавым рядом с этим человеком великолепного роста и надменной осанки.

. – Щепотку табака, дорогой граф? Нет? – Он отбросил с белой руки кружевной манжет и грациозно взял понюшку. Его тонкие губы улыбались, но не слишком приятной улыбкой.

– Сен-Вир залюбовался твоим пажом, Джастин, – сказал Давенант. – Он привлекает немалое внимание.

– Не сомневаюсь. – Эйвон повелительно щелкнул пальцами, и Леон тотчас подошел к ним. – Он почти единственный в своем роде, граф. Прошу вас, разглядывайте его сколько угодно.

– Ваш паж меня нисколько не интересует, мосье, – сказал де Сен-Вир резко и отошел.

– Позади меня! – Приказание было отдано ледяным тоном, и Леон тотчас отступил на два шага. – Наш достойнейший граф! Утешь его, Хью.

Эйвон направился к столу, где играли в ландскнехт.

Давенанта почти сразу позвали к другому столу, и он сел играть в фараон с Сен-Виром в качестве партнера. Томный щеголь напротив него начал сдавать.

– Mon cher[10], ваш друг всегда так оригинален! Зачем ему здесь паж? – И он посмотрел в сторону Эйвона.

Хью взял свои карты.

– Откуда мне знать, Лавулер? Без сомнения, у него есть причина. И – прошу извинить меня! – мне приелась эта тема.

– Он такой… такой необычный, – сказал Лавулер, словно в оправдание. – Я говорю про пажа. Рыжие волосы, но просто пылающие огнем! И синие-синие глаза. Или сине-черные? Овальное личико и патрицианский нос… Джастин удивителен! Вы согласны, Анри?

– О, разумеется. Ему следовало бы стать актером. Quant `a moi[11], то позволю себе заметить, что герцогу и его пажу уделено достаточно внимания. Ваш ход, Маршеран.

За столом Эйвона один из игроков зевнул, отодвигая стул.

– Mille pardons[12], но меня замучила жажда! Пойду освежусь,

Партия завершилась, и Джастин поигрывал стаканчиком с костями. При этих словах он поднял глаза на Шато-Морне и сделал ему знак не вставать.

– Мой паж принесет вина, Луи. Он здесь не только для того, чтобы его разглядывали. Леон!

Леон выскользнул из-за спинки стула Эйвона, откуда с интересом следил за игрой.

– Монсеньор?

– Канарского и бургундского. Сейчас же. Леон робко пробрался между столами к буфету и вскоре вернулся с подносом, который подал Джастину, опустившись на одно колено. Джастин молча кивнул на Шато-Морне, и, покраснев из-за своего промаха, Леон отошел с подносом к тому, а затем, подав вино остальным, вопросительно посмотрел на своего господина.

– Пойди к мосье Давенанту и узнай, нет ли у него для тебя распоряжений, – небрежно сказал Джастин. – Не хотите ли попытать удачу в костях, Корналь?

– Как вам угодно. – Корналь достал из кармана стаканчик с костями. – Пятьдесят золотых? Вы бросите первым?

Джастин лениво рассыпал кости по столу и, повернув голову, посмотрел на Леона. Паж остановился у локтя Давенанта. Хью взглянул на него.

– Леон? В чем дело?

– Монсеньор прислал меня, мосье, спросить, нет ли у вас для меня распоряжений?

Сен-Вир метнул в него быстрый взгляд, откинулся на спинку стула, а его рука на столе полусжалась в кулак.

– Благодарю тебя, никаких, – ответил Хью. – Хотя… Сен-Вир, вы не откажетесь выпить со мной? И вы, господа?

– С удовольствием, Давенант, – сказал граф. – А вы, Лавулер?

– Особой жажды я пока не испытываю. Но если вам хочется пить, я присоединюсь.

– Леон, будь добр, принеси бургундского.

– Слушаюсь, мосье, – ответил Леон с поклоном и вновь направился к буфету, поглядывая по сторонам. Ему начинало тут нравиться. Он не забыл урока, преподанного ему Эйвоном, и первому предложил серебряный поднос Сен-Виру.

Граф повернулся, взял графин, медленно наполнил рюмку и протянул ее Давенанту. Затем налил вторую, не спуская глаз с лица Леона. Почувствовав этот упорный взгляд, Леон бесхитростно посмотрел прямо в глаза графа. Тот все так же наклонял графин, но на долгую минуту его рука застыла в воздухе.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Леон, мосье.

Сен-Вир улыбнулся.

– И только?

Кудрявая голова отрицательно покачнулась.

– Je ne sais plus rien, m'sieur[13].

– Так неосведомлен? – Сен-Вир наполнил третью рюмку и, взяв четвертую, сказал: – Мне кажется, у господина герцога ты недавно?

– Да, мосье. Как угодно мосье. – Леон поднялся с колена и посмотрел на Давенанта. – Мосье?

– Это все, Леон. Благодарю тебя.

– Так, значит, он тебе пригодился, Хью? Разве я не умно поступил, взяв его с собой? Ваш слуга, Лавулер.

Мягкий голос заставил Сен-Вира вздрогнуть, и он пролил на стол несколько капель вина. Возле него, поднеся к глазам лорнет, стоял Эйвон.

– Просто принц среди пажей, – с улыбкой отозвался Лавулер. – Как вам сегодня везет, Джастин?

– Докучливо, – вздохнул герцог. – Уже неделю ни единого проигрыша. Судя по задумчивому выражению Хью, он не может сказать того же. – Подойдя к Хью сзади, он положил руку ему на плечо. – Надеюсь, мой милый Хью, я принесу тебе удачу.

– Пока этого еще не случалось, – возразил Хью и поставил на стол допитую рюмку. – Еще партию?

– С удовольствием, —.кивнул Сен-Вир. – Нам с вами приходится худо, Давенант.

– А вскоре будет еще хуже, – заметил Хью, тасуя колоду. – Лавулер, прошу вас, в будущем напоминайте мне, чтобы я садился играть, только если моим партнером будете вы. – Он начал сдавать карты, негромко сказав герцогу по-английски: – Отошли мальчика вниз, Аластейр. Он ведь тебе здесь больше не нужен.

– Я воск в твоих руках, – ответил его светлость. – Все, что требовалось, он уже совершил. Леон, жди меня в вестибюле. – Он протянул руку, взял карты Хью, снова положил их, пробормотав «подумать только!», и некоторое время молча следил за игрой.

После своего хода Лавулер обратился к нему:

– Где ваш брат, Аластейр? Такой очаровательный юноша! И совсем, совсем сумасшедший!

– До прискорбия. Руперт, как полагаю, либо

томится в английской долговой тюрьме, либо живет щедротами моего злополучного зятя.

– Супруга миледи Фанни, да? Эдвард Марлинг, n'est-ce pas? У вас ведь только один брат и одна сестра?

– Мне и их с избытком хватает, – сказал его светлость.

Лавулер засмеялся.

– Voyons![14] Как она забавна, ваша семья! И вас не связывают узы любви?

– Весьма слабые.

– Но я слышал, что вы их вырастили, ваших сестру и брата!

– Что-то не припоминаю, – сказал Джастин.

– Послушай, Джастин, когда скончалась твоя матушка, ты крепко взял вожжи в руки! – вмешался Давенант.

– Совсем не крепко, мой милый. Только чтобы они меня чуточку боялись, не более того.

– Леди Фанни очень тебя любит.

– О, разумеется! Время от времени, – невозмутимо ответил герцог.

– А! Миледи Фанни! – Лавулер поцеловал кончики пальцев. – Она – ravissante[15], вот что я скажу!

– И добавьте, что Хью выиграл, – произнес герцог, растягивая слова. – Поздравляю, Давенант! – Он чуть переменил позу, так, чтобы смотреть прямо на Сен-Вира. – Как здоровье мадам, вашей обворожительной супруги, мой дорогой граф?