Не затронувши губы,

Хлынет белиберда!

Проберёт до печёнок,

Хоть темно чересчур,

Если крикнет Кручёных:

«Дыл, бул, щур, убещур».

Может, то паранойя

Или пьяны все в лоск?

Это Кафка и Гойя,

Ионеско и Босх.

Дездемона с арапом...

Вот он, чёрт побери,

Мир с горящим жирафом

Сальвадора Дали.

Взял алхимик реторту...

Тупо молится курд

Не кому-то, а чёрту!..

Это ли не абсурд?

По взметённому праху

Слышен топот бахил —

Все никак черепаху

Не догонит Ахилл.

Вьётся с пчёлами трутень...

Ведь и прямо с крыльца

Вот он мир, что абсурден

От конца до конца.

Желчью полнится печень:

Ну, возьми, хоть — верблюд...

«Мир-то, братцы, конечен!» —

«Ну уж это абсурд!»

Нос расплющен, как в боксе,

Голова на спине:

В вечность на парадоксе

Скачут, как на коне.

Только б как ни скакала

Их ватага, но стоп:

Впереди иль Сахара,

Иль болотная топь.

Свесил голову к груди:

«Вот те раз, угодил!»

И стоит на распутье,

Что там твой богатырь...

В том абсурде, как в вальсе,

Можно долго кружить.

Покружился, а дальше

Надо ж как-то и жить...

Ну нельзя же вертеться

Век в бесовском кругу?

Надо ж и оглядеться

И присесть к очагу.

Разверзается бездна,

Лишь на сей станешь путь...

Лишь бы было не пресно,

А уж там как-нибудь.

Как же быть с общим местом?

Его выверни так,

Как решительным жестом —

Наизнанку пиджак,

А по цели, как в тире,

Бей с усмешкою злой:

«Дважды два есть четыре».—

«Аксиома?» — «Долой!..»

Доведёт до инсульта

Этот толк, этот суд,

Эта жажда абсурда

Или этот абсурд.

1968

ПЛЮЩ

Стоят в пустыне пирамиды...

Им тысячелетья нипочём!

...А на кладбищах перевиты

кресты могильные плющом...

И, загородку обвивая,

под слабым ветром трепеща,

куда-то вверх ползёт живая,

срываясь,

ниточка плюща...

...Пускай

покинувшие троны,

окаменевшие в гробу,

скрипя зубами, фараоны,

выносят с вечностью борьбу!..

1972

* * *

Моего поколения люди,—

Сколько боли, потерь и утрат!..

И глаза, словно капельки ртути,

Всё на месте никак не стоят.

Вот седины, вот мощные плеши...

Артиллерию выгнав в луга,

Вы ломали ведь в юности бреши

В укреплённых районах врага!..

Вы в глубоких разведках седели.

Заставляли народы дрожать...

Вы на долгих собраньях сидели

И боялись от страха дышать.

Вы кромсали круги каравая,

Батальон подымали на дот.

Лизоблюдов улыбка кривая

Так, ребята, ведь вам не идёт!..

Моего поколения люди,

Мы ушли, отработав, в запас.

Я чего-то стыжусь, а по сути

Мне бы надо гордиться за вас.

Мы сидим словно перед заданьем...

И как в муке кричим родовой.

Так давайте же песню затянем —

Этот хриплый припев фронтовой.

Мы бывали пьяны и тверёзы:

Сколько чаш — этих горьких цикут!..

Мы поём, и серьёзные слёзы

По серьёзным морщинам текут.

1967

* * *

Лежачих не бьют...

Любят падчерицы мачех.

Я слыхал в болотцах рачьих

Свист. Но я вас потрясу:

Я видал, как бьют лежачих —

Каблуками по лицу.

Хвост цыган пришил кобыле.

Было раз — скалу разбили

Криком: «Отворись, Сезам!»

...Я видал: лежачих били

По глазам и по слезам...

1967

СЕРЕБРЯНЫЙ БОР

Когда мне вдруг захочется

Увидеть сразу весь мир —

Я закрываю глаза.

В детстве, наморщив лоб,

Я бродил по Серебряному бору.

Надо мной скрипящие сосны,

Раскачиваясь,

с трудом,

Размешивали кронами белесоватое небо.

Я удивлялся, когда в ответ

На брошенный камень

В пруду раздавался всплеск.

О, великий закон, по которому

Следствие непременно

Вытекает из причины!

Я утвердился в нём

За несколько десятилетий

Своей жизни.

Я спокоен.

Всё правильно.

Цепь прочна.

Но почему, когда я закрываю глаза,

Я вижу весь мир?

1959

РАЗНООБРАЗИЕ

Когда я пришёл из армии,

Первое, чем я был поражён,

Это было — разнообразие...

Я брёл в яловых сапогах

По городу, глазея по сторонам.

«Для чего,— думал я,—

Вместо единой гимнастёрки

Столько разных одежд?»

Можно ослепнуть от этих

Ситцев, наваленных на полки!

Устанет язык перечислять названия.

«Зачем,— думал я,—

Вместо ежедневных щей да каши

Это бесконечное количество блюд?»

Десятки видов паштетов,

Тысячи видов соусов.

Колбасы как таковой нет!

Субстанция под названием «колбаса»

Разбилась на сотни форм:

Краковская, любительская, чайная.

И так без конца.

Дурная бесконечность!

Вместо спирта

(Я знал его два вида:

Разбавленный и неразбавленный)

В бакалейном магазине

Спектр ярких этикеток

На бутылках всех видов и форм.

Пудовая поваренная книга

Потрясла меня.

Библия еды! Ветхий завет гурманств.

Атлас неведомых

Гастрономических материков:

Сто шесть способов

Приготовления печёнки!

«Зачем?» — опрашивал я.

Я видел, как в ювелирном магазине

Женщина подбирала запонки:

«Мне нужен камешек

Зеленовато-синий,

Переходящий в лиловый,

А вы мне даёте

Лилово-зелёный,

Переходящий в синий!..»

Боже мой! Я сходил с ума!

Я погибал среди этих тонкостей,

Оттенков, нюансов.

Я брёл, волоча яловые сапоги,

Я был ошарашен, подавлен,

Сбит с толку.

И вдруг я понял:

Природа боится однообразия!

Она дробит и дробит

В своей гигантской ступе

Всё, что попадает под руку.

Мир — это лес,

В котором нет и двух

Одинаковых листочков.

Разнообразье — принцип,

Лежащий в основе жизни.

Ищите камешек того неповторимого оттенка,

Который единственно вам нужен.

Добивайтесь, бегайте,

Умоляйте!

Лишнее — необходимо!