Осман. Иванов, молчи! Зачем говоришь, когда не понимаешь?

Юнус. Иванов говорит правду. Наши адаты, наши предрассудки дики. Изменить отношение к женшине, порвать со всеми предрассудками нашей жизни – вот основная задача данного момента. Чтобы вырваться из этих оков, надо быть твердым, не считаться ни с чем, и в данном случае нельзя потакать кровничеству. Его арестовали поделом.

Осман. Правда? Хорошо. Сальмурза твой брат, а не мой, дело твое.

Иванов. Не в брате дело...

Осман. Когда ты не понимаешь, так молчи или говори с твоим товарищем Юнусом, а не со мной!

Иванов. Экий человек, ему говоришь по-человечески, а он бесится, ну тогда я ухожу.

(Выходит).

Юнус. Осман, к чему ты все это говоришь? Нет человека, с которым я мог бы говорить, как с тобой, а ты...

Осман. Ну хорошо, не буду об этом, лучше расскажу, как было. Пошел я в милицейский участок. Меня допустили, вошел в камеру к Сальмурзе, даже испугался, как он побледнел, увидев меня. Но ничего не сказал. Отвернулся и сел. Я стоял, стоял, не знал, что сказать. Потом говорю: « Сальмурза, я пришел к тебе», а он не отвечает, как будто это я не ему. Ну, потом, я попрощался и вышел, он даже не взглянул в мою сторону. Ох, Юнус, зачем это случилось так?

Юнус молчит.

Тебе теперь никогда нельзя будет вернуться в Ингушетию, ты для нее умер.

Юнус. Нет, неправда! Я буду жить и работать в Ингушетии. Много еще там таких, как я, младших братьев, много несчастливых девушек и женщин страдают. Пусть мне больно, но надо сделать так, чтобы другим было лучше жить.

Осман. Будет ли такое время?

Юнус. Будет. Не верить в это – значит не верить в Советскую власть!

Занавес.

Действие происходит в доме Гайрбека, в комнате для гостей. Сальмурза, Якуб, Магомед, Мурцал, Муса и другие родственники Сальмурзы. Сальмурза, Якуб, Магомед, Муса и некоторые другие вооружены.

Якуб. Что-то скажет Таусултан нашим старикам? Разорила тебя, Сальмурза, эта вражда, да и родственникам твоим нет покоя.

Сальмурза. Не очень холодно моим родственникам от моей вражды, каждый старается отделаться от услуги. Все норовят отговориться. Боятся быть убитыми.

Муса. Зачем говоришь неправду перед чужими? Ты можешь ругать нас, мы не обидимся, но позоря нас, ты позоришь себя, потому что, если мы недостойные мужчины, то лучших у тебя нет.

Сальмурза. Ты бы молчал. Забыл, когда тайком ездил от меня на работу? Боишься злобы Таусултана. Никто из вас даже не заглянет к нам в дом, кроме Бимурзы, тот настоящий мужчина и хороший родственник.

Муса. Врешь ты!

Якуб. Сальмурза, будь спокойнее. Твоя родня делает для тебя что может. У каждого своя забота и свое горе, и какой ингуш для своего родственника не сделает все, что в его силах. Магомед. Я с Якубом братья, для Сальмурзы и для него не пожалеем ничего, даже жизнь. Пусть к нам обращается, если ему что не достает.

Мурцал (Магомеду). Сальмурза должен знать, что мы его фамильные братья и не пожалеем нашей жизни, если того потребуют обстоятельства или честь. А самому ему надо подумать над тем, чтобы изменить свое поведение.

Сальмурза. Какое поведение? Ты хочешь сказать, что я ворую лошадей? Зачем об этом раньше не говорил! Или, может, ты скажешь, что мне делать, кроме воровства? Работать мне нельзя. Вы трусы и боитесь со мной выезжать в поле или лес, а одному ездить – значит быть убитым из засады, а кормить стариков я должен? Или, может, ты, Мурцал, будешь об этом заботиться? Я краду у того, у кого нужно. Так всегда поступают мужчины, и позорного в этом ничего нет. Теперь вдобавок меня, как бандита, ищет власть. При таких обстоятельствах пусть умный Мурцал научит меня переменить поведение и жить иначе. Молод, чтобы учить мужчин, и для этого самому нужно быть мужчиной!

Мурцал. Пусть будет, как ты говорил, я не мужчина, зато ты у нас знаменитость, потому что ты так прославил нашу фамилию.

Сальмурза (подскакивая к Мурцалу). Вон из моего дома, щенок! Не нужен ты мне, я и один сумею вести вражду.

Мурцал. Я уйду. Не надо быть смелым, чтобы из своего дома гнать родственников!

(Уходит).

Якуб. Успокойся, зачем обижаешь своих родственников? Они все желают тебе добра.

Муса. Ты можешь гнать всех нас, но мы не обидимся, и все же будем говорить тебе: перемени поведение, надо очиститься от суда, перестать воровать, а с кровниками, быть может, удастся примириться. Мужчина узнается только в несчастий.

Сальмурза. Я хозяин в своем доме. Я убил жену, потому что нужно было. Я ездил в Ростов, чтобы наказать Юнуса, но был арестован и отправлен этапом. Вы знаете, как я бежал из тюрьмы и начал воровать, чтобы не умерли мои старики с голоду. Я ничем не позорил свою родню.

Входит Гайрбек, он сильно постарел и сгорбился.

Гайрбек Кто обидел Мурцала? Почему он ушел?

Муса. Никто его не обижал. Он сам ушел.

Якуб (Гайрбеку). Нет ли каких вестей от Бимурзы?

Гайрбек. Бимурза собрал всех почетных стариков из ближайших трех селений и вместе с Ахметом-шейхом направил их к Таусултану молить о примирении с нами.

Магомед. Если приехал Ахмет-шейх, то Таусултан не сможет не послушать своего святого. Кажется, Таусултан сектант этого шейха.

Гайрбек. Да. Кроме того, Бимурза уговорил очень многих знаменитых мужчин нашей страны пойти к Таусултану, те пошли и обещали не выходить со двора Таусултана до тех пор, пока он не согласится на примирение.

Входит Маги – молодой человек.

Маги. Здравствуйте!

Гайрбек. Здравствуй, Маги, когда приехал?

Маги. Только что.

Гайрбек. Ну, что ты привез?

Маги. Не видали.

Магомед. Сразу наш народ не любит родниться. Нужно продолжать сватовство.

Маги. Я туда больше не поеду сватать, если бы не Соло-Хаджи, я бы не вернулся живым.

Гайрбек. Что случилось?

Маги. Мы целый час сидели в кунацкой Селимовых, к нам никто не заходил, а когда пришел дядя девушки, то он даже не дал договорить Соло-Хаджи, зачем мы приехали, а наотрез отказал. Это все ничего, но когда мы выехали со двора, то кто-то сказал нам вслед: «У ингушей один мужчина может иметь двух жен, а в доме Гайрбека одна женщина должна иметь двух мужей». И все засмеялись.

Муса (Маги). Ты там не смог умереть, а еще будешь называться мужчиной!

Маги. Со мной был Соло-Хаджи.

Сальмурза. Умирать никому не надо, это сделать сумею я сам, когда нужно будет.

Гайрбек. Ничего. Пусть говорят, а от Бимурзы нет никаких вестей?

Маги. Разве вы не знаете? Таусултан согласен на мир. Слава Всевышнему!

Гайрбек, Якуб, Муса (одновременно). Правда? Теперь мы поговорим с Селимовыми другими словами!

Гайрбек. Как было дело?

Маги. Старики и мюриды трех селений с Ахметом-шей- хом, Дудой Уми-Хаджи долго упрашивали Таусултана помириться. Наконец он согласился, так как не смог отказать в просьбе своему святому Устазу Ахмет-шейху и сказал: «Гайрбеку и его сыновьям я прощаю, хотя мне это тяжелей чем было, когда мне сообщили об убийстве моей невинной дочери, но пусть Гайрбек мне уплатит за тот позор, какой он нанес моему дому. Он убил мою невинную дочь, обесчестил ее позорной клеветой и закопали ее тело, как труп нечистого животного. За убийство дочери и нанесенный мне позор Гайрбек должен уплатить мне цену, как за две крови».

Муса. Этого не будет!

Магомед. Разве такие требования были среди ингушей?

Гайрбек. Таусултан хитер, он не захотел прямым отказом обидеть стариков и потому поставил такое требование, на которое не согласится ни один ингуш. Таусултан может требовать, а я скорей лишусь Сальмурзы и буду питаться подаяниями, чем соглашусь на такой мир, какого не знали наши отцы. Все это так, но что сказали старики, разве они не поняли хитрость Таусултана?