Пламмеру, конечно же, не нравилось, что его бывший подчиненный продемонстрировал перед всеми его несостоятельность, но чувство долга заставило его предупредить Джеба о том, с чем он теперь может столкнуться.

– Что такое? – спросил тревожно Джеб, зная заранее, что новости будут не из приятных.

– Когда Уилкинс и Нельсон удирали отсюда, они прихватили с собой краснокожую девочку. – Пламмер взглянул на Ханну, чтобы убедиться, что она не слышит их. – Лет одиннадцати-двенадцати.

– Продолжайте, – Джеб сжал кулаки. Он догадывался, что последует дальше.

– Так вот, на следующий день мы нашли ее. То, что они сделали с ней, полное бесстыдство, пускай даже она и была всего лишь команчи.

Джеб медленно разжал кулаки. Даже если бы он сейчас вмазал Пламмеру, это не изменило бы ни его, ни отношения любого другого солдата к команчи. «Хотя, – подумал Джеб, – черт побери, было бы лучше сделать это».

– Где она сейчас?

– Мы похоронили ее. Когда они закончили свое грязное дело, один из них пустил ей пулю в лоб. – Пламмер с содроганием вспоминал об этом. Ему доводилось видеть и куда более ужасные вещи, но он никогда не видел изувеченных детей.

Джебу хотелось завыть. Он знал, что это была за девочка. Идея взять ее наверняка принадлежала Уилкинсу. Ему даже не надо было закрывать глаза, чтобы представить себе ее хрупкое тело, грациозные движения, он вспомнил, что она говорила о «голубых мундирах». Он подумал о будущем, которого у нее никогда уже не будет. Он постарался отогнать от себя отвратительную картину того, что происходило, когда она оказалась в руках Уилкинса. Он заплатит за это. Своей жизнью.

Глаза Джеба впились в стоявшего перед ним Пламмера. Все произошло только из-за него.

– Капитан, на вашей совести все три жизни. Жизнь Кэйлеба Барнса, его сына и девочки-индианки. Не считая Тодда Шоу. Одним бандитом стало меньше, и его не пришлось вешать.

Пламмер не думал опровергать выдвинутое против него обвинение, но и не собирался показывать, что оно задело его. Человеку приходится принимать решения каждый день, некоторые из которых бывают и неправильными. Пламмер считал себя хорошим офицером и порядочным человеком, и многолетний опыт командира научил его не поддаваться эмоциям.

Он лишь кивнул головой и с облегчением увидел, что Гарретт возвращается с лошадью. Высказавшись, Джеб замолчал. Что сделано, то сделано. Но информация, полученная от Пламмера, изменила его планы. Он отыщет сначала безопасное место для Ханны, а сам отправится на розыски Уилкинса и Нельсона. И только тогда, когда эти двое будут мертвы, он увидится с Кэтрин и Слейдом в Нью-Мексико. Теперь проблема была лишь в том, чтобы найти для Ханны это безопасное место. Возможно, Уилкинс и Нельсон покинут Техас и никогда не вспомнят о Ханне. Но он совсем не был уверен в этом.

Джеб отвлекся от своих мыслей и стал осматривать лошадь, которую привел Гарретт. Джеб провел рукой по крепким мускулистым ногам мерина, поднял и осмотрел подковы. Наконец, он одобрительно кивнул головой: «Подойдет». Это животное не было таким же ухоженным, как лошадь проповедника, но достаточно надежным для Ханны.

Он взглянул на Ханну и улыбнулся.

– Вам надо полюбить его.

Брови Ханны удивленно поползли вверх, однако она позволила Джебу помочь ей сесть на лошадь. Она не стала возражать, только подумала, что Кэйлеб признавал лишь единовластие. И этот мужчина был точно таким же.

Джеб предупреждающе взглянул на Пламмера, опасаясь, что тот скажет что-нибудь лишнее в присутствии Ханны, и затем спросил:

– В какую сторону они направились? Пламмеру не было необходимости уточнять, кого Джеб имеет в виду.

– На восток, по направлению к Стейкт Плейн.

Кивнув головой, Джеб принял решение: он доставит Ханну в один из городков, где есть церкви, представители закона и приличные жители.

Церковь, конечно же, его словно обухом ударила по голове. Где еще, как не рядом с другим проповедником Ханна обретет свое счастье. Ему вовсе не было безразлично, будет ли Ханна счастлива, но он просто не хотел думать о ее невзгодах. Он как-то позабыл о том, что какой-нибудь очередной суровый представитель сана так же станет отравлять ей жизнь. Он также гнал от себя мысль о том, что кто-то другой, а не он, будет прикасаться своими руками к ее телу.

Ему необходимо было справиться со своим чувством. У него всегда были женщины – где угодно и в большом количестве, чтобы он вдруг стал мучиться из-за каждой из них. С ним никогда не случалось так много и так долго думать о женщине. Но это, вероятно, было связано лишь с тем, что у него давно не было женщины, а Ханна казалась ему такой же недосягаемой, как луна в небе.

Ни одна женщина не захочет заниматься любовью, если в ее жизни был лишь суровый муж, который без конца молился за нее, и трое насильников.

Джеб хотел, чтобы женщины пылали к нему страстью и желали его. С Ханной все было по-другому. Лишь у него полыхал внутри пожар, а погасить его сможет любая. И он воспользуется первой же возможностью.

Если бы Джеб захотел, они смогли бы еще в тот же вечер до полуночи попасть в маленький городок Шерман. Он не спрашивал себя, почему он не сделал этого. Он также не спрашивал себя, почему он устроил привал еще задолго до наступления сумерек.

Прикрепив кобуру винтовки к седлу Ханны, Джеб велел ей слезть с лошади. Взгляд Ханны был любопытным и даже недовольным, но она все же подчинилась приказу Джеба. За последние сорок восемь часов она уже хорошо изучила его и знала, что рано или поздно он отвечает на все вопросы, даже если она не спросит об этом прямо. Уже сорок восемь часов! Целых два дня. Как много произошло за такой небольшой отрезок времени. Еще два дня тому назад она была женой, безоговорочно подчинявшейся любому повелению своего мужа. Два дня тому назад она бы содрогнулась при мысли, что какой-нибудь другой мужчина, кроме ее мужа, прикоснется к ней, она вздрагивала так всякий раз, когда ночью ощущала на себе руку Кэйлеба.

Сейчас Джеб показывал ей, как обращаться с винтовкой. Своей рукой он направлял ее руку, располагая ее в нужной позиции на стволе винтовки. Ханне показалось, что в широких ладонях Джеба сосредоточилась вся сила мужских рук.

– Ханна, вы меня слушаете?

Ханне стало стыдно, что она отвлеклась. Когда он обратился к ней, она даже вздрогнула, закусив губу. Джеб заметил, что она занервничала.

– Ханна, я не собираюсь заставлять вас делать то, что вам не под силу! – вздохнул он.

Глядя в глаза, в которых отражалась лесная зелень, Ханна кивнула:

– Я знаю. – Она все еще не была полностью уверена в том, что ей нравится Джеб Уэллз, но одно она могла сказать точно: она ему доверяла.

После такого доверчивого признания Ханны Джеб долго не отрывал от нее глаз. А это было небезопасно. Еще ни одна женщина не смотрела на него с таким безграничным доверием.

– Я хочу, чтобы вы сами мне показали, как будете обращаться с вашим «шарпом», – грубовато сказал он.

– Зачем?

– Почему вы задаете столько дурацких вопросов? Ханна отвернулась и глубоко вздохнула. Кэйлеб так же ненавидел, когда она начинала расспрашивать. Она повернулась обратно, и глаза их встретились.

– Извините меня.

В это мгновение Джеб пожалел, что вдруг возникшее на ее лице новое выражение было словно стерто его раздраженным окриком. Она так ему понравилась.

– Я тоже прошу у вас прощения, – просто ответил он.

Когда Ханна вновь сосредоточила все свое внимание на оружии, Джеб вспомнил, что он уже во второй раз извиняется перед ней.

Он закрыл глаза, но не надолго, потому что в это время она неуклюже вытаскивала винтовку из кобуры. Он должен избавиться от нее, и как можно скорее!

Когда он открыл глаза, его взгляд упал на обрисованную ситцевым платьем линию ее бедра.

Скорее бы избавиться от нее.