Я не нашел того, чего искал так страстно,

И втайне чувствовал, что это все — напрасно,

     Хотел отдаться и не мог;

И как-то холодно я радовался счастью;

Я понял, что нельзя с душою душу слить,

Что никаким огнем, что никакою страстью —

     Моей тоски не утолить…

Скажи мне, почему душа моя томится

   И, возмущенная неполнотой

Земной любви, куда, куда она стремится

     С бессильной, жгучею тоской?

1886

«Печальный мертвый сумрак…»

Печальный мертвый сумрак

Наполнил комнату: теперь она похожа

На мрачную, холодную могилу…

Я заглянул в окно: по-прежнему в тумане

Возносятся дома, как призраки немые;

Внизу по улице прохожие бегут,

И клячи мокрые плетутся в желтом снеге.

Вот лампа под зеленым абажуром

На пятом этаже у моего соседа,

Как и всегда, в обычный час зажглась;

Я ждал ее, как, может быть, и он

Порою ждет моей лампады одинокой.

Протяжный благовест откуда-то уныло

Издалека доносится ко мне…

Перо лениво падает из рук…

В душе — молчанье, сумрак…

1886

«С потухшим факелом мой гений отлетает…»

С потухшим факелом мой гений отлетает,

Погас на маяке дрожащий огонек,

И сердце без борьбы, без жалоб умирает,

Как холодом ночным обвеянный цветок.

Меня безумная надежда утомила:

Я ждал, так долго ждал, что если бы теперь

Исполнилась мечта, взошло мое светило,

Как филина — заря, меня бы ослепила

В сияющий эдем отворенная дверь.

Весь пыл души моей истратил я на грезы,

Когда настанет жизнь, мне нечем будет жить.

Я пролил над мечтой восторженные слезы,

Когда придет любовь, не хватит сил любить!

1886

«Когда безмолвные светила над землей…»

Когда безмолвные светила над землей

Медлительно плывут в таинственной лазури,

То умолкает скорбь в душе моей больной,

Как утихающий раскат далекой бури…

Плывут безмолвные светила над землей,

И небо — саркофаг с потухшими мирами,

Сиянье тихих звезд и голубая даль —

Печалью дышит все… Могучими волнами

И у меня в груди встает твоя печаль,

Огромный саркофаг с потухшими мирами!

Одним мучительным вопросом: для чего?

Вселенная полна, как роковым сознаньем

Глубокой пустоты, бесцельности всего,

И кажется, мы с ней больны одним страданьем.

Вселенная полна вопросом: для чего?

И тонут каплею в безбрежном океане

Земные горести с их мелкой суетой

Там где-то далеко, в лазуревом тумане

И в необъятности печали мировой, —

Ничтожной каплею — в безбрежном океане.

1886

СОЛНЦЕ

Мексиканское предание

В дни былые солнце греть устало:

Без лучей, без жизни и тепла

В небесах, как труп, оно лежало;

И покрыла мир ночная мгла.

В темноте рыбак не видел сети,

Зверолов капканы потерял,

Люди в страхе плакали, как дети,

И повсюду голод наступал.

Но герой Тонати златокудрый

Мир спасти от гибели хотел

И на край земли — спокойный, мудрый —

Он пошел в неведомый предел.

Наклонясь к обрывистому краю,

Он воскликнул, бездну увидав:

«Я за вас, о люди, умираю!..»

И вперед он кинулся стремглав.

Но порыв любви непобедимой

Спас его, и, хаосом объят,

Как алмаз, прошел он невредимо

Чрез огонь и смерть, и самый ад.

И для мира, новое светило,

Он блеснул, как молния в ночи,

Он дышал божественною силой,

Рассыпал победные лучи.

Солнце, солнце!.. весь преображенный,

То герой на небо восходил:

Темный мир, страданьем утомленный,

Он любовью кротко озарил.

1886

«Часовой на посту должен твердо стоять…»

Часовой на посту должен твердо стоять:

У тебя молодые здоровые руки,

Ты не вправе на мир и на Бога роптать, —

Ты рожден для труда, не для призрачной муки.

Надоели нам вечные стоны твои;

Постыдись! Неужель ты умеешь, как дева,

Лишь вздыхать при луне о погибшей любви,

Неужель в тебе нет ни отваги, ни гнева!

О, поверь, — если в битву с могучим врагом,

Презирая мученья, ты кинешься смело,

Полон жгучей любовью, враждой и стыдом,

Если жизнь ты отдашь за великое дело, —

Будут детской игрою казаться тебе

Твои прежние песни, мечты и страданья,

Ты смертельные раны забудешь в борьбе,

Вместо жалоб и слез и проклятий судьбе —

Ты в крови будешь петь светлый гимн упованья!

1886

«И хочу, но не в силах любить я людей…»

И хочу, но не в силах любить я людей:

Я чужой среди них; сердцу ближе друзей —

Звезды, небо, холодная, синяя даль

И лесов, и пустыни немая печаль…

Не наскучит мне шуму деревьев внимать,

В сумрак ночи могу я смотреть до утра

И о чем-то так сладко, безумно рыдать,

Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,

И сырая земля мне родимая мать…

А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,

И мне страшно всю жизнь не любить никого.

Неужели навек мое сердце мертво?..

Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

1887

«Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу…»

Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу:

Я слишком слаб; в душе — ни веры, ни огня…

Святая ненависть погибнуть за свободу

     Не увлечет меня:

Пускай шумит ручей и блещет на просторе, —

Струи бессильные смирятся и впадут

Не в бесконечное, сверкающее море,

     А в тихий, сонный пруд.

1887

«Любить народ?.. Как часто, полный…»

Отрывок

Любить народ?.. Как часто, полный

Неутолимою тоской,

В его неведомые волны

Стремился жадно я душой,

И в нем мечтал я, как в нирване,

От жгучей мысли отдохнуть,

И в этом мощном океане

Бессильной каплей потонуть.

Но тщетно! Бездною глубокой

Века позорные легли

И оторвали нас жестоко

От лона матери-земли…

И что я дам теперь народу?

Он полон верою святой;

А я… ни в Бога, ни в свободу

Не верю скорбною душой.

С неумолимым отрицаньем

Я не дерзну к нему идти —

Его учить моим страданьям

И к той же гибели вести.

Зачем покой его разрушу,

И чем я веру заменю?

Ужель младенческую душу

Сомненьем жгучим отравлю,

Чтоб он в отчаянье бесплодном

Постиг ничтожность бытия,

И в мертвой тьме умом холодным

Блуждая, мучился, как я,

Чтоб без надежды в глубь эфира

С усмешкой горькой он взирал

И перед вечной тайной мира

Свое бессилье проклинал!..

………………………………


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: