1887

Тишь и мрак — в душе моей:

Ни желаний, ни страстей.

Бледных дней немая цепь

Без конца уходит вдаль,

И мертва моя печаль,

Словно выжженная степь.

Жертвы, жертвы… с каждым днем,

Как на поле боевом,

Гибнут тысячи бойцов.

Мне наскучил этот мир

Пыток, тюрем и оков,

Мне противен буйный пир

Торжествующих рабов.

Боже, скоро ли конец!..

В сердце — холод, грудь — пуста.

Муза сбросила венец,

И не манит красота:

Ни желаний, ни страстей, —

Тишь и мрак — в душе моей…

1887

«Христос воскрес», — поют во храме;

Но грустно мне… душа молчит:

Мир полон кровью и слезами,

И этот гимн пред алтарями

Так оскорбительно звучит.

Когда б Он был меж нас и видел,

Чего достиг наш славный век,

Как брата брат возненавидел,

Как опозорен человек,

И если б здесь, в блестящем храме

«Христос воскрес» Он услыхал,

Какими б горькими слезами

Перед толпой Он зарыдал!

Пусть на земле не будет, братья,

Ни властелинов, ни рабов,

Умолкнут стоны и проклятья,

И стук мечей, и звон оков, —

О лишь тогда, как гимн свободы,

Пусть загремит: «Христос воскрес!»

И нам ответят все народы:

«Христос воистину воскрес!»

1887

Как летней засухой сожженная земля

Тоскует и горит, и жаждою томится,

Как ждут ночной росы усталые поля, —

Мой дух к неведомой поэзии стремится.

Плывет, колышется туманов белый свиток,

И чем-то мертвенным он застилает даль…

Головки васильков и бледных маргариток

Склонила до земли безмолвная печаль.

Приди ко мне, о ночь, и мысли потуши!

Мне надо сумрака, мне надо тихой ласки:

Противен яркий свет очам больной души.

Люблю я темные, таинственные сказки…

Приди, приди, о ночь, и солнце потуши!

1887

Июльским вечером следил ли ты порою,

Как мошек золотых веселые стада

Блестят и кружатся над дремлющей рекою

В тот тихий час, когда янтарною зарею

Облито все — тростник и небо, и вода?..

     Так перед тем, чтоб навсегда

     Нам слиться с вечностью немою,

     Не оставляя за собою

   Ни памяти, ни звука, ни следа, —

Мы все полны на миг любовью и весною;

   Потом, — не ведая, зачем, куда —

   Уносимся мгновенною толпою,

Как мошек золотых веселые стада

В июльских сумерках над дремлющей рекою…

1887

Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть

     Тоску и желанья,

Уснуть — и не видеть, не думать, не жить,

     Уйти от сознанья!

Но тихо ползут бесконечной чредой

     Пустые мгновенья,

И маятник мерно стучит надо мной…

     Ни сна, ни забвенья!..

1887

Порой, когда мне в грудь отчаянье теснится

И я смотрю на мир с проклятием в устах, —

В душе безумное веселье загорится,

Как отблеск молнии в свинцовых облаках:

Так звонкий ключ, из недр подземного гранита

Внезапно вырвавшись, от счастия дрожит, —

И сразу в этот миг неволя позабыта,

И в буйной радости он блещет и гремит.

1887

Поэт, у ног твоих волнуется, как море,

Голодная толпа и ропщет, и грозит;

Стучится робко в дверь беспомощное горе,

И призрак нищеты в лицо тебе глядит, —

А ты… изнеженный, больной и пресыщенный,

Ты заперся на ключ от воплей и скорбей;

Не начиная жить, ты, жизнью устрашенный,

Бежал, закрыв глаза от мира и людей.

Над книгой ты скорбел, ты плакал над собою,

И, презирая труд, о подвигах мечтал,

И, в праздности гордясь печалью мировою,

Стенаньям гибнущих бесчувственно внимал.

Играл ты, как дитя, в искусство и науку.

В уютной комнате ты для голодных пел

Свою развратную бессмысленную скуку

И хлеб чужой, как вор, всю жизнь беспечно ел.

Об истине кричал, но в истину не верил,

И, чувства мнимого любуясь красотой,

Как в зеркале актер любуется собой, —

В слезах раскаянья ты лгал и лицемерил!

Что мог бы ты сказать измученному миру?

Кому свою печаль ничтожную поешь?..

Твой бесполезный стих — кощунственная ложь, —

Разбей ненужную, бессмысленную лиру!..

С людьми ты не хотел бороться и страдать,

Ни разу на мольбу ты не дал им ответа,

И смеешь ты себя, безумец, называть

     Священным именем поэта!..

1887

О, дайте мне родник, родник воды живой!

Я плакал бы весь день, всю ночь в тоске немой

Слезами жгучими о гибнущем народе.

О, дайте мне приют, приют в степи глухой!

Покинул бы навек я край земли родной,

Ушел бы от людей скитаться на свободе.

Зачем меня, Господь, на подвиг Ты увлек?

Открою лишь уста, в устах моих — упрек…

Но ненавистен Бог — служителям кумира!

Устал я проклинать насилье и порок;

И что им истина, и что для них пророк!

От сна не пробудить царей и сильных мира…

И я хотел забыть, забыть в чужих краях

Народ мой, гибнущий в позоре и цепях.

Но я не мог уйти — вернулся я в неволю.

Огонь — в моей груди, огонь — в моих костях…

И как мне удержать проклятье на устах?

Оно сожжет меня, но вырвется на волю!..

1887

Сердце печальное, робкое сердце людское,

Надо так мало тебе, чтоб довериться счастью,

Жаждешь забыть ты измены и горе былое, —

Только б скорей полюбить и отдаться участью.

Ты, как цветок отогретый, раскрыться готово,

Инеем полный, он с первым лучом возродится,

Иней прольется слезами, и будешь ты снова,

Солнце приветствуя, сладкой надеждою биться.

Ты, как звезда, что дрожит в золотом небосводе,

Гаснешь, в сиянье бессмертной зари исчезая,

С вечною жизнью сливаясь в бесстрастной природе,

Ты на мгновенье трепещешь, любя и страдая.

Холодно в мире тебе — в этой мертвой пустыне,

Но побеждаешь ты, кроткое, смерть и мученья,

И не изведал никто еще, сердце, доныне,

Сколько в тебе бесконечной любви и прощенья!

1887