Алексей, я боюсь за вас…

Положитесь на Христа, Агния.

Алексей зарулил во двор, поставил машину. Вышел и выпустил галдящую ораву наружу. Как будто их не трое, а по меньшей мере, десяток.

- Сейчас вещи соберем - и к бабушке. У меня завтра вылет.

- Ура! - завопили дети. Они любили бывать у бабушки.

Дома Алексей раздел детей и первым делом набрал номер тещи.

Странное дело, никто не ответил. И Лена то же самое говорит - весь день не дозвониться.

Ладно, может, что-то со связью… Алексей в глубине души уже чувствовал - не со связью… это другое что-то. Что-то опять пакостное, жуткое. Он старательно загнал эту мысль вглубь и пошел собирать детские вещи на два дня.

Надо их хоть покормить. Нехорошо Марии Петровне лишние проблемы создавать… Алексей двинулся на кухню. Достал из холодильника пиццу, засунул в микроволновку. Из комнаты донесся сигнал ВН. Было слышно, как Борька важно отвечает: " это квартира Старцевых".

- Пап! Тебя!

Алексей вышел в гостиную. Он уже предчувствовал беду. И сердце сжалось, когда он увидел на экране соседку и подружку Марии Петровны.

- Здравствуйте, Алексей, - сказала женщина как-то растерянно.

- Здравствуйте.

- А я от Марии… Дело вот в чем. Она просила вам позвонить, да у вас весь день нету никого. А мобильник ваш я не знаю номер.

- Что случилось? - губы словно одеревенели. Похоже, остаточное действие наркотика. Нет, не допустят завтра к полету.

- У нее… она заболела сильно. В больницу увезли.

- Что… с ней? - выдохнул Алексей. Соседка замялась.

- Плохо… не знаю. С утра еще увезли. На носилках. Я ее на лестнице встретила.

- А в какую больницу?

- Вроде бы в третью городскую, - сказала соседка неуверенно.

- Спасибо вам большое, - сказал Алексей. Попрощался с женщиной и стал искать номер третьей городской больницы.

Регистратура ответила сразу.

- Ладонкина? Ладонкина Мария, шестьдесят один год. Простите, а она вам кто?

- Теща.

- У нее инсульт, - доверительно сообщила девушка из регистратуры, - обширный… но прогноз хороший, не беспокойтесь.

- С ней… как она сейчас?

- Она в палате интенсивной терапии, так что к экрану подойти не сможет. Но завтра вы можете ее навестить. Состояние пока тяжелое, но сейчас она подключена к восстановительной технике…

Алексей попрощался и выключил ВН. Ткнул лицо в ладони и замер.

Нельзя так, нельзя… что же это происходит? ЗА ЧТО ЭТО НАМ, Господи?

И как это сказать Ленке? Она же умрет. Для нее мать - это все.

Это же невозможно, несправедливо… мы грешили, да. Мы очень много грешили. Но ведь все так. Почему именно нам? И почему, в конце концов, нужно наказывать за грехи ребенка? Я с радостью принимаю волю Господа, когда несчастья касаются меня одного. Но Митенька? А Мария Петровна? А Ленка?

Они-то чем виноваты?

Но может быть, это вовсе и не за грехи… "Алексей, я боюсь за вас". Чего она боится? Что она знает?

Алексей вскочил и забегал по комнате. Потом подошел к темному окну. В небе начали уже расцветать созвездия.

Алексей несколько раз прочитал про себя Иисусову молитву. Как обычно, на душе стало легче. Истерик, выругал он себя. Разнервничался, видите ли…

Иова вспомни. И вообще - в такой ситуации надо спокойно работать. И принимать волю Господа. Это, конечно, особенно трудно, когда дело касается не тебя, а детей, любимых людей. Я бы легко и спокойно принял любое страдание - ну не легко, конечно, но уж не возмущался бы и не спрашивал "за что?" Но - Митька?

Это тяжелее, но и это можно перенести. Как Матерь Божья перенесла страдания Своего Сына. И она бы предпочла сама пойти на крест.

А если Митька умрет, кольнуло в сердце. Тогда… Алексей почувствовал, что на глаза, помимо воли, выползают слезы. Да не умрет он… истерик, слякоть! Алексей выругал себя.

Так… во-первых, нужно решить, кому отдать детей. Алексей пошел в ванную, умылся. Кстати, их еще и кормить пора. Пицца давно разогрелась.

Алексей разрезал пиццу на куски, разложил по тарелкам. Позвал детей. Прочитал молитву, и дети начали есть.

Отец посмотрел на них - самому кусок в горло не шел. Тихонько вышел в гостиную и набрал номер своей матери.

В конце концов, тоже бабушка. Хотя бы в таких исключительных случаях может она взять детей?

У Ларисы в доме было шумно, слышно даже по ВН - кто-то там смеялся глубоким, густым баритоном. Кто-то переключал каналы телевидения. Гремела посуда.

Алексей несколько секунд смотрел на свою мать. Видеть ее было приятно - словно вестника благополучия и довольства в этом жутком и безумном мире, который грозил вот-вот рухнуть и похоронить под обломками всю семью Алексея.

Мама была тщательно, со вкусом одета. Ей уже шестьдесят восемь - а на вид и пятидесяти не дашь. Хорошенькая женщина в самом соку. В сорок пять баба ягодка опять. Тщательно выкрашенные каштановые локоны - и не догадаешься, что это краска. Лицо ну слегка, чуть-чуть тронутое увяданием, морщиночки тщательно разглажены массажем и косметикой, макияж наложен так, что лицо кажется естественно ярким и молодым. На шее бархатка, дальше - вечернее малиновое платье. Бриллиантовые серьги и колье. Лариса удивленно вздернула брови, увидев сына.

- Алеша?

- Здравствуй, мам.

- Ну здравствуй… - весело ответила мать, - А у нас тут, как видишь, литературно-музыкальный вечер… Аксель! Прекратите… - она засмеялась низким, грудным тоном.

- Здравствуйте, - проблеял кто-то из-под ее руки. Смеясь, мать нажала на голову нахала - тот исчез.

- Он меня с ума сводит! Ну что, Алешенька, как дела? Завтра в полет?

- Да, - сказал Алексей, - Я как раз поэтому звоню. Я вообще не хотел мешать… Мам, ты не могла бы взять детей завтра? Ну, то есть сегодня. На два дня.

Улыбка сползла с лица Ларисы.

- А что, что-то случилось? - спросила она, - Что Лена?

- Лена в больнице. С Митькой. У него менингит, - коротко объяснил Алексей, - а у Ленкиной мамы - инсульт…

- Да что ты? - поразилась Лариса, - Что это у вас творится?

- Цепь неприятных случайностей, - сказал Алексей, - Ну, мам?

Лариса помолчала.

- Объясни мне, - сказала она, - почему я нужна тебе только тогда, когда что-то случается?

- Мам, это неправда, - сказал Алексей, - Я тебе звоню минимум раз в неделю. Перед прошлым вылетом звонил.

- И ты считаешь, что это нормальное общение с матерью - раз в неделю?

Алексей опустил голову.

- Да, это… неправильно. Я постараюсь чаще звонить… заходить.

- Алеша, у меня своя жизнь, - мягче сказала Лариса, - я ведь не вмешиваюсь в твои дела. Живите, как хотите. Я всю жизнь положила на тебя. Ты не захотел быть ликеидом, жить, как человек. Ну хорошо, живи, как тебе нравится. Но и мне дайте же жить, как мне нравится! Я еще не стара. У меня работа, у меня друзья… литература. Я кандидат наук! Я содержу салон на дому. Ко мне даже ликеиды приходят.

- Мам, ты детей-то не возьмешь завтра?

- На завтра у меня назначено несколько встреч. И прием делегации с Урала. Нет, Алеша, ничего не получается. В субботу даже садик и школа закрыты, куда я их дену?

- Ну ладно, - сказал Алексей с некоторым даже облегчением, - Тогда я еще кого-нибудь поспрашиваю. Ладно мам, извини, сейчас у меня такие дела… Я потом еще позвоню. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи…

Алексей несколько секунд размышлял, глядя в пустой экран. В принципе, никаких проблем - у Ленки семеро братьев и сестер, трое из них живут в Питере… И все они готовы в любой момент принять детей. Но лучше всего Рита. Алексей набрал номер Ленкиной сестры. Понеслись охи, ахи… Рита уже знала о матери, и уже побывала в больнице. Она немного успокоила Алексея: "Ничего, это лечат. Она не может говорить, но сказали - все восстановится". А вот о Митьке Рита еще не слышала.

- О Господи, - лицо ее потемнело, - Алеша, как же ты завтра полетишь, с такими мыслями…

Может быть, и не полечу, возразил Алексей про себя. Интересно, выпустили Славку или нет? И какую дозу вкатили ему? Домашний телефон Славки с утра не отвечал. Вслух Алексей произнес:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: