"ЗАВТРА". А что вы скажете о "частях постоянной боевой готовности"?

А.В. Переход военной организации страны исключительно на "части постоянной боевой готовности", то есть части, способные начать и вести боевые действия "немедленно по сигналу", приведёт к тому, что государство будет обречено начинать и заканчивать войну составом войск мирного времени. С точки зрения стратегии и теории войны, это является или глупостью, или преступным стратегическим просчётом.

Армия мирного времени, выполнив задачу начального периода войны: обеспечить переход страны на режим военного времени и отмобилизование армии военного времени, то есть той армии, которая и должна победоносно завершить войну, - как правило, гибнет. Развертывание же армии военного времени возможно только на основе частей и баз сокращенного состава, что требует наличия готового резерва офицерского корпуса.

Иными словами, победоносная армия военного времени формируется из народных масс, то есть из нации. Но именно эту стратегическую возможность (и необходимость) практически исключает декларированное решение иметь в составе Вооруженных Сил только части постоянной готовности, а все части сокращенного состава уничтожить.

Таким образом, у нас уничтожается база мобилизационной подготовки, и база мобилизационного развертывания армии военного времени, то есть мы заранее готовимся быть неспособными вести войну сколько-нибудь крупнее контртеррористической операции в Чечне или локальной, как прошедшая война с Грузией.

В отличие от армии США, в нашей армии сейчас не существует ни Организованного резерва, ни Национальной гвардии, которые были бы составными частями вооруженных сил и являлись бы стратегическим резервом.

В США каждый вид вооруженных сил имеет свой Организованный резерв, состоящий из штатных частей и подразделений. Этот резерв функционирует в мирное время в качестве штатных частей (учебных баз) для подготовки и переподготовки своего основного персонала, то есть летчиков, моряков и так далее.

Что это значит? Это значит, что офицеры и специалисты видов вооруженных сил уходят на гражданку, но раз в год, по договору с армией, они в течение месяца тренируются в составе своих резервных частей и частей Национальной гвардии, сформированных в эскадрильи, батальоны, бригады, корабли, или эскадры на флоте, и т. д. Они там работают, а государство им за это время платит, и в случае принятия политического решения они целыми соединениями уходят на войну, как это было совсем недавно в Ираке, куда дополнительно призвали больше ста тысяч резервистов.

Государство специально платит этим военнослужащим и офицерам запаса за их постоянную подготовку к боевым действиям. В военное время эти части составляют часть группировок войск и воюют как штатные соединения армии. Сегодня в войнах США участвуют около 200 тысяч организованных резервистов и национальных гвардейцев.

Отсутствие подготовленных стратегических резервов видов вооруженных сил, при практическом отсутствии их мобилизационной компоненты и средств стратегического межтеатрового маневра силами и средствами, исключает возможность для России вести успешную войну любого масштаба и уровня даже на собственной территории.

Крайне важно, чтобы наша высшая власть поняла, что армия России и армия США не могут быть идентичными по структуре, так как они предназначены для решения совершенно разных стратегических задач.

Америка всегда будет вести агрессивную войну на чужих территориях с использованием своих вооруженных сил экспедиционного плана, при обеспечении безопасности своей национальной территории двумя океанами, дружественными соседями и своей армией. Именно отсюда исходят все эти районы ПРО в Японии и Европе и "войны в Заливе". Америка иначе жить не может и не будет.

У нас другая историческая и военная судьба: мы будем серьезно воевать только на своей собственной территории, при огромных пустых незащищенных пространствах и границах, в условиях всегда враждебного окружения.

Поэтому наша задача - обеспечить готовые группировки войск на театрах войны в пределах своих границ, и обеспечить стратегическую уязвимость национальной территории США.

"ЗАВТРА". Так, может быть, имеет смысл создать такой Организованный резерв?

А.В. Конечно. Видите, такая мысль появилась у вас практически сразу, но, к сожалению, мы предлагаем сделать это уже 15 лет, и всем министрам обороны, но все бестолку, так как похоже, что в Генеральном Штабе и Министерстве обороны уже не осталось людей, способных понять, о чем вообще идет речь.

Сегодня есть уникальная возможность создать Организованный резерв Вооруженных Сил Российской Федерации, использовать для этого все 300 тысяч сокращаемых офицеров и прапорщиков, и не использовать эту возможность государство не имеет права.

"ЗАВТРА". Вы предвосхитили следующий вопрос. Что вы скажете об уничтожении института прапорщиков?

А.В. Это преступная глупость! Потому что, уничтожая один институт младших командиров, его ничем не заменяют, а ведь именно младшие командиры есть костяк армии.

Уничтожение института прапорщиков есть уничтожение не "персонажей анекдотов", а уничтожение основного слоя технических специалистов, который способен, а по войне и предназначен, занимать офицерские должности.

Создать современную армию без квалифицированных специалистов невозможно.

Кстати, в армии США такой похожий институт существует, и называется warrant officers, переведем это как "подофицеры".

"ЗАВТРА". Но Сердюков и его реформаторы говорят, что они хотят сделать их старшинами и сержантами за те же деньги.

А.В. Хотеть не вредно, но сделать это на практике быстро и качественно невозможно.

Замена прапорщиков на сержантов-контрактников невозможна уже потому, что "контрактников", способных по уровню своей подготовки и образования заменить прапорщиков, в войсках практически не существует, и почти никто из прапорщиков, служащих сегодня, не захочет ухудшать свой общественный статус. У нас опять получится "как всегда". Прапорщиков и мичманов мы очень скоро потеряем, а вот "профессиональный сержантский корпус" так и не создадим.

"ЗАВТРА". Наверное, теперь самое время задать вопрос о военном профессиональном образовании. Есть информация, что сокращаются 65 военных училищ, останется только несколько военных академий и появятся какие-то учебные центры, сформированные по территориальному признаку, и так далее, в общем слухи самые невероятные.

А.В. Позвольте я буду говорить не о количестве сокращаемый или передислоцируемых ВВУЗов, а о сути самой реформы военного профессионального образования.

Я считаю, что военное профессиональное образование - самое главное звено военной реформы, которое, при его правильном исполнении, способно дать Российской армии новое победительное качество.

Эта реформа задумана широко и революционно, и я хорошо знаю все возражения против неё: в основном, это протесты против выведения академий из городов - в частности, из Москвы - и возможность потери "военных научных школ".

Сейчас я скажу вещь "крамольную". Ответственно заявляю вам, что у нас в армии всегда были блестяще образованные офицеры и генералы, но не было качественного профессионального военного образования. Сейчас не время спорить об этом, уж поверьте мне как отличнику всех лучших военных училищ и академий Советской Армии.

Сегодня положение многократно хуже, чем в советское время, так как мир и военное дело изменились, а наша национальная военная мысль мертва: советская военная мысль закончилась, а российской военной мысли просто нет.

Конечно, у нас остались прикладные военные научные школы: например, в авиации, у инженеров, химиков и ракетчиков, и так далее, - но сегодня даже они должны иметь не ведомственно-видовую, а национальную принадлежность и другие, федеральные масштабы.

Кроме того, основные фонды военных училищ настолько стары, что не соответствуют никаким современным требованиям для нормальной учебы и жизни своих воспитанников, просто всё сгнило. Нам нужна новая инфраструктура профессионального военного образования.