Пири создал стройную систему организации полярных экспедиций. Он был настоящий деловой американец и умел устраивать свои дела. Поэтому среди полярных исследователей Пири один, кажется, не нуждался в деньгах.

Он не знал страха, его воля не признавала трудностей, но вместе с тем это был буржуа, исполненный специфических предрассудков «белого завоевателя». В последний переход на пути к полюсу он взял с собой только эскимосов и негра. На вершину мира должен был взойти только один человек – Роберт Пири. Что же до цветных – то они не в счет.

Удивительная сила владела Робертом Пири! Имя этой силы – Тщеславие. «Полюс, наконец! Цель трех столетий! Мой, наконец!..» – вот страстный крик, вырвавшийся из груди Пири, когда он добрел до той точки среди льдин, которую принял за полюс (он ошибся, как потом выяснилось, на 167 километров).

Он был великолепный рекордсмен, и только. Поэтому человечество ничего не получило в результате его победы, – ничего, кроме гордой телеграммы, в которой он извещал мир и президента Соединенных штатов о том, что 6 апреля 1909 года он пришел к финишу.

Но подобно тому, как несколько позже успех Амундсена на Южном полюсе был омрачен драмой капитана Скотта , – торжеству Роберта Пири помешала трагикомедия доктора Кука.

Величественная победа человеческой воли – долгожданное открытие Северного полюса – было встречено всемирным скандалом. С того дня, когда Роберт Пири отправил свою телеграмму об открытии полюса, мир разделился на две части: одни защищали первенство Кука, другие смеялись над ним и его претензиями, доказывая, что он и близко к полюсу не подходил. Газетам и миллионам обывателей всех стран этого только и надо было. Кук и Пири долго обливали друг друга грязью разнообразнейших, истинных и вымышленных, обвинений. Проблема – Кук или Пири – стала предметом дискуссий между учеными, зажигательной полемики между газетами, наживавшими деньги на этой сенсации, объектом пари и общественных диспутов.

Доктор Фредерик Кук, пожалуй, одна из самых любопытных фигур в истории полярных исследований. Он принимал участие во многих экспедициях в Арктике и Антарктике, проявив себя при этом, по авторитетному свидетельству таких людей, как Амундсен и Отто Свердруп, вполне достойным доверия, мужественным и серьезным путешественником. Поэтому, когда мошенническая проделка Кука была обнаружена, многие, и в том числе весьма авторитетные люди, продолжали защищать его.

Роберт Пири (1856–1920).

Несколько эскимосов, сопровождавших Кука в его так называемую, экспедицию на Северный полюс, те люди, на невежество которых Кук твердо рассчитывал, оказались не так уж просты: встретившим их Кнуду Расмуссену и Мак-Миллану они рассказали всю несложную историю путешествия изобретательного доктора. Пройдя лишь двенадцать миль по морскому льду, Кук построил снежную хижину, укрепил на ней американский флаг и, сделав несколько снимков, вернулся на материк. Эскимосы узнали этот пейзаж На фотографии в книге Кука, имевшей надпись: «На полюсе».

Но к тому времени, когда окончательно выяснилось, что Кук – мошенник, венок славы, оставшийся в руках Пири, был уже достаточно замаран. Общество, к которому Пири принадлежал, украсило этот венок по собственному вкусу – оно плеснуло на него грязью скандала…

В этой атмосфере ажиотажа замысел Седова, возникший в 1903 году, принимал все более определенные формы.

Чтобы совершить задуманное, нужно иметь еще кое-что, кроме собственного желания и веры в себя.

Свобода – вот первое. Но, пока носишь мундир и кортик, твоя воля подчинена начальству, ограничена субординацией и табелем о рангах; можешь хотеть чего угодно, однако обязан выслушать и исполнить, – тебя же могут и не слушать.

Деньги – второе. Те деньги, которые нужны для осуществления плана, находятся у казны. Как сделать, чтобы те, кто распоряжается казной, выдали деньги безвестному офицеру-гидрографу, лишенному громкого имени и высоких чинов? Деньги есть еще и у богатых людей – ведь финансировал же русский миллионер Сибиряков экспедицию Норденшельда , архангельский купец Брандт давал деньги Пахтусову, а еще раньше Бармин снабдил Розмыслова. Их интересовали торговые пути к великим сибирским рекам, а также ископаемые богатства. Но какие выгоды от открытия полюса можно предложить господам коммерсантам или фабрикантам?

Седов пользовался каждым случаем, чтобы заинтересовать людей своим, планом похода на полюс. Золотопромышленник Мордин был одним из тех, через кого он надеялся повлиять на группу богачей – сибирских и дальневосточных магнатов. Из этого ничего не вышло – идея завоевания полюса не имела среди них успеха.

Некий С. Н. Сыромятников, с которым где-то познакомился Седов, заинтересовался замыслом энергичного моряка и решил помочь предприятию. Через третье лицо он сообщил о патриотическом проекте Седова миллионеру Рябушинскому. Меценату предоставлялась возможность теми чернилами, которыми будет написан денежный чек, навсегда вписать свое имя в историю великих открытий. Но Рябушинский уклонился от этой чести.

Между тем годы уходили. В те дни, когда Роберт Пири совершал свою третью попытку достигнуть полюса, Георгий Седов сторожил Амурское устье от японцев. Вернувшись с Колымы, он узнал, что первенство в открытии полюса оспаривают одновременно два американца. Это еще более возбудило его мечты, но нисколько не обескуражило. С полным основанием он высказывал мнение, что проблема центрального бассейна Арктики не решена еще, – даже в том случае, если поверить обоим американцам. Научные – географические, геологические, метеорологические – задачи не решены в Арктике, большая часть Ледовитого океана представляет собой белое пятно неисследованных пространств, и Седов желал, чтобы эта работа была сделана под флагом России. Вот цель жизни, достойная его юношеских мечтаний, великая цель, которой стоило посвятить все – силы, годы, самую жизнь.

В начале 1912 года пришло известие из далекой Антарктики о том, что Амундсен открыл Южный полюс. Прошел слух, что в будущем году отважный норвежец предпримет поход к Северному полюсу. Это заставило Седова начать осуществление своего плана. Ждать больше было невозможно.

Итак, ему нужны были деньги – в нынешнем году, и свобода действий – сейчас же. Но попрежнему он не имел ни того, ни другого.

В эти дни на счастье или на беду подвернулся Седову давнишний знакомец по дому Мордина – нововременский журналист.

– Вам нужна поддержка всей России, – сказал он, – я это устрою.

Что оставалось делать Седову? Он благодарил. И вскоре в «Новом Времени» появилась статья за подписью М-е, в которой излагался план Седова и выражались всякие сетования по поводу равнодушия современного общества к чести русского флага.

Для тех политических групп, мнение которых выражала обычно газета «Новое Время», замысел водрузить знамя России на Северном полюсе показался весьма актуальным. Не потому, конечно, что так называемая национальная партия или правые октябристы симпатизировали научной деятельности на Севере. Проект русской экспедиции на полюс импонировал этим господам потому, что давал возможность с новым азартом заговорить о таких предметах, которыми они всегда лицемерно козыряли, – о «русской удали», о «чести национального флага», о «чудо-богатырях».

В России был голод. Эпоха реакции приходила к концу, революционное движение готово было подняться с новой силой. Еще не забылось тяжкое поражение в войне на Востоке, но в воздухе опять пахло порохом. На Балканах гремели пушки. «Для того чтобы народное чувство вышло из периода угнетения, тоски и обиды после стольких поражений, нужны великие подвига», писало «Новое Время».

Идея завоевания Северного полюса понадобилась нововременцам единственно лишь для того, чтобы отвлечь внимание народа от насущных его нужд. Дальнейшая история экспедиции Седова покажет, что Суворины и Балашевы заботились меньше всего об успехе предприятия. Они принесли Седова в жертву интересам своей грязной политики.