– Да, – сказал я, – когда-то водил. Но прав с собой у меня нет. Однако, если Толя сядет рядом…

Толя промолчал. Но когда мы поехали обратно, быстро стемнело. Фары встречных машин заставляли Толю тормозить каждые пятьдесят метров, и мы догнали Марика, и он сказал, что ждет нас уже полчаса, и так дело не пойдет, пускай поведет Руслан, а он, Марик, будет стараться идти потише.

– Иди так, как привык, – ответил я.

– Но ведь «Волга», – начал Марик.

– На меня не обращай внимания, понял? – ответил я.

Я плотно сел Марику на хвост, и он погнал, а я не отставал, и тогда он еще увеличил скорость, а Толя рядом со мной клал в рот сигареты, как леденцы, а потом пошли горы, и тут уж Марик не мог. Я сделал его на третьем вираже, и больше мы Марика не видели, пока не приехали в Анапу, не заглушили мотор, заперли дверцы и купили вина в ближайшем погребке.

Тут они появились, выскочили из «Волги», словно катапультировали, и Марик сказал «Ну и ну!», а остальные – много других слов.

Мы пили сухое вино в комнате поэта, танцевали, и Лида на меня несколько раз так посмотрела… Но я не подошел к ней ни в тот вечер, ни потом, потому что все было более серьезно и разговор мог идти только в открытую, а что бы я сказал: «Лида, прости меня, ты архитектор, а я тебя обманул, я не юрист, а просто слесарь, печки-лавочки…»

Перед отъездом она дала мне свой телефон. Я обещал сразу же позвонить и, конечно, никогда этого не сделаю. Я человек суеверный и твердо знаю, что перед очередным нашим свиданием ко мне вдруг явится Толя или Марик на профилактику, а Лидин телефон они записали еще в первый день пребывания в Анапе.

Я, грязный, потный, в промасленной спецовке, выхожу из магазина с Колькой и Петькой. Сегодня опять подхалтурили, раздавили бутылку на троих, а Петька еще с утра набрался. И вот мы выходим на шоссе, а мимо проносятся частники проклятые, и вдруг скрип тормозов, и у обочины рядом с нами останавливается белый «Москвич».

– Привет, – говорит Алла.

– Привет, – говорю я.

– Как жизнь? – говорит она.

– В порядке, – говорю я.

– Ну, привет, – говорит она.

– Привет, – говорю я.

Ребята смотрят на меня как ошпаренные (такая девочка, бывают же счастливцы, которые с ней, но она не для нас), и я знаю, что они о ней думают, и что думают обо мне, и какой вопрос зададут через пять минут, и как я на него отвечу, – я все знаю. Более того, знаю, что Алла так быстро уехала, потому что поняла мое состояние, но теперь она уверена, что я сегодня же ей позвоню, а она никогда не ошибается. И клянусь, она поняла, что я скажу ребятам, когда ее машина скроется за поворотом.

Красивая женщина, белый «Москвич» – ах, какая романтическая история! Настолько романтическая, что я уже стал сомневаться, было ли это на самом деле. А ведь, откровенно говоря, я и живу только для того, чтобы изредка вспоминать прошлое и убеждаться, что все это было на самом деле. И чем ниже я буду опускаться и чем выше будут подниматься Аллка и Сашка, тем дороже мне будут мои воспоминания и, как ни странно, тем большее значение приобретет для меня самого моя персона.

– Алла, – говорю я в телефонную трубку, – ты одна?

– Да, я одна.

– Только ты не думай, ничего не произошло, я просто так, меня заинтересовала машина. Профессиональное любопытство. Сашкина? Давно купил?

– По-моему, ты что-то забыл, – говорит она, – ты еще хотел предложить мне по старой дружбе у тебя ремонтироваться, смазываться и т. д. Не правда ли?

– Допустим, – говорю я.

– Господи, этот дурак ни капельки не изменился! Спускайся на улицу, я сейчас за тобой подъеду. И не смей никуда исчезать.

Она выходит из машины и протягивает мне ключи.

– Садись за руль. Поехали на окружную дорогу.

– Дождь, – говорю я, – скользко. Ты не боишься?

– И с этим дураком я прожила несколько лет, – говорит она.

Через час я сказал:

– Хватит. Отвел душу. Может, найдем какое-нибудь место, где бы ничто не мелькало, никто бы не слепил глаза и не надо было все время кого-то обгонять?

– Например?

– Внуково. Там шумно и много народу.

– Отлично, – сказала она, – как раз оттуда я позвоню домой. Предупрежу, что задерживаюсь.

– Только… – сказал я, – но пойми правильно, можешь, конечно, но…

– Как будто я ждала от тебя чего-то другого! Ладно. Как хочешь.

И она продолжала выдавать мне все, что про меня думала. Меня раздели донага, и даже тайные мысли, в которых я сам себе не признавался, были извлечены на свет божий, просвечены рентгеном, проанализированы. По мне гуляли, как хотели, а я молчал в тряпочку. Будь это в другой обстановке, я бы не выдержал. Нахамил, сбежал или просто взмолился: «Остановись!» Но дорога давала мне силы все это выслушивать, и, в общем, относительно спокойно. Алла великолепно выбрала момент, когда меня можно было взять голыми руками.

Объявили посадку на очередной самолет, кафе сразу опустело.

– Алла, – сказал я, – расскажи мне о ребятах.

– Наконец-то опомнился. – Кстати, мы довольно часто собираемся. И, как ни странно, особенно жены. Галя ждет второго ребенка. Вот-вот должна родить.

– Ай да Ленька! – сказал я. – Разве он в Москве?

– С прошлой осени. Работает на заводе начальником участка. Галя жалуется. Все, говорит, умеют устраиваться, а Ленька как впрягся, так с утра и до поздней ночи. Домой приползает чуть живой. А Мишка во Внешторге. Устроился совсем недавно. Очень доволен. Ездил в Италию. Торгует с «Фиатом», не как-нибудь. Юрка с театром на гастролях. У Пятерки все без перемен. С Танечкой у него по-прежнему африканская любовь. Но прошел слух, что собирается в экспедицию.

– Расскажи про Сашку, – сказал я.

– Таинствен и занят, как всегда. Говорят, что он вполне может получить доктора наук, да сам не хочет, все ему некогда. А зимой группе из института, в том числе и Чернышеву, дали премию. Какую и за что, нам, простым смертным, не сообщили… Но знаю, что много денег. Как раз хватило на «Москвича».

– Сашка водит?

– Куда ему! Я его и близко не подпускаю.

– Ты выпьешь со мной?

– В другой раз. Когда придешь к нам. А сейчас мне вести машину. В отличие от некоторых я не такой уж классный шофер. Не рискую. Руслан, может хватит? Смотри сам. Только потом не расползайся, чтоб мне не пришлось собирать тебя ложками.

– Аллка, скажи, ты мне не изменяла до?..

– Спасибо. По-моему, нам пора ехать. Или у тебя еще? Давай выкладывай, не стесняйся.

– Не обижайся, Аллка, я имею право на несколько вопросов, пускай очень глупых.

– А как ты сам думаешь?

– Не знаю.

– Похоже на тебя. Нет. Понятно? А теперь извинись.

У меня есть скверная привычка: что бы ни произошло вечером, – к восьми, как штык, являться на работу. А ведь, наверно, можно было организовать бюллетень или договориться с мастером. И наплевать мне на то, что весна, и техосмотр, и частники проклятые лезут на станцию через все щели.

В пять часов я сказал «баста», поехал в город, посидел сначала в одном месте, потом в другом, потом почему-то оказался в третьем, всюду пил, а на меня не действовало.

За моим столом устроилась пара: тихий, пришибленный мужичок в очках и молодящаяся старушка, давно прошедшая через все медные трубы.

Впрочем, я не очень к ним присматривался. Я в сотый раз «отрабатывал» занимательную историю одного моего знакомого, некого Руслана Звонкова. Некий Руслан Звонков поначалу был весьма способный юноша. Даже чего-то хотел, большого и общественного. Потом он женился на Алле и уверовал, что в ней вся его жизнь. Алла казалась ему очень красивой и очень умной. А она была просто глупой девчонкой и вышла за Звонкова потому, что в один прекрасный момент решила, что у нее все уже в прошлом. На самом же деле жизнь ее только начиналась, и ей нужен был сильный, самостоятельный человек. А один мой знакомый, некий Руслан Звонков, был тряпкой, о которую Алла вытирала ноги, И в конце концов встретила того, кто был ей нужен, полюбила его и ушла от Звонкова.