Д'Артаньян, несомненно, остановился в пиньерольской тюрьме и участвовал в ее укреплении. В частности, именно он настоял на том, чтобы рядом с камерой заключенного была обустроена небольшая комната, где мог бы жить его слуга.

Так в течение трех долгих лет наш мушкетер достойно выполнял обязанности тюремщика, несомненно, с ностальгическим чувством вспоминая запах пороха, оглушительные пушечные залпы, гром барабанов и головокружительное упоение яростной атаки. Показав себя одновременно строгим в выполнении своих обязанностей и гуманным в повседневном их соблюдении, он вызвал уважение и восхищение молодого короля, двора и сторонников суперинтенданта, тех, кто остался верен ему и не пожелал, живя с волками, выть по-волчьи. Только Кольбер и его клан затаили на д'Артаньяна злобу за его слишком благодушное поведение.

Мало кто из его современников мог бы похвастаться такой гибкостью и таким успехом. Многие восхищались его поведением.

«Я решил, что должен написать Вам это письмо, — писал ему в Пиньероль Летеллье 23 января 1665 года, — чтобы сообщить Вам, что Его Величество удовлетворен всеми Вашими действиями, совершенными за время поездки».

Г-жа де Севинье также была наилучшего мнения о нашем мушкетере. И говоря позже со своей дочерью о другом офицере — лейтенанте короля в Сен-Мало г-не де Сент-Ма-ри, она сочла наилучшим комплиментом для него следующие слова: «Это новый д'Артаньян, который верен королю и человечен в обращении с теми, кого ему приходится держать под стражей».