Александр остановился рядом с крылечком, вытащил ключ зажигания и направился в магазин. Любители пива вяло оглядели и его, и средство передвижения, – но комментариев с их стороны не последовало. И то ладно…

По ступенькам магазина сбежал высокий атлетичный парень в майке и тренировочных брюках. Любопытный персонаж… Сомнительно, что свои бицепсы и трицепсы он накачивал на сенокосе. Тут постарался профессиональный тренер. И загар не рабочий, – ровный, золотистый. Такой можно получить либо на берегу моря, либо в солярии…

Разнообразием товаров прилавки не порадовали. И покупателей почти не было. Пожилая женщина покупала хлеб, недовольно тыкая его пальцем. Продавщица фасовала крупу в пакеты. Двое детей: мальчишка лет восьми на вид и девочка чуть помладше – крутились у прилавка, не то прицениваясь к конфетам, не то улучая момент стащить парочку…

Появление Светлова вызвало у продавщицы оживление.

– Покупай уж, баба Клава, весь истыкала, – обратилась она к старухе. – Видишь, покупатель пришел!

– Так черствый же, Верка…

Похоже, вот она – приятельница Петра…

– Другого нет. Машина в четверг будет, тогда и приходи. Будто сама не знаешь.

– Знаю, – буркнула старуха, отсчитывая монеты. – А ты кто таков? – бесцеремонно спросила она, поворачиваясь к Светлову.

– Во народ! – с чувством сказала Вера. – Тебе-то чё за разница? А? Чё пристала-то к человеку?

– Да нет, все нормально, – сказал Светлов. – Тут история такая приключилась…

Выслушав рассказ, женщины молча переглянулись. Баба Клава поджала губы, глаза ее стали колючими и неприветливыми.

– Я сейчас принесу коробки, – торопливо сказал Светлов. – Есть тут у вас власть какая-нибудь? Председатель… или участковый? Заявление надо сделать, поиски начать… С собаками хорошо бы.

Вера слова о поисках пропустила мимо ушей. Спросила:

– Где, говоришь, дерево упамши?

Светлов постарался объяснить.

– Так-так… – протянула продавщица. И уточнила:

– А слева ельничек густой такой?

– Да, а дерево мы убрали… – начал было Светлов, но Вера уже не слушала, о чем-то задумавшись.

– Во, говорила я, говорила… – забормотала баба Клава, но продавщица резко перебила:

– Придержи помело маленькось… Васька! Руки оборву, в жопу вставлю!!! – рявкнула она на пацаненка, примерившегося было стащить пару конфет с прилавка. Тот сделал невинное лицо и убрал руки за спину.

– Коли конфет хотишь, так сгоняй за Сергеем Егорычем. Приведешь – полную жменю отсыплю!

– А чё сказать-то?

– Скажи, человек приехавши, ищет его… Дело, скажи, важное… Бегом!

Пока Вера пересчитывала товар, сверяясь с найденной в одной из коробок накладной, в магазин вошел молодой мужчина с окладистой черной бородой. На нем была красная клетчатая рубаха с закатанными рукавами. Штаны заправлены в кирзовые сапоги необычного вида – ковбойского фасона, на высоком каблуке, с носами, подбитыми жестью. «Неужели остались еще по деревням кустари-сапожники? – недоуменно подумал Александр. – Или обувь фирменная, просто с колоритом а-ля рус? Ага, а фуфайки местная элита носит от Версачи…»

– Чё стряслось-то? – спросил мужчина без малейшего любопытства.

Светлову пришлось пересказывать историю заново.

Мужчина помолчал, потом сказал:

– И чё?

– В смысле?

– От меня чё надо?

– Вы председатель?

– Председатели при коммунистах тут были… Депутат я. Понял?

«Надеюсь, не Государственной Думы? – хмыкнул про себя Светлов. – Наверное, представляет родную деревню в муниципальном совете… Или в волостном?» Структуру нынешних сельских органов власти он представлял смутно.

– Значит – власть, – сказал Александр. – Должны что-нибудь сделать. Искать нужно человека!

– Зачем?

– Как зачем? Может, плохо ему стало, лежит без сознания?

– Ты ж искал? Не нашел. А где я тебе его найду? Пропал, видать, – депутат демонстративно зевнул.

– Послушайте, но так же нельзя! Вы должны принять меры! – Светлов чуть не прокричал эти слова. Оглянулся, словно призывая в свидетели продавщицу Веру и бабу Клаву. Лица женщины были напряжены – пожалуй, даже напуганы…

– Ты поддувало-то прикрой, – с тихой угрозой сказал депутат. – Меры те принять? Сильно хотишь? Так ведь примем, сам не рад будешь. Коли двое поехали, а доехал один, чёж не принять меры…

Вот оно, чего опасался Светлов… Началось. Он сник, сказал на два тона ниже:

– Телефон у вас есть? Человек исчез – должны вы хоть что-то сделать, позвонить куда-то?

– Не должон я те ничё. Не занимал. Ясно? А телефона нет. Ежли неймется – езжай в волость, заяву в милицию пиши… – Бородач почесал спину. – Ладно, пошел я. Пропал твой Петр. Не сыщешь.

Александр не верил собственным ушам. По сравнению с этим бородатым народным избранником любой городской бюрократ покажется ангелом небесным. Надо было все же возвращаться назад, в Щелицы…

Лишь когда за депутатом закрылась дверь, Светлов понял, какой он дурак. Стоял, лепетал что-то, – а про суггестию позабыл напрочь. Привычка – вторая натура, и в общении с женщинами, с той же Танькой, например – напоминать себе о собственных умениях отчего-то не приходится… С мужчинами сложнее. Не так-то легко привыкнуть к своей власти – невидимой, но вполне реальной власти над всеми, кто окружает суб-аналитика Светлова.

– Теть Вер, а конфеты? – напомнил о себе мальчик.

– Перетопчешься, – отрезала продавщица. – Думал, слепая я? Думал, не знаю, скоко ты с прилавка натырил?! Брысь отсюдова!

– И я, Верочка, пойду, – сказала баба Клава ненатурально добрым голосом.

– Там в коробке одного «Сникерса» не хватает, – сказал Светлов, положив на прилавок деньги. Достал из кармана разломанный в поисках героина батончик, кинул мальчишке.

– Лови!

Тот схватил добычу и скатился по ступеням вслед за бабкой. Девочка кинулась следом.

– Дай кусить! Васька, дай кусить! – донесся ее крик.

Чувствовалось, что Вере тоже хочется покинуть место действия. Но ей бежать было некуда, и она с сердитым лицом вновь занялась товаром.

– Вас Вера зовут, да? – более умного вопроса Светлову в тот момент в голову не пришло.

Продавщица перестала переставлять банки на полках и обернулась к нему. Молча кивнула.

– А меня Александром… Вообще-то я сюда с Петром по делу ехал.

Светлов решил не комментировать разговор с депутатом. Похоже, мужик пользовался непререкаемым авторитетом и прохаживаться на его счет не имело смысла. Ладно, совесть Александра теперь чиста. Представитель власти оповещен? Оповещен.

– Мы утром еще выехали. Пока искал – устал, проголодался. Дайте мне тоже хлеба и тушенки банку.

Есть ему не хотелось – спасибо бутербродам, но расположить к себе продавщицу имело смысл.

Вера охотно выставила требуемое на прилавок. Наверное, получала процент от выручки…

– И кофе, во-он тот, – Светлов показал на самую дорогую банку.

Взгляд Веры потеплел.

– Вы меня извините, но у вас тут столовой-то нет? Вы мне кипяточку не нальете?

Вера вздохнула.

– Тут много чё нет, – сказала она.

«Людей нормальных, например», – мысленно продолжил Александр тему.

– Дам, чё мне, воды жалко? Вон тама садитесь. – Вера ткнула пальцем в сторону небольшого столика для упаковки продуктов. – Погодьте, стул принесу…

Тушенка оказалась относительно приличной – содержала, помимо жира и перемолотых хрящей, некое количество соевого мяса. И кофе был неплох – естественно, по меркам аборигенов, десяток лет назад пробавлявшихся исключительно ячменным «кофейным» напитком. Сахара Вера насыпала в чашку бесплатно и от души. Светлов, подумав, купил еще коробку конфет и предложил присоединиться. Вера налила кофе себе, бухнула сахару еще щедрее, размешивала, громко звякая ложечкой…

После первого же глотка заговорила сама, причем решила, что отношения достаточно налажены для обращения на «ты».