— Хлебни рассольчику, и давай собираться.

— Куда? — меньше всего сейчас хочется куда-то идти, тем более, пешком по холоду. Интересно мы, хоть что-то заработали, или только сало свое слопали под самогон?

— Обижаешь, Сергей пообещал — Сергей сделал, — оказывается, последнюю фразу я вслух произнес. — Добыли две литровые банки с домашней тушенкой, туес с капустой квашенной, хлеба краюху — Петровна дала, сама пекла. Но не это самое главное!

Как-то насторожило меня обилие добычи — мы точно никуда больше не заглядывали?

— Не переживай. Средство твое работает, даже если изобретатель в зюзю набрался и лыка не вяжет. Мы всю улицу обошли, и на завтра ещё договорились. А сейчас, мы идем в клуб! Нас девчонки пригласили — Машка и Танька. Конечно, мне не положено, если жена узнает, а она у меня, ещё та зверюга, — шкуру с живого спустит, но не могу, же я одного гостя в клуб пустить.

Таньку я смутно помню — симпатичная, хохотушка с русой косой и серыми глазами. У неё ещё ямочки на щеках забавные и зубки ровные аккуратные. Немножко полноватая, но это только на мой, избалованный тощими моделями, вкус.

— Итить, колотить. Все у вас, городских не по-людски. Кто же девкам в зубы сморит? Она тебе лошадь что ли?

Хлебаю рассол, одновременно слушаю инструктаж. Не все так просто в дальних селеньях в плане социальных отношений. Хот и на виду жизнь проходит, но запутано, сложно и чревато неприятностями, если без аккуратности, особенно для залетных гостей.

Как только в голове проясняется, решаю заняться подготовкой. Сельский клуб, он же бар, согласно веяньям моды, не то место, куда можно спокойно прийти и, тем более, уйти без проблем и столкновений с местной интеллигенцией. Серега, конечно, прикроет, в случае чего и отмажет, но свой собственный авторитет, особенно в присутствии дам, терять негоже.

Драться не люблю, хотя занимался когда-то и боксом, и ушу, но не настолько глуп и самоуверен, чтобы легко раскидать троих-четверых бугаев и получить при этом бутылкой по затылку. Не люблю испытывать удачу понапрасну — это уже чисто профессиональная привычка. Поэтому готовлюсь заранее.

По-хорошему, нужно взять обычную речную гальку, обколоть при помощи молотка и зубила, придать форму идеального шара, или если быть точным — горошины. После чего нанести на поверхность две парные руны, естественно, рисуем их на противоположные полюса — они же не сочетаются друг с другом. Камень идеально подходит. Как по долговечности, так и по способности удерживать напряжение внутри себя. Но сейчас времени для этого нет, да и, попробуй, найди речную гальку под снегом, если она вообще здесь водится. С другой стороны, долговечность меня не особо волнует — на вечер хватит, а потом сделаю более качественный "чесночный горох". Чеснок — это варварское средневековое средство против конницы, когда шипы, скрепленные специальным образом, бросали на землю, и лошадь калечила копыта, налетев на него. Мое изобретение не такое изуверское, но принцип действия похож. Поэтому использую обычный круглый сухой прошлогодний горох из хозяйских запасов — на нем руны вырезать даже удобнее. Второе достоинство у этого материала — он быстро разрушается. Вот такая загогулина — долговечность не всегда положительное качество, и не всегда полезна. Попробуйте собрать обратно рассыпанный "чесночный горох" — проклянете все на свете. Он же неуловимый, словно ртуть, и скользкий, как тающий лёд. Правда, длится такое состояние недолго, не больше получаса после выброса, но все же. И всегда есть шанс, что его подберет кто-то чужой и очень любопытный.

На всякий случай, разобрал подшипник, найденный в сарае. Сталь плохо держит манну, и руны нанесены краской, а не вырезаны — получилась халтура, однозначно. Это более серьезное средство защиты — но пользоваться им следует только в самом крайнем случае, если существует реальная угроза жизни. Думаю, что обычного, обработанного рунами, гороха вполне достаточно для местной гопоты, если она случайно здесь окажется.

Держать горошины надо в закрытой коробке, желательно все вместе — тогда они не разряжаются раньше времени. Ещё одно несомненное достоинство — поскольку руны парные, то их действие скомпенсировано, и отката ждать не приходится. Жуткое похмелье и головная боль — это явно расплата за крысиный геноцид. Классический пример использования несбалансированных рунных конструкций.

Очаг культуры и отдыха разочаровал откровенно. Старое здание, ещё советской постройки, грязный неуютный зал с барной стойкой, украшенный древней цветомузыкой достойной места в музее электроники, несколько пустых столиков и хрипящие колонки с невразумительной попсовой музыкой. Хорошо, хоть не шансон. Девчонок ещё нет, зато из соседнего зала доносится стук шаров.

— Да, это же бильярд! — ощущение такое, как будто, посреди пустыни где-то в непьющих Эмиратах нашел холодильник с пивом.

Трудно найти игру с такой концентрацией переменной удачи. Разве, что кости или спортлото.

Единственное, что подпортило ощущение счастья — накурено так, что можно вешать топор. Не дошли ещё драконовские запреты до местного населения, а может, и не было здесь их никогда.

Через полчаса я стал обладателем целой тысячи рублей, обыграв всех присутствующих, включая Сергея. Впрочем, его бесплатно. Естественно, обыграл не сразу, а слив пару партий для затравки, да и победу обычно вырывал в упорной тяжелой борьбе, буквально на последнем шаре. Ничего сложного или выдающегося — всего лишь пара черточек на кие, в которых мало кто опознает руны, крайне редко встречающиеся за пределами одного удивительного измерения, возвращаться куда, мне крайне противопоказано.

Даже уголь не требуется — мел для кия прилагается. Выигрыш копеечный, однако, зарываться не стоит — чужаков здесь не любят. И если потеря пары сотен рублей с носа не критична, то дальнейшая игра приведет к проблемам.

Благим пожеланиям не суждено сбыться. Подъехала машина, и через несколько минут в помещение ввалилась троица неприятных субъектов. И дело не в внешнем виде, хотя наружность у новоприбывших — самая, что ни на есть, бандитская. Черные они — это сразу чувствуется. Когда тьма поражает душу, человек ещё долго живет, иногда богато и сыто, но, по сути, в нем уже мало что остается человеческого. Ни чувств, ни любви, ни радости — пустая оболочка, съедаемая животными страхами и страстями.

Это только, кажется, что добро и зло равноправны, и отличаются лишь цветом. На самом деле, человек при рождении всегда светел, и только потом впитывает тьму. Или не впитывает — тут как повезет. Образно говоря, тень может существовать только при наличии света, а вот обратное — вовсе не обязательно. К чему это лирическое отступление? К тому, что, если подходить формально, рассуждая чисто логически, то магия Неудачи — это деструктивный культ, по всем признакам относящийся к темной стороне божественного пантеона. Если бы у меня был выбор, то, несомненно, я присоединился к противоположной стороне — быть жрецом Локки намного приятнее, веселее и удобнее. К сожалению, Великий Проказник и Счастливчик развоплотился несколько тысяч лет назад, оставив на прощание кучу проблем и жаждущее мести обиженное и разъяренное божество-антипод из соседнего мира.

Именно поэтому не люблю темных, хотя и чисто по-человечески они мне омерзительны тоже. Эта же троица прямо таки сочится миазмами тьмы и хаоса — не ошибусь, если предположу, что руки у них в крови, так что не отмыть и не отмолить.

— Валим отсюда, — попытался улизнуть вместе со мной Серега, но не успел.

Кто-то уже успел поделиться, причем не без злорадства, что новичок всех обыграл сегодня.

— Сыграешь со мной? — оскалился главный из темных.

Здоровый, блин, раза в два меня шире. В глазах плещется чернота, кипящая ненавистью и страхом — продавшие душу всегда боятся, даже когда не осознают этого.

Судя по сбитым костяшкам и поломанным ушам — борец и ударник одновременно. Да и двое подручных — крепкие, ломаные битюги.