Глава 8: Огонек

— Не верь ему, Йена, он убийца! — холодно бросил Огонек, глядя на прижавшуюся спиной к стене девушку.

Она все еще была бледна после пережитого стресса, под яркими бирюзовыми глазами залегли глубокие тени, а плечи подрагивали, будто на них легла вся тяжесть мира. В последний раз он видел ее такой слабой и беззащитной, когда она окровавленная вышла из двимеритовой комнаты в доме герцога. Сейчас на ее руках тоже была кровь, только на этот раз совсем другого мужчины.

И ему вдруг стало стыдно за свой гнев. Йене, его обожаемому крылышку, сейчас было больно. И причиной этой боли был он, дух, потерявший разум от любви к смертной. Этого вообще никогда не должно было случиться! Духи не умеют испытывать таких чувств! Когда он успел так измениться?! Когда стал таким омерзительно жестоким?!

Но поток его самобичевания прервал ответ Йены.

— Я люблю его, Огонек…

— Дура! — перебил он ее, яростно грянув кулаком о каменную кладку стены. — Я думал, что ты выше этого! Этого отвратительного животного влечения, которое вы, смертные, то и дело испытываете друг к другу! А ты такая же, как все!

Внезапная ярость мгновенно изгнала из его сердца стыд и затмила остатки разума. Сейчас он был так зол, что хотелось крушить и убивать все, что попадется под руку. Проклятый эльф! За какой бездной он вообще появился на их пути?! Убить! Убить его и дело с концом! Перерезать его мерзкую глотку! А Йена…, со временем она смирится, потом забудет и простит. Она вообще отходчивая, а ждать он умеет.

Огонек плотоядно покосился на проход, ведущий в комнату, где остался остроухий, и уже хотел было двинуться в его сторону, когда подруга перехватила его взгляд и взбешенной кошкой загородила путь.

— Не смей даже думать об этом, дух! — прошипела она, а руны на ее руках замерцали ярким радужным светом. — Я не отдам его никому! Ни тебе, ни гильдии, ни даже самим темным магистрам!

«Дух»! Так она не называла его ни разу за все время знакомства. Отдающее льдом слово больно резануло по сердцу, мгновенно охладив его пыл. Перед ним стояла новая Йена, незнакомая и холодная. Совсем как тогда, после двимеритовой комнаты. Тогда ему тоже пришлось узнавать ее заново, только на этот раз было намного больнее. И боль эта породила новую волну гнева.

Да как она могла так просто взять и все бросить?! Оставить его, оставить гильдию — людей и эльфов, принявших ее, богомерзкую полукровку, в свои ряды?! И из-за чего? Любви? Страсти?! Да чтоб он провалился, этот эльф вместе со своей любовью!

Несколько минут он сердито смотрел на спрятавшую глаза Йену, никак не решаясь заговорить.

— Если ты собираешься сбежать с остроухим, я уйду. — резко выпалил он, плотно сжав кулаки. — И когда он разобьет тебе сердце, не смей ползти ко мне за утешением!

Йена дернулась, словно от удара. Из бирюзовых глаз хлынули слезы, а окровавленные руки обреченно вцепились в одежду. «Да что же я в самом деле?» — мелькнула в голове запоздалая мысль, тут же нещадно отброшенная на задворки сознания не на шутку разыгравшимся гневом. И гнев же не позволил ему броситься ее утешать. Гнев заставил отвернуться и гордо поднять голову. Он должен был настоять на своем! Хоть раз не позволить ей совершить ошибку. Она должна была выбрать одного из них сейчас, раз и навсегда!

Из-за спины какое-то время доносились лишь приглушенные всхлипывания, пока, наконец, плач не стих, заполнив коридор тишиной, не предвещавшей ничего хорошего. А еще через минуту Йена заговорила:

— Уходи! И поздравляю тебя, дух, ты умудрился разбить мне сердце намного раньше Фирласа! — осипшим от волнения голосом прошипела она. — Забирай эту пакость. Нести его Крайсу или нет, дело твое!

О пол у его ног громко звякнуло ажурное посеребренное копье. Словно во сне он присел и взял в руки прохладное, испещренное рунами древко. Оружие удобно легло в руку. Наполнявшая душу горечь не позволила ему обернуться, когда он твердой походкой направился к выходу из полутемного коридора, оставив позади ту единственную, что заставляла его чувствовать себя живым.

Все еще сжимая в руках копье, Огонек пулей вылетел в комнату, где на полу, в нелепой позе замер его враг. Не раздумывая, он быстро подскочил к эльфу, ухватил его рукой за волосы на затылке и, оттянув остроухую голову назад, злобно прошипел:

— Это все ты! Это из-за тебя я ей больше не нужен! Моя воля, разделал бы тебя на фарш. Но ради нее, остановлюсь на предупреждении. Обидишь ее, остроухий, умрешь долгой мучительной смертью.

С этим словами, дух резко отпустил голову противника, поудобнее перехватил копье и скрылся за большой двустворчатой дверью, ведущей к центральному залу. Он не стал перемещаться через Гипнос, пока не уткнулся в тяжелые каменные створки, за которыми у небольшого костерка расположился темный человек, ожидая возвращения Йены.

Когда злой, как тысяча кошмаров Огонек появился напротив костра, лорд Крайс, еще секунду назад казавшийся абсолютно расслабленным, молниеносно вскочил на ноги, обнажив оружие. Дух бросил ему под ноги копье и плавно поднял руки вверх ладонями, демонстрируя свое полнейшее дружелюбие.

— Йена передала вам регалии, — сердито пробурчал он, когда темный наконец соизволил опустить черный серп и заинтересованно уставился на блестевшее в свете костра копье.

— А сама она где? — поинтересовался лорд, обеспокоенно сверкнув черными глазами из-за растрепанных темных прядей.

— Ушла с эльфом! — скорее выплюнул, чем сказал Огонек, внезапно осознав весь ужас сказанного.

Йена действительно ушла! Оставила его одного! Бросила! Нарушила все обещания и клятвы!

— То есть, как ушла?! — удивленное восклицание темного нарушило ход его мыслей, заставив снова обратить внимание на обалдевшего от новости лорда.

— А вот так! Наплевала на все, бросила меня, предала вас и сбежала с любовником! — с горечью ответил он, чувствуя, как волна обиды, будто тисками, сдавливает горло.

Из глаз снова покатились слезы. Как он ни старался, а сдерживать их так и не научился. Проклятье! Еще не хватало, чтобы сидящий напротив человек принял его за сопливого юнца!

Огонек стыдливо протер глаза и уселся поближе к огню, уронив голову на колени.

— Эта глупая, упертая, невменяемая девка! — процедил сквозь зубы Крайс, наградив Йену еще несколькими весьма неприличными эпитетами. — Не иначе, нам ее сама бездна послала!

— Не смей он ней так говорить! — возмутился вдруг Огонек. — Что бы она не делала, у нее были на то свои причины.

Ну вот! Он, сам себя не помня, начал ее защищать. Похоже, подействовал выработанный с годами рефлекс. А может быть, свою роль сыграла любовь. Та самая, что совсем недавно заставила его так сильно ее ненавидеть. Так сильно злиться! Почему-то только сейчас, взглянув на все со стороны, он начал понимать, что она чувствовала.

Если она действительно любила эльфа, хотя бы вполовину настолько же сильно, как Огонек ее, то разве мог он осуждать ее?! А после тех гадостей, что он наговорил, не удивительно, если она не захочет его больше видеть!

Так они и сидели у небольшого костерка в полнейшем молчании, погруженные каждый в свои мысли. Огонек мучился угрызениями совести, а темный о чем-то напряженно думал. Его тонкие черные брови сошлись на переносице, а на высоком лбу залегли глубокие складки.

Наконец, когда на востоке забрезжили первые лучи встающего солнца, темный устало выдохнул, мягко, по-кошачьи встал, обошел вокруг догорающего костра, осторожно поднял с земли серебристое копье и аккуратно завернул его в запасной плащ.

— Знаешь, — проговорил он, — куда бы ни пошла твоя идиотка-подруга, я убежден в одном — она вернется!

— С чего вдруг такая уверенность? Мне показалось, ты не очень-то высокого о ней мнения. — недоверчиво поинтересовался Огонек.

— Мое мнение не имеет никакого значения, — бесцветным голосом ответил его собеседник, — Важно лишь то, что она обещанная. Старый магистр не ошибся в своем выборе. Она действительно та, о ком говорилось в пророчестве. И если она не вернется, Гипнос и мир живых перестанут существовать. Пустоте без разницы, что пожирать.