Направляясь к сновидице, он вдыхал аромат весны. Тот самый, свежий, нежный запах только проклюнувшихся листиков, травы и цветущих деревьев. На небе висели луны, освещая лагерь эфемерным, невесомым светом. Он неоднократно видел все это и раньше, но еще никогда весна так сильно не будоражила его. Новое, волнительное чувство зародилось где-то в районе сердца и теперь сладко сосало под ложечкой, подталкивая его к необдуманным действиям. Хотелось одновременно плакать и смеяться, хотелось на весь мир прокричать о том, что он чувствует, хотелось прижаться к Йене, вдохнуть чабрецовый аромат ее волос и почувствовать давно знакомое тепло. То самое, что так много лет постепенно и настойчиво превращало его из духа в живого.

Не раздумывая больше ни секунды, он шагнул к ней через мир снов. Мягкая тишина весенней ночи в горах сменилась громкой музыкой, а запах молодой зелени, ароматом вина, жаренного мяса и дыма. Оглядевшись, он обнаружил, что стоит на окраине небольшой деревни. Впереди возвышались прекрасные высокие терема резного дерева, собранные полукругом у небольшой площади, на которой пылал огромный костер. По мощеным крупной галькой дорожкам прогуливались эльфы. Не те, полудикие, забывшие собственные корни жители племен, а настоящие помнящие. Те, кто не забыл Тиаммаран, и помнил свои корни.

Огонек был наслышан о вольных деревнях. Всего две или три из них были затеряны где-то в необъятных лесах Селувим и еще шесть, по слухам, находились где-то в Талонии. Они не подчинялись законам княжества и вели уединенный образ жизни, мало контактируя с людьми. Рыцари Ордена Тишины то и дело порывались уничтожить эти «очаги сепаратизма и бандитизма», но всякий раз сталкивались с повышением активности fierre, которые таким образом предупреждали власть о последствиях.

Эта деревня, судя по огромным деревьям, окружавшим ее по периметру, была затеряна где-то в бесконечных лесах Талонии, неосвоенных и диких. Резные терема серебрились в лунном свете, а яркие отблески огромного костра плясали на покрытых барельефами стенах. Воздержавшиеся от прогулок эльфы сгрудились на площади, завороженно наблюдая за чем-то.

Огонек сделал несколько шагов вперед по дорожке, сохраняя невидимость, когда на него чуть не налетел злой как тысяча кошмаров Фирлас. Эльф ураганом пронесся мимо, сердито сжимая кулаки и бормоча что-то нечленораздельное. Дух решил было пойти следом, но какое-то движение на площади привлекло его внимание, и он отправился в противоположную от эльфа сторону.

На большой площадке у высокого костра, окруженная обалдевшей толпой, кружилась в танце Йена. Ее глаза были завязаны цветастым шарфом, а почти полностью нагое тело украшали лишь замысловатая пестрая конструкция из разноцветных бусин, ракушек, клочков прозрачного шелка, листиков и перьев — обычный наряд эльфской жрицы из диких племен. Танец же был под стать одежде. Горячий, сексуальный, манящий. Тот самый танец с духами, что эльфские жрицы исполняют каждое полнолуние. Не удивительно, что Фирлас сбежал в таком гневе! Все, абсолютно все собравшиеся на площади эльфы разрумянились и тяжело дышали, следя горящими глазами за танцующей девушкой. Даже женщины! Все они хотели ее сейчас. Он буквально чувствовал витавшее в воздухе напряжение.

Для чего она так подставлялась? Что могло заставить ее танцевать ТАК перед абсолютными незнакомцами?! Что она вообще делала в эльфской деревне, где ее могли уничтожить за один только цвет глаз?!

На всякий случай он приготовился к бою. Хвала предкам, он был рядом и мог вмешаться при малейшей опасности! А что если бы его не оказалось поблизости? Как этот проклятый эльф вообще мог бросить ее среди этой сбрендившей толпы?! Еще несколько минут он неотрывно следил за девушкой, чувствуя, как с каждым ее движением, ему становится все жарче. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он опустил глаза и даже прикрыл их рукой, лишая себя соблазна подсмотреть. Но к тому моменту танец уже закончился.

Высокий светловолосый эльф, все это время, сидевший в большом деревянном кресле с резными подлокотниками, шумно выдохнул и встал. Ярко-зеленые глаза его пылали желанием, когда он медленно подошел к запыхавшейся девушке. Почему-то он показался духу смутно знакомым. Не говоря ни слова, он протянул вперед руку, но так и не притронулся к загорелой шелковистой коже, на которой бисеринками проступил пот. Его глаза были устремлены на кого-то позади Йены. Огонек тоже поднял глаза и увидел за ее спиной мрачного, как сама тьма Фирласа.

— Брат, она моя, а ты слишком хорошо знаешь закон. — холодно проговорил эльф и устроился поближе за спиной девушки.

Так вот оно что! Брат! Остроухий притащил ее знакомиться с семьей! Так вот кого напоминал ему этот эльф и вот почему он боялся прикасаться к Йене. Старый закон был непреклонен — никто не вправе прикасаться к женщине, принадлежащей другому.

Брат Фирласа громко сглотнул, а затем нежно, будто лаская, обвел ладонью очертания тела Йены, так к ней и не прикоснувшись. В зеленых глазах светилось желание, толпа вокруг замерла, едва дыша. Наконец, эльф отнял руку от девушки и весело улыбнувшись, поднял валявшийся у костра кубок.

— Налейте вина и будем танцевать! Раз уж этой ночью духи, милостью богов, с нами! — выкрикнул он на смеси эльфского и всеобщего и, резко отвернувшись от застывшей позади парочки, направился к виночерпию у большой бочки позади костра.

— С твоего позволения, брат, мы пойдем спать. У меня дела на севере, завтра нам рано выезжать, хотелось бы выспаться. — хмуро буркнул все еще сердитый Фирлас и не дожидаясь ответа увлек Йену за собой вглубь сада. Его брат проводил парочку каким-то странным, стеклянным взглядом. Огонек видел, как они о чем-то напряженно разговаривали, но подходить ближе побоялся, опасаясь, что девушка почувствует его присутствие. Немного выждав, он отправился следом, держась на расстоянии.

Парочка о чем-то ожесточенно спорила. Точнее, эльф разъярённым котом шипел на весело улыбающуюся Йену. Ему казалось, что она буквально светится от счастья озаряя и без того светлую ночь. Наконец, дав эльфу выговориться, девушка мягко провела ладонью по его плечам, остановилась, заглянула в глаза и легко поцеловала. И тогда дух увидел то, чего никак не ожидал. Сердитое, заносчивое лицо эльфа разгладилось. Жестокая складка у губ исчезла, клыкастый оскал сменился не менее клыкастой улыбкой. Он смотрел на Йену мягко мерцающими глазами, с таким лицом, будто перед ним было величайшее из сокровищ. Одним легким движением он подхватил девушку на руки и исчез в густых зарослях окружавшего деревню сада.

— Что-то подсказывает мне, что эти двое все же отправятся в путь не выспавшись, — проговорил холодный голос у него за спиной.

Огонек резко обернулся, обнаружив устремленный прямо на него взгляд ярких зеленых глаз. Эльф мягко улыбнулся, заметив испуг на его лице.

— Я могу видеть тебя, дух. Но лишь потому, что имею к этому особый дар. Для остальных, твое присутствие осталось тайной. — проговорил брат Фирласа и отхлебнул вина из красивого серебряного кубка, который все это время держал в руке. — В этой девочке, определенно, что-то есть! Вначале я думал, что это ее красота так манит меня, но теперь убедился в обратном. Меня привлекает ее сила, невероятная мощь, скрытая в этих тоненьких ручках! И, как оказалось, у нее даже есть дух-хранитель. Невероятно редкое и удивительное явление!

— Я не дух-хранитель! — отозвался Огонек, когда сошел первый шок. — Я ее друг, не более того.

Эльф хитро улыбнулся.

— Ну конечно… друг! Видел я, как ты по-дружески краснел, глядя на ее танец, и как совсем уж по-дружески оскалился, когда она целовала моего братца!

— Тебя это не касается, эльф! — прошипел вконец раздосадованный Огонек, и уже собрался было уходить, когда его остановил окрик.

— Я хочу освободить ее, дух! Она не должна принадлежать ему! Он чудовище! И плевал я на закон! — дрожащим от ярости голосом проговорил эльф.

Огонек всмотрелся в абсолютно безумные зеленые глаза, лихорадочно соображая, как защитить Йену. Если забрать ее и оставить Фирласа на растерзание этого монстра, она никогда его не простит. Да и вообще навряд ли ему поверит! Нужно было что-то делать, как-то его отвадить…