Сесил с интересом прочитал письмо де'Куадро, в котором епископ утверждал, что Елизавета подталкивает королеву шотландцев выйти замуж за лорда Аврана для того, чтобы обеспечить Елизавете брак в лордом Робертом.

Испанский посол выступал за брак королевы шотландцев с Доном Карлосом, который сможет изгнать Елизавету и стать не только королем Шотландии, но и Англии.

Умнейший Сесил сразу же понял, какого ценного агента он обретает, и сказал Боргезе, чтобы тот вернулся в дом де'Куадро и продолжал там шпионить. Однако Сесил был не единственным политиком, располагавшим сетью шпионов. У де'Куадро в доме Сесила тоже были свои шпионы, которые не замедлили сообщить испанскому послу о предательстве его личного секретаря. Положение становилось опасным, и де'Куадро принял решение: Боргезе надо убрать, иначе говоря – убить. Но при здравом размышлении испанский посол пришел к выводу, что производить эту операцию на территории Англии опасно – может обнаружиться его причастность к убийству, и тогда де'Куадре придется уехать из Англии. Посол решил отправить Боргезе с каким-нибудь поручением за границу, а уж там покончить с ним будет проще простого.

Но Боргезе был хитрый малый и понял, что ему грозит. Он сбежал из дома на Дархомплейс и укрылся не где-нибудь, а в доме Сесила. Достать его там было невозможно.

Де'Куадро доносил кардиналу Гранвиллю: «Я сделал все, что мог, чтобы исправить ситуацию, возникшую в результате провала, но мне ничего не удалось сделать. Дьявола, который вселился в моего служащего, изгнать не удалось. Я пытался убедить его покинуть страну, я умолял, угрожал, обещал, давал взятку – и все без результата. Предать его смерти, как он того заслуживает, было бы неосмотрительно». Де'Куадро принял решение просить помощи у королевы Елизаветы. В конце концов, говорил он, она женщина светская, она может понять, что он воздерживается от убийства этого человека в Англии, поскольку это может вызвать беспорядки. Не будет ли Ее Величество так добры, чтобы выслать его из страны.

Королева, похоже, не поняла посла и вместо того, чтобы выслать Боргезе из Англии, она распорядилась арестовать его. Де'Куадро был в ужасе. Он просил еще одной аудиенции у королевы, но ему было отказано.

Вместо этого Елизавета пожелала сама выслушать Боргезе. Она услышала много интересного. В частности, Боргезе рассказал королеве о визите сэра Генри Сиднея, зятя лорда Роберта Дадли, в ходе которого Сидней заявил послу, что если сам король Испании поспособствует браку лорда Роберта с королевой, то он получит в лице Дадли человека, «готового повиноваться ему и служить ему, как верный вассал… Он будет готов восстановить в Англии католическую религию».

После разговора с Боргезе Елизавета вызвала де'Куадро и холодно объявила ему, что она весьма недовольна тем, как он отозвался о ней в письмах королю Испании. В частности, она сослалась на такие его слова: «Очень трудно иметь дело с женщиной, у которой, я думаю, сто тысяч дьяволов в ее теле, вопреки тому, что она мне говорила: „Я хотела бы быть монахиней и проводить свои дни в молитве в своей келье…“ Характер этой женщины таков, что я готов поверить всему, что о ней говорят. Ею владеет дьявол, который влечет ее… От нее можно ожидать всего. Если Ваше Величество во второй раз спасет ее жизнь, она не будет верна вам больше, чем сегодня. А если бы она могла использовать яд и устроить пожар в Нидерландах, принадлежащих Вашему Величеству, она без колебаний пошла бы на это».

Член Тайного совета лорд Хоуард и законник доктор Уотон потребовали от де'Куадро, чтобы он письменно ответил на ряд вопросов. В частности, там был такой вопрос: «Писали ли вы, господин посол, испанскому королю, что королева была тайно обвенчана с лордом Робертом в доме лорда Пэмброка?»

Ответ де'Куадро был в высшей степени примечателен. Он отвечал: «Я написал Его Величеству то, что я говорил самой королеве, что по всему Лондону говорят, что бракосочетание имело место. Королева на мои слова не возразила, она не выразила ни удивления, ни неудовольствия, она только сказала, что не только люди за стенами этого дворца верят в это, но в тот самый вечер ее фрейлины, увидев, как она возвращается вместе с лордом Робертом, спросили ее, должны ли они целовать ему руку, как целуют ей, на что она ответила, что не должны и вообще не должны верить в эти сплетни.

Спустя два или три дня после этого лорд Роберт сообщил мне, что королева обещала ему выйти за него замуж, но не в этом году. Мне она сказала, поклявшись, если она выйдет замуж за англичанина, то это будет он».

Проблема престолонаследия продолжала волновать придворных и саму королеву. Когда Мейтланд, шотландский посол при английском королевском дворе, стал уговаривать Елизавету назвать Марию, королеву шотландцев, своей преемницей на престоле Англии, она ответила ему, что, пока она жива, она будет королевой Англии. «Когда я умру, – сказала Елизавета, – они решат, кто должен наследовать корону Англии. Если этой наследницей станет ваша госпожа, я не причиню ей никакого вреда. Если же кто-то другой окажется более достойным, было бы неразумным требовать от меня, чтоб я давила на них.

…У меня хороший личный опыт. Во времена правления моей сестры многие люди жаждали посадить меня на ее место. Теперь, – добавила она, – претензии, наверное, поубавились. Подобно тому, как детям снится яблоко и они плачут, когда утром не находят его, так и многие люди, стремившиеся помочь мне, когда я была леди Елизаветой, представляли себе, что немедленно после того как я взойду на престол, они будут вознаграждены. А теперь, когда они убедились, что действительность не соответствует их ожиданиям, сейчас они склонны к новым переменам в надежде на лучшее. Ни один государь не может быть таким великим, чтобы удовлетворить желания всех».

Постепенно улеглись грязные волны, порожденные скандалом в связи с гибелью Эмми Дадли, жены Роберта Дадли. В стране наступал некоторый покой.

Затишье наблюдалось и на европейской арене, и на самих Британский островах. Шотландия всегда была опасным воинственным соседом Англии. Эти две страны постоянно воевали друг с другом. Да и внутри Шотландии шла бесконечная междоусобица между буйными шотландскими лордами.

Елизавета не могла оставаться безразличной к вооруженной борьбе между шотландскими протестантами и католиками. Тем более, что Франция поддерживала шотландских католиков солдатами, оружием и деньгами.

Война между Англией и Шотландией завершилась в 1560 году подписанием Эдинбургского мирного договора. Согласно этому договору французы выводили свои войска из Шотландии и предоставляли шотландцам самим решать, какая у них будет религия. Англия в ответ отказывалась от своих требований немедленно вернуть ей форт Кале, который издавна считался принадлежащим Англии, но был оккупирован французскими войсками, и разорвать союз между Елизаветой и шотландскими лордами, объединившимися в протестантскую, так называемую, Конгрегацию. 15 августа 1560 года шотландский Парламент принял закон, объявлявший Шотландию протестантским государством. Это была, пожалуй, самая крупная победа Елизаветы.

Но тут на сцене появляется фигура Марии Стюарт, женщины необычайной судьбы, которой суждено было сыграть огромную роль в жизни английской королевы Елизаветы.

Дочь шотландского короля Якова V и Марии де Гиз Лотарингской, правнучка английского короля Генриха VII, Мария Стюарт с колыбели оказалась пешкой в больших династических и межгосударственных играх. Ей было пять лет, когда ее обручили с малолетним дофином, наследником французского престола, и увезли из Шотландии во Францию. Там, в Париже, при королевском дворе она и выросла.

Впереди у нее было необыкновенное, блистательное будущее – она уже была королевой Шотландии, а в будущем, когда умрет французский король Генрих II и на престол взойдет ее супруг Франциск II, ее ждала французская корона. Но и этого советникам Марии Стюарт казалось недостаточным – они заявляли о ее претензиях на английский престол, объявляли Елизавету узурпаторшей королевской власти. В герб Марии Стюарт включили и герб Англии, а Марию Стюарт официально именовали королевой французской, шотландской, английской и ирландской. Елизавете это крайне не нравилось.