Проклятая тварь не осталась на дне, как он подспудно надеялся. Болталась на поверхности — лицо и грудь торчали из воды. Глаза по-прежнему были открыты. И по-прежнему косили в сторону Паши.

Он снова зачерпнул воду — и снова с содроганием заметил легкое движение Лющенко…

Внезапно, без всяких предупреждающих позывов, его скорчила рвотная судорога. Шикунов согнулся над раковиной, издавая омерзительные звуки. Наружу вылетали зеленоватые слизистые капли. Паша с удивлением вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего ужина. Но, странное дело, за весь день совсем не почувствовал голода.

И сейчас аппетита не было. Лишь смертельная усталость, да желание — скорее бы наступил понедельник.

Разбудил его звонок в дверь. Весьма настойчивый звонок — электронная пташка-канареечка едва успевала завершить одну хриплую трель и тут же снова начинала чирикать.

Паша оторвал голову от подушки. За окном светло, но часы на руке показывают что-то невразумительное. Шесть утра? Шесть вечера? В питерском июне так сразу и не поймешь… Впрочем, судя по тому, что Паша спал одетым, под легким пледом, — все-таки это был вечер… Точно, вспомнил он, прилег вздремнуть после обеда.

Звонок продолжал заливаться.

Не отпирать! Ни в коем случае не отпирать! Только через секунду Шикунов понял и осознал, что таиться теперь ему незачем — неаппетитная органическая жидкость, бывшая когда-то сучкой Лющенко, давно утекла в канализацию, а так и не растворившиеся крупные кости зарыты в надежных местах. И большое количество воды с высыпанной в нее пищевой содой уничтожило любые следы кислоты в трубах.

— Кто там? — сонным голосом спросил он, подойдя к двери. Заглянул в глазок и увидел пожилых лет мужчину с деловито-казенным лицом, украшенным подковообразной бородкой. Мгновеньем спустя обзор перекрыла развернутая книжечка удостоверения.

— Я техник-смотритель из РЭУ, — прозвучало из-за двери. — Плановая проверка.

Какая, к чертям, еще проверка? Открывать совсем не хотелось. Не открывать было нельзя. Ладно, пусть проверяют. Всё чисто, никаких следов…

Едва дверь распахнулась, тут же выяснилось, что техник заявился не в одиночестве. Его сопровождали двое здоровенных парней в спецовках. Один из них держал в руках потрепанный фанерный чемоданчик, другой — здоровенный разводной ключ. Водопроводчики, надо понимать. Шикунову это совсем не понравилось.

— В чем дело? — неприязненно осведомился он, расположившись в прихожей так, чтобы перекрыть подступы к санузлу.

— У жильцов на первом этаже неприятность вышла, — не чинясь, объяснил техник. — Женщина в ванной мылась и обожглась едкой химией. Похоже, фановая магистраль — именно ваш стояк — где-то внизу засорилась. Какая-то химическая гадость поперла… Вышибла пробку стока — и в ванну…

— Какое отношение это имеет ко мне? — еще неприязненнее спросил Шикунов. — Я канализацию не засорял.

Он подозрительно смотрел на техника-смотрителя. Чем-то его лицо показалось знакомым, хотя Паша никогда не видел этого человека.

— А тетка обожженная, — пояснил бородач, — в суд подала на РЭУ. Большие деньги отсудить собирается. Что же нам, за чужие грехи платить? Тут кто-то у вас химическое производство затеял. В одной из восьми квартир, что на вашем стояке… И нагло нарушает все инструкции и правила эксплуатации жилого фонда. Сливает жидкие отходы в канализацию. А она совсем не для того сделана…

— Я ничего не затевал! Никакого производства! — возмутился Шикунов. Голос предательски дрогнул.

— Тогда и проверки нечего опасаться, — резонно заметил смутно знакомый техник. — Давайте, ребята.

Один из ребят надвинулся своей быкообразной тушей на хозяина квартиры. Паша поневоле сделал шаг назад. Второй — бочком, по стеночке — просочился в ванную и тут же чем-то там загремел-загрохотал.

— Не волнуйтесь, — успокаивающе сказал техник. — Соседи ваши говорят, что вы редко дома бываете, какое уж тут…

Его речь прервал копавшийся в стоке водопроводчик, удивленно присвистнувший.

— Глянь-ка, шеф! Что за ерунда? — парень вышел из ванной, в пальцах его темнел непонятный комок.

Паша прищурился, пытаясь разглядеть находку в тусклом освещении прихожей. И увидел — из-под слоя сероватой слизи блеснуло желтым!

Золото!

Черт побери! Он ведь специально посмотрел в энциклопедии: «царская водка» — смесь всё-таки азотной и соляной кислот. А приготовленный им коктейль золото не растворял. И вот результат — недоглядел, и какая-то из золотых побрякушек сучки обнаружилась в сливе… Сейчас придется изображать бурную радость от находки якобы давно затерявшегося кольца или серьги.

Водопроводчик растер в пальцах маленький комочек слизи. И удивленно охнул:

— Фикса! Зуб золотой натуральный!

Паша отреагировал мгновенно и рефлекторно. Резким толчком отшвырнув техника, он бросился к двери, по счастью не запертой.

Не успел.

Сзади схватили, затрещала рвущаяся рубаха. Паша обернулся — ударить, сбросить вцепившуюся руку — и увидел несшийся в лицо тяжелый разводной ключ.

Не стало ничего.

… На лицо лилась струя ледяной воды, затекала в нос, в открытый рот… Паша захлебнулся и разлепил веки, отплевываясь и отфыркиваясь. Струя иссякла.

Шикунов проморгался и узрел собственную ванную комнату — но вывернутую под каким-то немыслимым углом. Через секунду понял, что лежит на дне ванны — точь-в-точь, как совсем недавно Лющенко.

Паша попробовал приподняться — ничего не вышло. Руки и ноги были надежно стянуты. Рот оказался залеплен — по всему судя, скотчем.

Удивиться он не успел. Сверху раздался голос техника-смотрителя — но звучал он теперь по-другому, вовсе не так вежливо, — жестко и грубо.

— Оклемался, крысеныш?

Сверху нависло перевернутое лицо. Как и голос, изменилось оно разительно. Бороды не было! И Паша узнал этого человека!

— Ты убил Ксению, — проскрежетал отец Лющенко. — Убил так, что мне даже нечего похоронить. А проклятые менты не желают заводить дело без трупа. И эта золотая коронка ни в чем их не убедит… Ты хорошо все просчитал, гаденыш. Только не учел одного. Что я живу по принципу — зуб за зуб, око за око… Приступайте, парни! Поосторожнее, на себя не плесните…