Он пожалел о том, что сказал последнюю фразу. Женщина мгновенно ухватилась за нее и разыграла в свою пользу.

— Вы не верите, — прошептала она, со страдальческим видом мотая головой. — Как мне вас убедить…

Она запнулась, и он поспешно встал.

— Я буду заходить.

— Конечно!! После работы я дома. Мне еще не так здоровится… — она смутилась и не договорила.

— Берегите себя, — посоветовал Вербицкий. — И запомните, что я сказал. Не осложняйте жизнь себе… и вашему избраннику.

— Я… я не осложню. Я постараюсь. — Она отбросила свесившиеся на лицо волосы. — Я докажу…

Когда Вербицкий ушел, она, уже не сдерживаясь, уткнулась в подушку и заплакала навзрыд — на том же месте, что и девять лет назад. Мама вышла из соседней комнаты и стала, как маленькую, гладить ее по голове. Потом спросила:

— Это он?

— Да, — жалобно пролепетала Ася, всхлипывая и вытирая лицо. — Он не верит, мам! Он весь в шрамах, мне не добраться… Мам, я докажу! Мам, он тебе \ понравился?

Мама едва заметно пожала плечами.

— Мама! — отчаянно выкрикнула Ася. — Он чудесный! — слезы опять закипели у нее на глазах, но тут в дверь позвонили — Антошка вернулся с унылого, без привычных друзей, гулянья. Ася, спешно вытирая глаза и натягивая улыбку, пошла открывать.

— Ради Антошки, — сказала мама бессильно, просяще. Ася остановилась, будто ей выстрелили в спину.

— Мама, не надо, — с мукой и угрозой выговорила она. Близкие слезы делали ее голос низким и хриплым.

И, когда Антошка вошел, она сняла со шкафа купленный по пути с работы игрушечный вертолет, о котором сын давно мечтал.

На миг Антошка остолбенел, глаза у него загорелись. Он бережно взял вертолет и стал рассматривать, завороженно приговаривая:

— Вертолетик… это тяжелый транспортный вертолет… нет, спасательный. Для планет с разреженными атмосферами… — Он поднял на Асю глаза. — Это папа прислал?

— Ну, что ты? — заходясь от смеха, сказала Ася и присела на корточки рядом с сыном, обняла его. — Папе не до нас, — Антошка крутил вертолет, изучая со всех сторон. — Вот ты гулял долго, а сейчас дядя Валерий заходил, это он тебе принес, потому что он знает, как ты любишь тяжелые транспортные вертолеты!

Антошка опустил руку с вертолетом, недоверчиво глядя на Асю. Глаза его погасли.

— Ну да… — баском пробормотал он. Ася шутливо погрозила ему пальцем:

— Разве можно маме не верить?

— Мам, — позвал Антошка нерешительно. — А мам?

— Что, милый?

— Помнишь, вечером, перед тем, как ты заболела один раз тогда? Ты мне обещала. Я тебя просил, а ты мне обещала.

— Что обещала, Тошенька? — с беззаботной улыбкой спросила Ася и крутнула пальцем пропеллер. Пропеллер завертелся. — Ж-ж-ж-ж-ж, — сказала Ася.

— Нет, ничего. Прости, мама, — сказал Антон и перехватил под мышку вертолет. — Ничего.

Хотя Симагин дал телеграмму о приезде, он был уверен, что Ася не встретит. Только в глубине души теплилась надежда увидеть ее на перроне — но она и раньше не обязательно встречала его, не всегда удавалось убежать с работы. Это все были пустяки, главное — он вернулся. Самое страшное позади.

Комнаты имели нежилой вид. Чувствовалось, уезжая, Ася тщательно прибиралась. Как-то встревоженно Симагин несколько раз прочесал квартиру — непонятно было, отчего все выглядит так чуждо, не из-за порядка же… Понял — не было Асиных вещей. И Тошкиных. Ну, ладно, расхожее на них… Но зимнее пальто? Но статуэтка, тоненькая русалочка, которую Ася привезла от мамы, когда перебралась сюда? Игрушки? Он еще раз все перерыл и облегченно вздохнул — помстилось. Ну, нервы стали… На месте платье, которое он подарил ей в мае. На месте его любимый купальник — голый-голый. На месте планетоход, который он купил Антону на день рождения…

С улицы он опять, как с вокзала, позвонил ей на работу — там опять было занято. Девки треплются, окаянные. Сгорая от нетерпения, он помчался к Асиной маме, может, Ася там его ждет и волнуется, поезд-то два часа как приехал! А уж Антон-то наверняка там! Вот обрадуется! В портфеле у Симагина погромыхивал купленный в Москве сложный радиоконструктор.

Никто не открыл. Ошеломленный, он давил и терзал кнопку звонка, из-за двери слышался приглушенный, гневный перезвон. Никого.

Уже тревожась не на шутку, он зашел в первую же кабину и снова позвонил Асе на работу. И снова было занято. Он набирал две минуты, три, четыре, крутил мерно журчавший, иногда западавший диск тупо и озверело. У него дрожали пальцы. Происходило что-то непостижимое и ужасное, он чувствовал, надвигалась какая-то мрачная опасность, он не узнавал Асю. Что с ней случилось? Она нездорова? Она… она — умерла?

Господи, что за чушь? Валерка заходил, все в порядке, ждут…

Звонко щелкнуло в трубке, и сердце Симагина замерло.

— Здравствуйте. Асю можно к телефону?

— А кто спрашивает?

— Да Симагин же!

— А… Аська… — Шум в трубке заглох, словно микрофон зажали ладонью. Потом снова возник тот же женский голос: — Она вышла сейчас. Что передать?

— А… она там? — беспомощно спросил Симагин. — Она просто вышла? С ней все в порядке?

— Раньше надо было думать, — враждебно ответили оттуда и повесили трубку.

Симагин вывалился из кабины. В разрывы плотных облаков прорывались скупые белесые лучи, холодный ветер нес пыль, охлестывая лицо порывистым колючим хлыстом. Что-то случилось.

— И уехал в такой момент? — потрясенно раскрыв глаза, спросила Татка. Ася пожала плечами.

— Работа, — сказала она язвительно и закурила. — В общем-то, я сама его избаловала. Ну, он и привык.

— Это просто свинство какое-то, — немного недоверчиво проговорила Татка. — А теперь звонит, будто так и надо. А знаешь, я сразу поняла, что вы… ну… — Она выжидательно глянула на Асю, потом отвернулась, поняв, что продолжения рассказа не будет, и потянулась к телефону.

— Тат, Тат, — сказала Ася поспешно и чуть смущенно, — ты погоди телефон занимать, а?

Татка опять повернулась — с нездоровым любопытством в глазах.

— А что? — жадно спросила она. — Ждешь, что он еще позвонит? Теперь тебя звать?

— Да он не позвонит, — пренебрежительно сказала Ася и помахала сигаретой. — Он теперь сверкает пятками в свой институт. Я живая, волноваться не о чем.

— Так ты другого звонка ждешь? — восхитилась Татка.

Ася неопределенно улыбнулась.

В полдвенадцатого обещал позвонить Валерий. Они должны были сговориться, как встретятся вечером. Он хотел повести ее куда-то в гости. Валерий оттаивал. Он сам этого еще не понимал, бессознательно сопротивлялся, пытаясь не пустить Асю в себя. Но она побеждала. Он начинал ее любить — той любовью, о какой она мечтала всю жизнь. Ровно, мужественно, чуть снисходительно. Ася снова надеялась и ждала. То, что Валерий позвал ее к своим друзьям, она расценивала как важный этап. Он уже связывал себя с нею. Она гордилась тем, что он ее позвал.

Телефон зазвонил в одиннадцать двадцать восемь, и Ася быстрее молнии метнулась к нему.

— Это ты? — выдохнула она, с восторгом отмечая, что Валерий наконец-то становится точным и не заставляет ждать себя по полчаса, по часу…

— Ну кто же еще? — сказал полузабытый, болезненно знакомый голос. — Слушай, где тебя носит? Я чуть с ума…

— Меня нигде не носит, — произнесла Ася, мгновенно окаменев. — Ты подбирай слова, будь добр.

— Ась, ты что? Ты еще… — он помедлил, — дуешься?

— Нет, — ответила она удивленно. — С чего ты взял?

— Не отпустили с работы, да? Как ты себя чувствуешь-то?

Татка слушала, делая вид, что заполняет какой-то документ.

— Нормально.

— Ася, — сказал Симагин после едва заметной паузы. — Ася, я в Ленинграде!

— Да, я догадалась. А из Москвы ты не мог позвонить?

— Ой, Аська, да я сто раз звонил! — заторопился он, словно обрадовавшись тому, что она наконец в чем-то его упрекнула. — То тебя нет, то занято — хоть плачь. Тебе не передавали разве?