В общем, рассказ получится настолько чудовищным, что Олег сожгет его. Причем прямо в духовке газовой плиты, едва не устроив пожар. Это лишний раз докажет, что рассказ был и в правду чудовищен.

- Может быть еще чайку? - прервала размышления Олега Марфа Семеновна. - Что значит - "расскажите еще что-нибудь"? Рассказатьто можно, только тебе-то обязательно давай про подземелье. А про это я ничего не знаю.

После последних слов Марфа Семеновна опять выразительно подмигнула.

Храня убогое молчанье

Над сумраком гниющих вод,

Он жег костры в ночи печальной

И полз бессмысленно вперед.

Его встречали горделиво

Арбитры брошенных дорог.

Преображались груши в сливы,

И ветер выл свой монолог.

из песни(34)

На следующий день в жизни Олега Мохова произошла крупная неприятность. Если не сказать - небольшая трагедия. Добрый сосед дядя Шура, в десятом поколении электрик / со времен Лжедмитриев, наверно/ вместо того чтобы починить Юлин утюг - пропил его. Точнее, вначале, исполнив долг, честно починил, а потом не сдержался и предательски пропил. /Наверно, пропил его час/. Причем, скрывать он этого не собирался, с вызовом заявив, что "так было надо" и "иначе он не мог поступить". Мол, "требовала Душа". Олег впервые пожалел, что душа вообще существует. Не будь ее - все было бы на месте.

Если бы только дядя Шура знал - какое значение имел этот утюг для Олега... Так вот, если бы знал - все равно пропил.

Когда Олег услышал об утрате, он не мог и слова произнести. Будто сосед неведомым образом и словами его завладел и тоже про пил.

Олег с отвращением представил, как кто-то, - непременно жирный и скользкий, - гладит сейчас Юлиным утюгом, - не сгущая краски допустим, что пододеяльники, - и руки у этого мерзкого существа даже не отсохнут.

Он думал о злосчастном утюге так, как будто это было по крайней мере сердце Юли Гуляевой, доверенное ему на время. И он не сберег. Силы Поднебесные! Олег почувствовал себя злым, расте рянным, лживым, бесцеремонным и непочтительным одновременно. / Не об этих ли качествах собирался, но к досаде своей не успел сказать Цзы-Чжан самому Кун-Цзы?/

Добрый сосед дядя Шура был уверен в своей правоте настолько, что спросил - не хочет ли Олег починить что-нибудь еще? Но Олег, ни на секунду не забывая, что он теперь злой и бесцеремонный, ответил со всей возможной грубостью, тем самым дядю Шуру огорчив.

- Не ожидал... - покачал дядя Шура головой. - Я ведь тебя вот таким помню...

И показал свой обмотанный грязным бинтом кривой мизинец. Олег себя таким, хоть убейте, не помнил. И очень сомневался, что это вообще могло быть.

- Вы меня с кем-то путаете, - сказал он как можно резче. - С мизинцем, наверное.

- Возможно, - неожиданно быстро согласился дядя Шура. Похоже что он надеялся получить взаймы до десяти рублей включительно, но просчитался.

Однако этот просчет не мог вернуть утюг. Не удалось даже узнать в чью именно собственность утюг перешел. То, что новый хозяин -существо жирное и скользкое, было несомненно. Но как по таким распространенным приметам отыскать то что надо? Легче купить новый утюг. Правда, копия всегда хуже оригинала. /Утюг, завоеванный в Москве, несомненно был оригинален/. Кроме того, Олег не хотел занимать деньги у родителей, а своих в нужном количестве просто не имелось. Нет, ничто не держало его на земле.

Вот если бы раскрыть тайну подземелья, найти какой-нибудь клад или что-то в этом роде... Тогда бы Олег знал, как поступить. Во всяком случае, ни тайну, ни клад он бы дяде Шуре не доверил.

Успокоенный своей прозорливостью, Олег перешел к заключительному этапу подготовки, в который включил покупку банки тушенки и буханки хлеба. В термосе заварил чай... Спуск был назначен на воскресное утро.

Главное, надо было определиться с местом спуска. Их было два. Все изучив, Олег установил, что особое внимание следует обратить на люк в непосредственной близости от полуразрушенной крепости, которая находилась в метрах трехстах от здания гимназии. Олег помнил, что, по слухам, подземный ход начинался под крепостью. В младших классах сам с друзьями несколько раз залезал в этот люк. Но не в поисках чего-либо, а просто потому, что там одно время находился их детский штаб. Глубоко они не забирались, но, судя по всему, труба внизу была направлена как раз в сторону гимназии.

Люк был лишь слегка прикрыт деревянным щитом. /Крышку, естественно, умные люди давно сдали на металлолом/.

Был и другой вариант. Недалеко от реки в стародавние времена когда-то стояла каменоломня, про которую тоже в свое время рассказывали много историй. Позднее на этом месте построили завод "Красный подпольщик" / слово "подпольщик" Олега заинтриговало/. В последние годы "Красный подпольщик" подвергся ускоренному разворовыванию. В заводоуправлении теперь был зал игровых автоматов, в одном из цехов устроили гаражи, а часть территории осталась просто заброшенной. Причем как раз та часть, где когда-то была каменоломня. Олег проверил. Его внимание привлекло место, облюбованное бомжами. Это был довольно вместительный подвал под зданием полуразвалившегося склада. В подвале, будто бы, имелся какой-то лаз, с которого Олег и собирался начать обследование подземелья. Но один из бомжей накануне рискнул туда залезть первым. И ему слегка придавило ногу. По его словам - передвигаться там невозможно. Олег поверил. Ему почему-то казалось, что бездомные лгут гораздо реже тех, у кого есть дом. Не то чтобы он хорошо знал бездомных. Просто он отлично знал всех остальных, в том числе и себя. Теперь он все время помнил, что с некоторых пор является злым, растерянным, лживым, бесцеремонным и непочтительным одновременно. Из чего следует, что все, кто на него не похож, должны быть по меньшей мере честны.

Таким образом Олег решил спуститься в люк у крепости, тем более что это было ближе к гимназии.

Надолго пропадать он не собирался и первый спуск решил сделать пробным. Но предчувствие было такое, что повезет уже в этот раз. Вдохновляло, что это был, в сущности, не его выбор. Могло ли быть совпадением то, что еще недавно многие решили искать его, Олега Мохова, под землей? По мнению Олега - это был если не перст судьбы, то хотя бы легкий кивок в нужном направлении. Главное воспользоваться подсказкой, написать родителям записку и - вперед. В смысле, вниз.

Внизу было нехорошо. Мало того что его встретили ненасытная темнота и пресытившаяся вонь, эти две драконьи головы... Так была еще и ужасная теснота, которую не победить ни электрическим светом, ни респиратором.

Вообще-то теснота - это такая богиня любви, но если при задуматься - и ненависти тоже. Причем, ненависти в значительно большей степени. По-настоящему ненавидеть издали невозможно. Особенно самого себя.

Олег боялся, что будет к тому же жарко. Но вонь перебивала жару. Резиновые сапоги были тесны /дополнительный сюрприз богини ненависти/. Гниющие воды слабо плескались.

Lucke f = 1/ пустое место; 2/

отверстие; 3/ пробел/ в знаниях/; 4/

пропуск /в тексте/; 5/ воен. прорыв,

брешь.

из книги(35)

Через минуту он забыл, зачем он здесь. Вероятно потому, что никогда этого не знал. Дальнейший путь он проделал, бездумно передвигая ноги. Ему не было ни страшно, ни противно. Казалось, его вообще не было. И так до тех пор, пока не раздался какой-то металлический шум справа. Повращав фонариком, Олег обнаружил, что справа имеется дверь. Не та ли самая?!

Он дотронулся до двери рукой и, как ожидалось, она не под далась. Но ему и не имело смысла ее открывать. Следовало осмот реться. Но глядеть было, в сущности, не на что. Тем более что дальше проход суживался настолько, что едва хватало места трубе.

Немного закружилась голова, и Олег прислонился спиной к двери, которая неожиданно поддалась. Раздался скрежет, и Олег оказался в слабоосвещенном коридоре, ничем не напоминающем подвал гумани тарной гимназии. Пройдя по коридору, он наткнулся еще на одну дверь, на этот раз полуприкрытую.