А потом они посмотрели на нас. Мы обнажили мечи. Звери достали из-за спины топоры и тяжелые круглые железные щиты. А затем зажали в массивных кулаках ручки топоров. До сих пор я не задумывался о том, что курии, как и люди, предпочитают действовать правой рукой. Следовательно, у них доминирует левое полушарие мозга.

Мы с Иваром спрыгнули со скалы; курии начали приближаться к нам. Их уши прижались к головам. Они двигались очень осторожно, чуть наклонившись вперед и приняв боевую стойку.

Я вспомнил, что Царствующие Жрецы считают курий и людей животными одного вида, являющимися одинаковым продуктом сходных процессов эволюции, жестокого естественного отбора. И это несмотря на то, что их родные миры расположены далеко друг от друга.

«Курия, — подумал я, — может быть, ты мне брат?»

Один из них взмахнул топором. Я отскочил в сторону, поскользнулся и чуть не упал в снег. Попытался нанести удар мечом, но промахнулся. Топор опустился в том месте, где я только что стоял. От гранитной скалы отлетел осколок и попал в меня. Я сделал шаг назад. Курия, держа топор наготове, неспеша готовился к новой атаке. Я видел его глаза над щитом, а огромный топор в его мощном кулаке казался легким, как перышко.

— Йо-хо-хо! — взревел я и сделал вид, что собираюсь сделать выпад.

Курия напрягся, но не сдвинулся с места. Потом он зарычал и размахнулся топором — я знал, что зверь меня не достанет. Я бросился на него, сделав то, что ему было нужно. Он меня перехитрил. Тяжелый щит с фантастической силой ударил меня, я отлетел футов на сорок, упал в снег и покатился, наполовину ослепленный поднятой снежной пылью. И снова топор опустился на гранитную скалу. Я вскочил на ноги. Курия еще раз ударил меня щитом, точно молотом, и я опять отлетел в сторону. С трудом поднявшись на ноги, я понял, что не могу пошевелить левой рукой. Мне показалось, что она сломана, плечо одеревенело. Курия снова замахнулся топором, я отшатнулся и, потеряв равновесие, с криком свалился вниз. Я приземлился на карнизе в двадцати футах ниже. Топор, словно маятник, летел на меня. Я прижался к камню. Топор просвистел мимо. Справа я заметил небольшое темное отверстие с неровными краями, около фута в ширину и высоту. Спуститься отсюда было невозможно. Курия оскалился, обнажив клыки. Я поднял голову и увидел Ивара над нами, глаза у него горели диким огнем.

— Ивар! — крикнул я. — Ивар!

Послышался боевой клич второго курии, которого я не мог видеть. Раздвоенная Борода повернулся и, спрыгнув вниз, встал рядом со мной. Курии стояли наверху и рычали.

— Смотри! — крикнул я и показал на отверстие.

Глаза Раздвоенной Бороды заблестели. Я пошевелил пальцами левой руки и понял, что, возможно, рука и не сломана. Тогда я засунул меч в ножны, а Ивар кивнул. Один из курий, рыча, соскочил сверху и оказался неподалеку от нас, я швырнул в него камень, который со звоном ударился о щит и полетел в пропасть. Я подтолкнул Раздвоенную Бороду к отверстию, и он забрался внутрь. Второй курия спрыгнул на карниз, я бросил другой камень, значительно больше первого. Курия, так же легко, как и его товарищ, отбил камень щитом. Я подскочил к отверстию и начал протискиваться между камнями. Раздвоенная Борода схватил меня за руку и затащил внутрь. Один из курий попытался достать нас, и Раздвоенная Борода замахнулся на него мечом, но задел камень и не попал. Курия убрал лапу. Мы прошли поглубже, а курии попытались заглянуть внутрь. Лапами они ощупывали края отверстия, пытаясь определить его ширину. Одному из них удалось засунуть голову и часть плеча. Раздвоенная Борода, сжав меч в руке, пополз вперед. Курия убрал голову. А потом они оба уселись на корточки в нескольких футах от нас. Курии — терпеливые охотники. Они подождут. Я потер левую руку и плечо и попытался пошевелить ею. Зверь все же не сломал мне руку. Теперь я знал, что курийский щит является таким же опасным оружием, как и боевые топоры Ханджера. Интересно, сколько человек, узнав об этом, осталось в живых?

Я выглянул наружу. Курии ждали.

— Иди за мной, — сказал Ивар.

Его голос звучал взволнованно, и я заглянул ему в лицо. Мне показалось, что эта пещера совсем неглубокая, не более двадцати или тридцати футов. Опустившись на четвереньки, я пополз за ним следом.

— Вот здесь, — сказал Ивар. — На стене!

Он взял меня за руку и прижал мои пальцы к стене. Я нащупал какие-то вертикальные знаки.

— Ты нашел! — воскликнул Раздвоенная Борода. — Ты нашел, Тэрл Рыжий!

— Я не понимаю, — сказал я.

— Следуй за мной! — прошептал Ивар Раздвоенная Борода. — Следуй за мной!

Я полз вслед за Иваром по узкому проходу. Один раз мы свернули налево. Я поднял руку вверх и обнаружил, что могу подняться на ноги. Рядом шевелился Раздвоенная Борода. Послышался треск кремней, которые Ивар достал из-за пояса, и я увидел, как в разные стороны полетели искры. Потом снова стало темно.

— Здесь собран мох, — сказал Раздвоенная Борода.

Он снова ударил кремнем о кремень. На этот раз искры попали на лишайник, покрывающий небольшие веточки, кем-то сложенные в кучки. Вспыхнуло пламя. В то же мгновение я увидел широкий прямоугольный проход, на стене которого в специальном кольце был укреплен факел. Кроме того, я заметил, что стены украшают какие-то странные рисунки и руны. Прежде чем мох успел погаснуть, Раздвоенная Борода взял один из факелов. Среди кусочков мха поблескивали приготовленные чьей-то заботливой рукой кремни. Я вздрогнул.

Раздвоенная Борода поднял факел, я последовал его примеру и зажег другой.

Мы оба молчали.

Коридор терялся во мраке. Его высота, как и ширина, составляла примерно восемь футов. Проход был прорублен в глухой скале. Вдоль стен, на расстоянии двенадцати футов друг от друга, имелись кольца, в которых были закреплены факелы. У основания стены лежали трут и кремни. Я поднял факел повыше, освещая уходящие в темноту рисунки и надписи. Я узнал высокие угловатые буквы северян; рисунки казались примитивными.

— Это древние руны, — сказал Ивар.

— Ты можешь прочитать их? — спросил я.

— Нет, — покачал головой Ивар.

Волосы у меня на голове встали дыбом. Я разглядел один из рисунков. Он изображал человека, сидевшего верхом на четвероногом животном.

— Посмотри, — сказал я Ивару.

— Интересно, — пробормотал Раздвоенная Борода. — Человек верхом на мифологическом существе — иллюстрация к какой-нибудь древней саге, с которой я незнаком.

Он зашагал вперед.

Я немного постоял перед рисунком. Ничего подобного мне ни разу не приходилось видеть на Горе.

— Следуй за мной, — позвал меня Ивар.

Я отвернулся от рисунка и поспешил за ним. Интересно, кто мог нарисовать это? Фрески выглядели старыми, может быть, совсем древними. Их сделал человек из мира, о котором Ивар Раздвоенная Борода ничего не знал. Я не сомневался — всадник сидел на лошади.

Проход понемногу расширялся. Теперь его ширина и высота составляли не менее двадцати футов. Рисунки стали гораздо разнообразнее, в свете факелов мы видели, что художники даже использовали краски, а сами стены украшали резные колонны, руны и причудливые орнаменты. По-прежнему всюду были закреплены незажженные факелы. Резные колонны, выкрашенные в разные цвета, напомнили мне о камнях с рунами. Эти камни обычно бывают разноцветными; их видно издалека. Каждый год краска обновляется обычно перед праздником весеннего равноденствия, который на Севере, как и на Юге, знаменует начало нового года. Камни рун раскрашивают жрецы рун во время поста накануне праздника Одина, который на Горе отмечают осенью. Если крестьяне или жрецы рун не обновляют краску на камнях, то через несколько лет она сходит, а под ней остаются обычные камни. Самый знаменитый камень рун на Севере находится в шхерах Эйнара, он отмечает границу между землями северян и южан.

— А ты не можешь прочитать эти руны? — снова спросил я у Ивара.