Но некоторые неумелые надолго оставляют кобылок, отправляясь искать свою норку. Уж не у таких ли разинь бегунки крадут добычу? И не потому ли они так торопятся с этим и подняли панику, стараясь как можно скорее спрятать ворованное? И почему они носятся как оголтелые по голому и бескормному такыру?
Ответы на вопросы приходят быстро. Вот оса только что принесла к норке кобылку и собирается замуровать ее в хоромы своей детки. К осе подбегает бегунок. Ударяет ее в голову. С громким жужжанием оса гонится за муравьем, пикирует на него, пытаясь стукнуть своей большой головой-колотушкой. Но бегунок увертлив. Его трудно поймать, и удары осы приходятся о твердую землю такыра. Оса возвращается к прерванной работе. Она слишком занята. У нее нет времени гоняться за бегунком. А бегунок тут как тут, и снова за свое. Оса изловчилась, сильно стукнула смельчака, подбросила его в воздух. Несколько секунд муравей лежит жалким комочком на боку, но отошел и вновь помчался искать осу. Удивительное создание — никакой осторожности, полное пренебрежение к опасности. Наконец, задуманное завершается удачей. Пока оса гонится за бегунком, другой бросается к оставленной без присмотра кобылке, тащит ее в сторону. Оса успевает заметить воришку и бросается его преследовать. Но куда там! Сбежался добрый десяток воришек, толкают осу со всех сторон. Хозяйка обескуражена, бросается во все стороны. А у входа в муравейник вновь тревога и на помощь несется лавина охотников.
И так все время. Очень мешают бегунки осам. Что будет, когда пройдохи бегунки освоят свое новое ремесло и примутся за разбойничий промысел с еще большим рвением!
Недалеко друг от друга живут два муравейника. Один принадлежит муравьям-жнецам, племени многочисленному и трудолюбивому, другой — муравьям-бегункам, быстроногим ловким разведчикам и охотникам.
Муравьи-жнецы прирожденные вегетарианцы, неутомимые собиратели трав пустыни. В это утро они заняты доставкой провианта в свои подземные кладовые. Муравьи-бегунки им не мешают, занимаются своим делом. Лишь несколько разведчиков постоянно суетятся возле гнезда соседей, поджидая: может быть, оттуда выбросят что-нибудь подходящее, например труп старика. Возле гнезда жнецов бегунки выполняют роль санитаров, а хозяева, будто зная пристрастие своих соседей к мертвечине, не обременяют себя хлопотами по захоронению собратьев. Но сейчас жнецы провели новую дорогу к зарослям небольшого пустынного злака, и она пролегла совсем рядом со входом в гнездо бегунков. По дороге повалили толпы сборщиков урожая. И что же получилось?
Возможно, что кое-кто из строптивых бегунков решил напомнить о правах на свою территорию и ввязался в драку с ползущими мимо жнецами. Быть может, последние не могли стерпеть, чтобы рядом с их дорогой околачивались другие муравьи. А может быть, между соседями давно назревала вражда и вот сейчас предоставился случай свести счеты? Как бы там ни было, рослые жнецы-солдаты, вместо того, чтобы заняться заготовкой провианта, вдруг ринулись в жилища бегунков и устроили там потасовку. Хозяева гнезда дрогнули, не выдержали стремительного натиска, бросились удирать, спасая свое добро, личинок, куколок и яички. Вместе с отступающими бежала единственная родительница большой семьи — самка.
Несчастье свалилось на бедняг неожиданно. Эвакуация не была подготовлена заранее. Самка в окружении кучки деток была спрятана под широким листом ревеня. Вокруг метались разведчики, разыскивая место, где бы можно было устроить разоренное жилье. Небольшие отряды защитников устали отражать нападки жнецов. Но исход сражения был уже решен. По разгромленному гнезду разгуливали солдаты, победоносно трясли головами и постукивали о землю челюстями. А мимо них по недавно проторенной дороге катилась лавина сборщиков урожая. Во всем была виновата эта новая дорога…
У края люцернового поля в небольшой низине во время поливов всегда скапливается вода. На увлажненной земле разросся высокий бурьян и рядом с выжженными зноем холмами это место стало выглядеть дремучими зарослями. Летом в этих зарослях шныряет множество черных степных сверчков, а вечерами отсюда несутся громкие песни этих музыкантов. Сейчас, в начале осени, я увидел здесь черную дорожную осу помпиллу. Она тащила за усики маленького черного сверчка. Пятясь, оса энергично тащила добычу, ловко лавируя между травинками, сухими палочками и камешками. Сверчок казался совсем мертвым. Оса тащила его недолго, так как на ее пути оказалась, видимо, приготовленная заранее, аккуратно выглаженная норка. Добыча была оставлена на минуту, и хозяйка норы отправилась проведать, в порядке ли жилище для будущей детки. Затем она выскочила, схватила добычу и исчезла вместе с нею. Теперь там, в темной норе, оса, наверное, уже откладывает яичко, после чего засыпет норку землей. Этим она завершит свои материнские обязанности. Интересно посмотреть, как устроила свое потомство оса, заодно поймать самого охотника. Но сразу это сделать не удалось. Пометив норку кусочком белой ваты, я прервал наблюдение. Возвратиться к норе удалось только часа через два. Осу я уже не надеялся найти и шел с лопаткой, чтобы раскопать норку, изучить ее строение и осмотреть парализованного сверчка.
Вот и комочек белой ватки на сухом татарнике и рядом куст пахучей серой полыни. Норка еще не зарыта и зияет черным входом, а вокруг нее в величайшей спешке суетится черная оса. Нашла маленький камешек, схватила его и юркнула с ним в норку. Тотчас же показалась обратно, нашла короткую палочку и тоже утащила. Камешек поменьше не стала тащить по земле, на крыльях быстрее. И так целый час.
Мне захотелось помочь неутомимой труженице и я воткнул в отверстие норки маленький камешек. Обеспокоенная мать сразу заметалась в поисках исчезнувшей норки, пощупала ногами землю вокруг, схватила челюстями затолкнутый мною камешек, попробовала его вытащить, не смогла, бросила, вновь забегала вокруг.
В это время произошло самое удивительное. К осе подбежал небольшой черный муравей-бегунок, замер на секунду, высоко приподняв переднюю часть туловища. Потом… сам стал метаться, так же как оса: из стороны в сторону, поспешно, безудержно и на том же самом месте. Иногда оса и муравей сталкивались, но как будто не замечали друг друга.
Изнурительная беготня продолжалась около пяти минут. Но вот муравей утомился, стал бегать медленнее, потом остановился, долго шевелил усиками и, отдохнув, побежал по своим делам. Оса же продолжала метаться. У нее не было никаких признаков усталости.
Как объяснить странное поведение бегунка? Муравьи очень легко подражают окружающим, и в муравейнике часто какое-нибудь ответственное действие одного из них быстро перенимается всеми остальными. Тревожное поведение осы могло передаться муравью.
Осы иногда ненадолго теряют свою парализованную добычу. Опытный муравей мог расценить тревожное поведение осы как признак утраты добычи и бросился разыскивать ее, конечно, для себя.
Может быть, найдется какое-нибудь другое объяснение…
Утром мы загружаем лодку имуществом и трогаемся в путь. Громадные красные скалы теснятся друг к другу, быстро приближаются. Кажется, между ними нет прохода. Бурлит об утесы вода, река мчится водоворотом. Красные скалы расступаются и открывают проход…
В ущелье Капчагай течение реки быстрое и нам незачем грести. Одна за другой проходят мимо обрывистые горы с зелеными долинками, испещренными красными пятнами маков. Слышатся крики горных куропаток-кекликов. Высоко в небе курлыкают журавли. Мимо нас проносятся дикие голуби. Стайкой, не спеша и деловито летят галки.
Подруливаем к берегу и высаживаемся на зеленой долинке. Здесь великое множество насекомых. И первое, что я вижу — это небольшая норка на светлой земле. Похоже, ее вырыла аммофила. Во входе слегка шевелится что-то серое. Осторожно и быстро хватаю незнакомца пинцетом, ожидая встретить или паука-ликозу, или земляную пчелу, или личинку жука-скакуна. Но вижу сморщенную, высохшую и обезображенную шкурку гусеницы. Почему же шкурка шевелилась? Кто-то должен находиться в норке. Так и есть! Из норы высунулось несколько пар длинных подвижных усиков. Вот муравей-бегунок выскочил наружу, заметался из стороны в сторону как бы ища потерю и скрылся обратно. Судя по всему, норка давно пустая, но муравьи, наверное, решили основаться в ней.