– Меня это не интересует. – Однако я остался послушать. Мне надо было знать, что же они знали на самом деле.

– Начнем с вашего досье в Интерполе.

Это мне не понравилось. Конечно, досье Интерпола не больше чем ворох международных полицейских сплетен, но если кому-то взбредет в голову отнестись к ним всерьез, можно угодить в беду. Я знал, что у афинской полиции не было копии такого досье, потому что до настоящего времени я не давал повода для запроса в Интерпол и мое разрешение на проживание в Греции было еще в силе. Но если этот сующий нос не в свои дела молодой гад решит показать им досье, я могу оказаться в незавидном положении.

– История довольно долгая. – Он стал листать досье. – Вас тут называют по-разному: журналистом, переводчиком, официантом, издателем, гидом. Чем вы занимаетесь сейчас?

– Я шофер-переводчик. У меня есть автомобиль, и я обслуживаю туристов.

На это он ничего не сказал.

– Я вижу, вы были связаны с ресторанным бизнесом в Каире в 1930 году.

– Я заведовал рестораном, принадлежавшим моей матери.

– Он частично принадлежал вашей матери. Когда она умерла, вы продали его, ничего не сказав совладельцам. Покупатель обвинил вас в мошенничестве.

– Он снял свое обвинение.

– Только после того, как полиция разрешила вам урегулировать вопрос продажи. На следующий год вы стали партнером в небольшом издательском деле в Каире.

– Верно. Мы распространяли иностранные журналы и другие периодические издания. Что в этом плохого?

– Ничего. Но ведь вы издавали кое-что и сами, не так ли? Здесь говорится, что вашим настоящим бизнесом было производство порнографии на испанском и английском языках.

Я уже сталкивался с таким обвинением прежде.

– Это совершенно неверно.

– Интерпол получил информацию в 1954 году от Скотленд-Ярда. К тому времени у полиции была уже целая куча улик. Разве все они неверны, мистер Симпсон?

– В те годы я работал редактором во многих журналах литературного толка, а иногда и сам писал. – Эту речь я знал наизусть. – Может быть, какие-то мои труды носили несколько смелый характер, и поэтому их не пропускала цензура. Но ведь книги «Улисс», «Любовник леди Чэттерли», «Фанни Хилл» тоже назывались цензорами порнографическими, а теперь они признаны высокохудожественными литературными произведениями и печатаются совершенно открыто.

Он поднял голову.

– Значит, «Только для мужчин» – высокохудожественное литературное произведение? – Он даже не дожидался ответа, настолько его забавляла ситуация. – Вас арестовали в Лондоне в 1955 году. У вас нашли образцы непристойных и порнографических материалов, которые вы намеревались продать оптом. В том числе книга «Только для мужчин» и журнал «Очарование». И то и другое было выпущено вашей каирской компанией. Вас судили и приговорили к году заключения. Именно тогда возник вопрос о вашей настоящей национальности. Когда вы отсидели свой срок, министерство внутренних дел намеревалось выслать вас.

– Я опротестовал распоряжение о депортации.

– Это так, и причем весьма успешно. – Он горестно покачал головой. – Не знаю, как вы ухитрились этого добиться. Наверное, у судьи был выходной. Так или иначе, вам выдали новый паспорт, и вы затем вернулись в Египет.

– Да.

– Где вы ложно обвинили английского бизнесмена в шпионаже и донесли на него властям. – Неожиданно его тон вновь сделался мерзким.

– Это не так.

– Не так? Вы пытаетесь меня уверить, что не обвиняли мистера Колби Иванса? В деле имеется доклад нашей разведки, может, вы хотите с ним ознакомиться?

– Нет. Я просто хотел сказать, что все это было позже.

– До того, как вы обратились с просьбой о предоставлении вам египетского гражданства, или после?

– Я никогда не просил египетского гражданства.

– Однако у вас есть египетский паспорт. Я могу назвать его номер.

– Я получил его в период суэцкого кризиса. Тогда в Каире считаться англичанином было небезопасно. Теперь этот паспорт устарел.

– В таком случае, если вы хотите обновить паспорт, обратитесь лучше к египетскому консулу. Или он тоже не желает иметь с вами дело?

– Я британский подданный, и согласно Закону от 1948 года вы не можете лишить меня гражданства, независимо от того, сколько у меня паспортов. – Я смотрел ему прямо в глаза.

Он тоже не отводил взгляда.

– Можем, и сделаем это. – Он вынул из папки еще одну бумагу. Мне ее не было видно, потому что он сразу же положил ее поверх остальных документов. – В декабре 1955 года лондонский суд проявил к вам снисхождение и подтвердил ваше британское гражданство. Вместо благодарности вы объявляете невинного человека шпионом. Я полагаю, это было сделано, чтобы доказать египтянам, насколько антибритански вы настроены, и чтобы отплатить нам за те несколько месяцев, которые вам пришлось провести в тюрьме.

– Я был уверен, что он шпион.

– Чепуха. Даже египтяне не смогли ничего состряпать против него, а они уж старались изо всех сил. В конце концов они его отпустили. Вы отвратительный тип, мистер Симпсон. Все это вы делали нам назло. Ваша жизнь – не что иное, как долгая, грязная история, – закончил он, зло поджав губы.

– Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

– Конечно, нет. Вы пришли сюда, так как в прошлом году каирская полиция обнаружила, что вы солгали в своем прошении о предоставлении вам египетского гражданства. Ведь вы ложно утверждали, что никогда не были в тюрьме и не совершали уголовного преступления. Когда они узнали правду, они дали вам от ворот поворот. А теперь это делаем мы.

– Вы не имеете права. Согласно Закону…

– Согласно Закону британский подданный может потерять свое гражданство только в том случае, если он формально откажется от него по форме Р-6 министерства внутренних дел. В июне 1957 года вы именно так и сделали.

– Это еще одна ложь. – Мне было, признаться, сильно не по себе.

– У меня здесь есть фотокопия, если вы хотите освежить свою память. – Он подался вперед и сунул ее мне под нос. – Зачем вы это сделали, мистер Симпсон? Я спрашиваю из любопытства. Такая хитрая крыса, как вы, могла бы придумать что-нибудь поумней. Была ли это еще одна пощечина проклятым англичанам или вы пытались убедить египетские власти, что англичане вам больше по душе?

Мне нечего было сказать. Я подписал эту чертову форму, потому что каирский адвокат, занимавшийся моими документами по натурализации, так мне посоветовал. К тому времени англичан уже вышибли из Египта, и вроде бы не имело значения, что подписывать. К тому же я был уверен, что бумажка затеряется.

– Вы не хотите отвечать? – Он откинулся в кресле. – Может быть, вас интересует, как мы возобновили ваш паспорт в 1960 году? Уверяю вас, это произошло не в результате чьей-то небрежности, просто так сложились обстоятельства. Пока мы не имели дипломатических отношений с Египтом, связи осуществлялись через Швейцарию, куда и направлялись все архивы. После восстановления отношений в 1959 году потребовалось время, чтобы привести все в порядок. Тогда ваша форма Р-6 поступила в министерство внутренних дел. Она не была разослана по консульствам до конца 1960 года. Вам опять повезло. – Он поднялся. – Но теперь везение на нашей стороне. Вы в черном списке. Для этого потребовалось долгое время. Я уверен, что грязная история вашей жизни еще многим доставит хлопоты, но, во всяком случае, уже не нам, британцам.

Он захлопнул папку и отодвинул ее в сторону. Я взял свой бумажник и направился к выходу. Он остановил меня:

– Минуточку, мистер Симпсон. У вас все еще есть старый британский паспорт. Это собственность правительства Великобритании.

– Я его потерял.

– Я так и думал, что вы это скажете. На всякий случай я вас предупреждаю. Не вздумайте продать его портовым поддельщикам документов или подделать для собственных нужд. Полиция предупреждена, что он украден. А теперь можете убираться.

Такова очаровательная концовочка, с которой меня проводила эта самодовольная паскуда.