Я бросила письма в сундук.

- Ты хочешь взять их? – спросила Норри.

Я запихала свою одежду в сумку.

- Не стоит.

- Наверное, - согласилась Норри. – Письма не сравнить с реальностью. А при дворе ты будешь все время видеть Ната.

Я молчала, но Норри не меняла тему.

- Он встретит нас там. И, должна признать, будет спокойнее быть рядом с ним, - ее глаза окружили морщинки от радости. – Если все будет, как прошлым летом, то придется постоянно отгонять его от тебя.

Мои щеки вспыхнули.

- Так не будет.

Слова вылетели сами. Я не могла вернуть их

Ощутив беду, Норри замерла.

- Как не будет?

Может, пока рассказать ей. Все же при дворе правду скрыть не выйдет.

- Он не приезжал, Норри. И перестал писать. Ты явно заметила, что за три месяца я не получила ни одного письма, - я с трудом сохраняла голос ровным. – Не думаю, что он хочет меня видеть.

Норри моргнула.

- Конечно, хочет, дитя. Он просто занят.

- Даже нет времени написать? – сказала я.

- И такое бывает.

- Возможно. Или он встретил кого-то еще, - я пыталась скрыть, как меня ранила эта мысль. – Такое тоже бывает.

- Кого-то еще? О, дитя, - Норри опустила туфли, которые пыталась втиснуть в сумку. – Есть письма или нет, но Нат понимает себя. Он бы не передумал насчет тебя, запомни мои слова.

Она звучала так уверенно, что почти убедила меня. Я хотела верить ей. Но как я могла после того ужасного ноябрьского письма и последовавшей за ним тишины?

Ниже простучали сапоги.

- Что вы будете делать с курами? – раздался низкий голос.

- Ой, - Норри поспешила к лестнице. – Я совсем забыла. Может, можно как-то привезти их в корзинках в Летерингем? Думаю, местный повар будет рад такому прибавлению. Заканчивай здесь, Люси, а я спущусь и посмотрю.

Я осталась одна, заполнила сумки и закрыла их. Снизу раздалось больше шагов. Я просила себя ускориться.

Но у сундука я снова посмотрела на письма Ната и замерла. Мгновение мне хотелось забрать их.

Но нет. Что бы Норри ни говорила, а я так с собой поступить не могла. Я закрыла крышку.

Через четверть часа мы отправились в Гринвич.

Мы добрались до охотничьих угодий в сумерках, я была голодна. Но еда пришлось отложить. После часов езды в седле за одним из людей короля спина Норри разболелась так, что она не могла ни сидеть, ни стоять. Отмахнувшись от ужина, она рухнула на подушки.

Я хотела бы уметь чаропесней успокоить боль, но мой дар был не таким, он больше был связан со стихиями. Вместо этого я попросила местных поваров заварить чай из ивовой коры и заставила Норри все выпить.

- И нужно хоть что-то съесть, - сказала я.

- Нет аппетита, дитя, - она скривилась, поерзав на кровати.

- О, Норри, - я опустилась рядом с ней. – Что мне сделать?

- Ничего, дитя. Это все то седло. Хорошо, что дальше мы так ехать не будем.

Я кивнула. Кноллис уже сказал нам, что отсюда мы с Норри поедем в карете. Я не была этому рада, ведь кареты были тесными, в них всю дорогу трясло, но Кноллис сказал, что нам придется ехать день и ночь, так что рядом с всадниками нам будет очень сложно. Несмотря на мои возражения, он настоял на этом, и теперь я была рада. Норри не смогла бы доехать в седле до Гринвича.

- Мне нужно просто хорошенько выспаться, - сказал Норри, кривясь, пока я подтыкала под нее одеяло. – Утром я буду свеженькой.

- Понадеемся, - мне не нравилось вообще направлять в Гринвич, и боль Норри только все ухудшала.

† † †

Той ночью я уже собиралась лечь спать, но снова уловила странный гул. В этот раз было сложно определить источник. Может, рядом была река? Гул был таким тихим, что я не могла разобрать смысла, но боялась, что он все еще означает опасность. Я проверила Норри, но она мирно спала. Я выбралась в коридор и увидела только Роуэна Кноллиса и его людей на страже.

Я ничего не могла сделать.

Но, уснув, я не могла успокоиться. К утру мне снилось, что я в Тауэре бегаю по лабиринту комнат в панике. Я услышала сзади крик. Леди Илейн…

Я проснулась, сердце колотилось о ребра. Надо мной был низкий потолок охотничьего дома.

Это лишь сон. А потом я снова услышала вскрик.

Это была Норри.

- Не могу двигаться, - простонала она, лежа на кровати. – Прости, дитя, но я не могу встать.

Час спустя после мазей, пластырей и жара она так и не встала. Немного помог лишь маковый сироп, но он лишь убрал часть боли и сделал ее очень сонной. От любой попытки подняться она ощущала боль.

- Она не может путешествовать, - сказала я Кноллису, смотревшему с порога. – Придется ждать.

- Мы не можем, - сказал он. – Мне приказали доставить вас в Гринвич без промедления.

- Но карета для нее будет пыткой, - сказала я.

- Для нее, но не для вас. Король просил доставить вас, - он подошел к Норри и склонился над ней, говоря громко и четко. - Мисс Нортэм, мне нужно забрать Певчую в Гринвич. Когда вам станет лучше, другая карета привезет вас. Или Певчая уже к вам вернется.

Мне не нравилось, что он принимает решения. Но меня обрадовало, что я могу быстро вернуться. Если так, то мне лучше ехать и избавить Норри от этой поездки.

- Люси? – Норри посмотрела на меня сонными глазами. – Ты не можешь… идти одна. Я…

Я взяла ее за руку.

- Все будет хорошо, Норри. Я беспокоюсь за тебя. Ты должна остаться здесь и поправляться. Хотела бы я остаться…

- Нет, нет. Езжай. Король ждет… - ее глаза закрывались. Сдавшись маковому сиропу, она быстро уснула.

- Идемте, - сказал Кноллис. – Нельзя задерживаться еще дольше.

Я склонилась и поцеловала Норри в мягкую щеку.

- Она будет в безопасности здесь? – спросила я у Кноллиса.

- Присмотрят ли за ней здесь? Конечно, - он вывел меня из комнаты и добавил. – В дороге будет опасней. Не буду врать.

Я остановилась на пороге.

- Что за опасности вы ждете?

- Вам не о чем беспокоиться, - Кноллису было неудобно. – Нам пора уезжать.

И хотя я пыталась вытащить из него ответ, он сказал только это.

† † †

Два утомительных дня спустя я так и не понимала, о каких опасностях говорил Кноллис. Но мне уже было почти все равно. Вместо этого я сидела в карете, которая постоянно подпрыгивала и шаталась. Успокаивало лишь, что я больше не слышала странный гул, хотя, может, потому что мне было слишком плохо, чтобы слушать. Для этого требовалось терпение и концентрация, а сейчас у меня этого не было.

Кноллис сказал, что нам повезло, что погода оставалась холодной, что земля была замерзшей. Иначе мы погрязли бы в грязи, ведь дороги до Лондона были полны ям.

Но карету шатало, и я не чувствовала себя везучей. Как и не радовалась бархату и позолоте кареты. Каждая миля казалась бесконечной. Хорошо, что Норри не страдала вместе со мной.

Эта часть дороги была хуже всего. Я сдерживала тошноту и держалась за мягкий подлокотник. Голова дергалась в стороны. Не в первый раз я пожелала знать чаропесню, позволяющую летать.

Я открыла окошко. Мне было все равно, что скажет Кноллис. Мне нужен был свежий воздух. Это Кноллис приказал закрыть окна и задернуть занавески. Когда я возмутилась, что погода не так и плоха, он покачал головой:

- Это для вашей безопасности. Не стоит всем и каждому знать, что мимо проезжает Певчая, - он позволял открывать окна, когда мы двигались по безлюдному месту, и не надолго.

Мы не были рядом с поселением. Но за шумом кареты я слышала стук камней, крики детей и лай собак. Я отодвинула занавеску и убедилась, что мы в городе. В небольшом, но все же городе с водонапорной вышкой и рынком.

- Миледи! – карета замедлилась, Кноллис поравнялся с окном. – Вас не должны видеть.

- Мне нужен воздух, - сказала я, - или меня стошнит… - я замолчала, заметив людей у дороги. – О, небо, только посмотрите на них. Такие тощие, что можно разглядеть кости.