Господин, судя по всему, ощутил внутреннюю дисгармонию. Уже в следующий момент он приподнял цилиндр и, достаточно искренне улыбнувшись, произнес:

— Пожалуйста, простите! У меня не было намерений причинять вам страдания. Хотелось только лишь предостеречь вас от серьезных ошибок в суждениях о людях.

Нет, я совсем не собиралась тотчас же растаять перед ним. Приятно, конечно, когда мужчина демонстрирует вам свою воспитанность, хорошие манеры, но этого мало. Нужно добиться от него осознания своей вины перед женщиной. Ради этого женщина должна проявить необходимую твердость характера.

Я посчитала уместным щелкнуть по носу этого самоуверенного господина. «Вы, сэр, не имеете никакого права останавливать молодых леди на улице и требовать у них отчета, — подчеркнуто поучительным тоном произнесла я. — И ваши пожелания, пусть даже они добрые, никак не оправдывают вашего поведения». Фраза произвела должный эффект. «Конечно, конечно, — поспешно сказал он так, как обычно говорят с детьми взрослые, чувствуя свою вину и желая как можно быстрее успокоить. — Но, поверьте мне, это место не для вас. Вы должны покорно смириться со смертью родителей и поискать себе утешение в другом доме». Я решила выдержать линию поведения до конца. «У меня нет обыкновения пользоваться советами или утешениями незнакомых мужчин, — осадила я господина. — К тому же, я совершенно не уверена в вашей правоте». Кажется, он окончательно сдался. «Вы огорчены, — произнес он вполне миролюбиво. — Наверное, в этом есть доля и моей вины».

Он поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на клубящиеся тучи, густые дождевые струи. За время нашего короткого разговора моросящий дождь перешел в настоящий ливень. Тугие струи упруго ударяли о края его цилиндра и, описывая дуги, падали к ногам. Мне приходилось хуже: потоки дождевой воды, падая на шляпку, скользили мне прямо за воротник и дальше. Я невольно ежилась и не знала, что мне делать. Незнакомец заметил мое состояние.

— Господи! У вас не хватило ума даже взять зонт. Вы же простудитесь. Этого еще не хватало в вашем нынешнем положении.

— Я давно сидела бы в тепле и сухой, если бы вы меня не остановили.

— Иначе я не мог поступить. Но позвольте в искупление моей вины подвезти вас. Вон моя коляска-Господин сделал движение, чтобы взять меня за руку. Я отступила и пристально посмотрела на него. Он что, считает меня дурочкой? Посюсюкал со мной и ожидает, что я брошусь ему на шею? Пусть поищет другую.

— У меня нет никакого желания куда-либо с вами ехать, — отрезала я. — Если вам не достает воспитанности, чтобы уйти, то отойдите, пожалуйста, в сторону — я заберу свой багаж, и мы с вами, наконец, расстанемся.

Он мельком взглянул через плечо и, видимо, только сейчас заметил на краю тротуара мои покосившиеся чемоданы. Его поведение сразу же изменилось не в лучшую сторону. Сочувствие и даже забота, еще минуту назад сквозившие в его словах, сменились вдруг острой недоброжелательностью. Инстинктивно, каким-то неизвестным мне чувством я отозвалась на это и в поисках защиты прижалась спиной к стене. Кажется, только девичья гордость удержала меня от того, чтобы не броситься наутек. Здесь я услышала, как заговорил мой внутренний голос. «Не выказывать ни удивления, ни страха, ни сомнения, — тихонько подсказывал он. — Иначе — гибель!»

Незнакомец снова посмотрел на меня. Теперь в его глазах холодно поблескивала та самая жесткость, которую еще совсем недавно я адресовала ему. Может быть, это моя вернулась ко мне? Неисповедимы пути, которыми летят стрелы наших чувств.

— Оказывается, я неправильно понял ситуацию. Вы вовсе не с визитом явились к мисс Мэдкрофт. Вы приехали к ней жить!

— Да.

— Не сомневаюсь, вы намерены помогать ей.

— Если это потребуется…

— В таком случае я и вам скажу то же самое, что уже сказал мисс Мэдкрофт. Запомните: если вы вздумаете обманывать меня или кого-либо из моей семьи, то я быстро отобью у вас такое желание. Надеюсь, я выразился ясно?

— Яснее вы еще не выражались в моем присутствии, сэр. А теперь запомните то, что скажу вам я. Вы слишком долго здесь разглагольствовали, сэр. И, если вы не прекратите свои приставания к беззащитной девушке, я вызову полицию!

Мне очень хотелось влепить ему пощечину. Он испытывал, кажется, сходное желание. Во всяком случае, оно отчетливо сквозило в его горящем взгляде. Затем незнакомец сумел огромным усилием воли переломить себя. Его взгляд погас, а верхняя губа искривилась в презрительной усмешке. «Неужели я заслуживаю такой грозной меры воздействия? — с откровенной иронией произнес он. — Ладно, я не стану вас больше задерживать. Можете успокоиться — вам не грозит с моей стороны никакая опасность. Да, вы вне опасности. Мне бы хотелось, чтобы в такой же безопасности находились и другие, кто по ошибке приходит в этот дом в поисках защиты и помощи».

С этими словами он полукругом обошел меня и с демонстративно поднятой головой прошествовал к своей коляске. Неужели, наконец, ушел? Даже не верилось. Ожидая всего, что угодно, я с беспокойством наблюдала за коляской. Вот она тронулась с места, вот завернула за угол… Слава тебе, Господи!

Тряхнув головой так, что с намокших волос далеко полетели брызги, я стала собирать свои не первой новизны чемоданы. Думала, что с отъездом незнакомца все, связанное с ним, тотчас же забудется, отступит и затеряется в дебрях короткой девичьей памяти. Но не тут-то было. Глаза и брови молодого господина, его странные предостережения и пожелания — все это пошло в моем сознании вприпрыжку по кругу, толкаясь, сшибаясь и вопя. Стало совершенно ясно, что шутя и играючи мне от этого не избавиться. И где-то что-то заныло и заскулило от предчувствия нежданных негаданных и непредсказуемых девичьих страданий.

Эх, да что ж это со мной? Давая волю своим чувствам, я двинула плечом ворота так, что они потом захлопнулись за мной с громким лязгом, едва не прищемив к тому же край моего дорожного костюма. Я устало потащилась по вымощенной каменной плиткой дорожке. Неблизкая поездка на поезде из Бристоля в Лондон, предшествовавшие ей печальные события в семье, пренеприятные разговоры с кредиторами и адвокатами — все это основательно изнурило меня. А тут еще неожиданная атака странного незнакомца. Она лишила меня последних сил. Я благодарила Бога за то, что дом стоял не далее пяти футов от дороги. Если бы мне пришлось сделать еще хотя бы один шаг, он, наверное, стал бы последним в моей жизни.

У порога я освободила одну руку и взяла дверной молоток. Он изображал балансирующего на одной ноге медного чертика с хитрой рожицей. Я ударила. Монотонный звук эхом отозвался по всему дому. Прежде чем он заглох, дверь со стуком отворилась и передо мной появилась сердитая женщина.

— Как вы посмели!? — гневно набросилась она на меня.

Мне показалось, что она не просто смотрела мне в лицо, но с недоумением рассматривала его. Это была высокая женщина, выше меня на добрых шесть дюймов, с черными блестящими волосами. Их оттенок мог бы быть еще темнее, если бы не два спадавших на виски серебристых завитка. Полным контрастом с волосами смотрелась ее кожа — бледная и тонкая, как бумага. Вокруг глаз и около верхней губы обозначились легкие морщинки. Я бы дала ей далеко за сорок. Она выглядела на несколько лет старше моей мамы, какой я запомнила ее перед смертью.

— Мисс Мэдкрофт? — спросила я.

У нее перехватило дыхание. Замешательство продолжалось всего лишь секунду-другую. Затем женщина пришла в себя и воскликнула с неподдельной радостью:

— Хилари? Дорогая! Неужели это ты?! Добро пожаловать в Лондон!

Ее голос сразу же стал мягким и нежным. Я очень соскучилась по добрым словам и слушала мисс Мэдкрофт с душевным упоением. Однако от моего взгляда не укрылось одно любопытное обстоятельство. В то время, когда хозяйка дома сыпала восклицаниями по случаю моего приезда, ее глаза с покрасневшими веками настороженно осматривали за моей спиной прилегающий к парадному входу дворик на всю его глубину. Создавалось впечатление, что мисс Мэдкрофт хотела убедиться в том, что во дворе никто не притаился Подсознательно я связала это почему-то с тем высоким молодым господином, который доставил мне столько неприятных переживаний.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: