Читатель-ненавистник, по утверждению сатирика, взбесившийся человек, но и герой Чехова - человек сумасшедший, а взбесившийся человек и сумасшедший явления одного порядка.

Интересно присмотреться и к интонации некоторых чеховских миниатюр. В материале «Что лучше?» («Осколки», 1883, № 6) угадывается щедринская пародийная интонация:

«В кабак могут ходить взрослые и дети, а в школу только дети.

Алкоголь замедляет обмен веществ, способствует отложению жира, веселит сердце человека. На все сие школа не способна...

Польза просвещения находится еще под сомнением, вред же, им приносимый, очевиден.

Для возбуждения аппетита употребляют отнюдь не грамоту, а рюмку водки.

Кабак везде есть, а школа далеко не везде.

Всего сего достаточно, чтобы сделать вывод: кабаков не упразднять, а относительно школ подумать...».

Умозаключение вполне в духе щедринских администраторов.

Чеховские «Правила для начинающих авторов» («Будильник», 1885, № 12) напоминают пародийный «Устав о благопристойном обывателей в своей жизни поведении» из «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина. Здесь и употребление устаревшего союза «дабы», и наставительная оговорка «памятуй», и злая сатира на пристрастие царской администрации к различным регламентациям, требование расшифровки псевдонимов:

«Пытаться писать могут все без различия званий, вероисповеданий, возрастов, полов, образовательных цензов и семейных положений», - сказано в правилах.- «Не запрещается писать даже безумным, любителям сценического искусства и лишенным всех прав. Желательно, впрочем, чтобы карабкающиеся на Парнас были по возможности люди зрелые, знающие, что слова «ъхать» и «хлъб» пишутся через «ять»...

«Если хочешь писать, то поступай так. Избери сначала тему. Тут дана тебе полная свобода. Можешь употребить произвол и даже самоуправство. Но дабы не открыть во второй раз Америки и не изобрести вторично пороха, избегай тем, которые давным-давно уже заезжены»...

«Написавши, подписывайся. Если не гонишься за известностью и боишься, чтобы тебя не побили, употреби псевдоним. Но памятуй, что, какое бы забрало ни скрывало тебя от публики, твоя фамилия и твой адрес должны быть известны редакции (читай: органам надзора.- Б. Е.). Это необходимо на случай, ежели редактор захочет тебя поздравить с Новым годом» (III, 224 - 225).

Вопрос о «щедринском» в творчестве Чехова может быть поставлен, разумеется, значительно шире и глубже. Но влияние сатирической манеры Щедрина на молодого Чехова, Чехова-журналиста также несомненно. Творческие связи порождены общей эпохой и сходным отношением к безвременью, мелочам жизни, пестрым людям, политическому произволу.

«Чехов по-своему продолжил разработку щедринской темы мелочей жизни. А это значит, что без влияния великого сатирика не мог бы сформироваться талант Чехова таким, как мы его знаем, что Чехов один из наследников и продолжателей традиций Салтыкова-Щедрина» (Кирпотин В. Я. Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин Жизнь и творчество. М., 1955, с. 695.).

Слава незаурядного юмориста рано пришла к Чехову. Но она не вскружила голову молодого писателя-журналиста. Веселый, «беззаботный», Чехов начинает серьезно задумываться над ролью юмористики, над ролью сатирической, юмористической печати. Свидетельством этого является рассказ Чехова «Марья Ивановна», а также знаменитый «тост прозаиков», произнесенный на юбилее «Будильника» в 1885 году, и особенно письма писателя.

«А ее (юмористическую печать. - Б. Е.),- пишет Чехов в 1884 г. в рассказе «Марья Ивановна», - нельзя закрывать ни на один день, читатель. Хотя она и кажется вам маленькой и серенькой, неинтересной, хотя она и не возбуждает в вас ни смеха, ни гнева, ни радости, но все же она есть и делает свое дело. Без нее нельзя... Если мы уйдем и оставим наше поле хоть на минуту, то нас тотчас же заменят шуты в дурацких колпаках с лошадиными бубенчиками.., да юнкерз, описывающие свои нелепые любовные похождения по команде: левой! правой! Я должен писать, несмотря ни на скуку, ни на перемежающуюся лихорадку... Должен, как могу и как умею, не переставая. Нас мало, нас можно пересчитать по пальцам. А где мало служащих, там нельзя проситься в отпуск, даже на короткое время».

Лейкин очень скоро оценил способности Чехова и стал дорожить его сотрудничеством в качестве фельетониста-обозревателя и автора рассказов. Но Чехову-журналисту было тяжело в душной обстановке 80-х годов. «Умно вы сделали, - писал он в одном из писем Лейкину, в 1885 г., - что родились раньше меня, когда легче дышалось и писалось», т. е. писатель вспоминает 60-е годы, когда начиналась журналистская деятельность Лейкина. Чехов был недоволен своим положением газетчика-юмориста, сотрудника мелкотравчатой развлекательной и нередко пошловатой прессы. «Газетчик- значит, по меньшей мере жулик, - пишет он старшему брату, имея в виду буржуазную прессу 80-х годов - я в ихней компании, работаю с ними, рукопожимаю и, говорят, издали стал походить на жулика. Скорблю и надеюсь, что рано или поздно изолирую себя а 1а ты», и далее: «Я газетчик, потому что много пишу, но это временно... оным не умру» (май 1883). Особенно переживал Чехов отсутствие рядом с собой «окрепших, сформировавшихся и определившихся талантов», «отсутствие школ и руководящих традиций» («Тост на юбилее «Будильника»). Поэтому так горячо и благодарно отнесся он к участию в своей судьбе Григоровича - одного из замечательных строителей натуральной школы.

В 1886 г. выходит первый сборник Чехова «Пестрые рассказы», принесший писателю известность и признание. Сам Чехов понял, что он должен «скорее выбраться оттуда, куда завяз...» (XI, 80).

Но путь Чехова в «большую» литературу, в лучшие журналы лежал через «Новое время» Суворина.

Исчерпывающая характеристика этой газеты и ее редактора дана В. И. Лениным в статье «Карьера». «Либеральный и даже демократический» в 50 - 60-е годы, журналист Суворин, во время второго демократического подъема в России (конец 70-х годов) перешел в лагерь реакции, стал служить власть имущим. На много десятилетий «эта газета стала в России образцом продажных газет» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 44.).

В 1886 г. Чехов опубликовал в «Новом времени» рассказ «Панихида» и с тех пор несколько лет работал у Суворина. Сотрудничая в «Новом времени», Чехов напечатал, кроме многочисленных рассказов путевые очерки «Из Сибири» и несколько публицистических статей: «Московские лицемеры», направленную против московских купцов, эксплуатирующих своих приказчиков; статью, посвященную выдающемуся русскому географу и путешественнику Н. М. Пржевальскому; статью «Фокусники», написанную в соавторстве с другим лицом; несколько злободневных заметок по поводу различных сторон московской жизни и жизни русского театра 90-х годов.

В статье о Пржевальском отразилась многолетняя чеховская мечта о сильных, смелых людях, способных на подвиг ради великой цели.

В заметке «Фокусники» обличались порядки в Московском зоопарке, где отсутствовала серьезная научная работа. Тему эту подсказала Чехову брошюра К. А. Тимирязева «Пародия науки», направленная против «шарлатанской ботаники», «а я хочу сказать, - писал Чехов, - что и зоология стоит ботаники» (XI, 518). Фельетон «В Москве» (1891) бил по бесхребетности интеллигенции, отсутствию у нее высоких стремлений, искренности, готовности сделать реальный шаг «к счастью и к правде» (X, 412).

Работая в суворинском «Новом времени», Чехов ценил масштаб газеты, распространенность и использовал всякую возможность для выражения своих гуманных, демократических взглядов, вполне сохраняя идейную самостоятельность и не разделяя политических взглядов Суворина и его ближайших сотрудников. «Я никогда не отзывался дурно о сотрудниках «Нового времени» при Суворине, хотя большинство из них я глубоко не уважаю», - записал Чехов в своем дневнике. Да и с Сувориным он решительно порвал всякие отношения, когда в 90-е годы убедился в его непорядочности, лживости и шовинизме.