Глава 17

Глава 17

Хорошо с цепочкой на двери. Накинула халат, приоткрыла. Платья из чистки принесли. Рассправив на диване оба, мы проверили, как они смотрятся вместе. Так себе. И вместе, и по отдельности. Если вспомнить, как в театры наряжаются у нас, то мы будем даже не серыми мышками. Нас за служанок примут. С одной стороны наплевать, а с другой… Поделилась сомнениями с Аль, она тоже всерьёз задумалась. Потом бросилась к чемоданам, достала троллье платье, приложила:

— А если так?

Хм. А ведь хорошо. Живенько, цветастенько. Я уже и позабыла, что тролльи платья очень даже симпатичные. Ткань плотная, но не грубая.

— Гораздо лучше — кивнула — И мокасины наденем!

Будет у нас вечер этнографического костюма, все дамы обзавидуются. У тролльих девочек нашего роста груди ещё нет, да и талии тоже. Платья прямые, свободные, грудь получается полностью закрыта, но не придавлена шнуровкой, а нагло выпирает. Можно подвязать под ней ленточку, и все столичные мужики наши, без вариантов. Они нам, конечно, не нужны, но пусть слюни глотают. Главное, что за служанок точно не примут.

Заставила Аль переодеться, подвязала ленточку, как хотела, сзади бантик. Шикарно. Накладные карманы на бёдрах тоже в тему получились. Но надо ещё подумать. Лента не должна сползать, а бант слишком просто развязываться.

Немного поэкспериментировали с ремешками, лентами, поясами. Остановились на тонких цветных верёвках из шнуровки платьев, от мокасин решили отказаться. Потом я переплела себе косу на низкую, подруге уложила волосы вокруг головы, хвост перекинут на грудь. Шея открыта, ей идёт. Только закончила, и выдвигаться пора. Чуть уктеры не забыла. А Аль почти забыла свою цепочку с фигуркой из кости мамонта, в последний момент от двери метнулась к чемодану, нашла, положила в карман.

— По дороге надену. Побежали!

В коляске поймала себя на синдроме телохранителя, с подозрением оглядывала прохожих и встречные повозки. Чо нервничаю? Здесь не наш мир с его тотальной слежкой и скоростью передвижений. Снайперов, убивающих с крыши стоящего за квартал дома нет, мобильников нет, даже переговорные артефакты не переговорные, а факсовые. Пишут на камне специальными чернилами, а текст проявляется на другом камне, далеко. Там, где стоит настроенный на передающий артефакт приёмник. Эти факсы громозкие, неподъёмные и очень дорогие, так мне объяснила подруга. Жизнь намного медленнее и основательней.

Большая площадь перед театром уже почти вся заполнена экипажами, каретами, колясками. И лощадьми. Не запряжёнными, а под седлом, они были привязанны к тумбам. Бравые офицеры желают увезти даму на коне? Ах да, тут не принято продолжать знакомство в первый же вечер. Сначала долгие ухаживания.

Мы сошли с коляски и стали медленно продвигаться ко входу в театр. Медленно, потому что приходилось всё время лавировать, смотреть и по сторонам и под ноги. Заминировано. Вблизи колонн увидела конец очереди. Но правее, в другую дверь, запросто проходили важные господа и дамы. Не иначе, вип вход по спецприглашениям.

Обратила внимание, что почти все женщины в полностью закрывающих верхнюю часть лица полумасках. Только губы и подбородок видно. Это что, спектакль совмещён с маскарадом? Поделилась недоумением с Аль.

— Галя, театр это низменное удовольствие. Высокородная дама, чувствующая в себе тягу к искусству, иногда может себе позволить посетить его. Но только неузнанной.

Рассмеялась, увидев мой приоткрытый в изумлении рот.

— Так мне говорили воспитательницы, когда я была маленькой. Некоторые приходят сюда на тайное свидание, другие хотят казаться таинственными, третьи не желают быть осмеянными за столь явные поиски нового кавалера — она пожала плечами — так принято. Но многие давно ходят без маски. Как мы с тобой.

Получается, мы попали в одну компанию с местными суфражистками? Не хотелось бы. Посмотрела на проходящую мимо женщину с открытым лицом. Немолодая, одета в дорогое вечернее платье, на прицепе пожилой господин с несчастным выражением лица. Нет, успокоилась. Просто нам нечего скрывать и некого бояться.

Билет проверили, мы вошли в фойе. Первое, что бросилось в глаза — очень высокий потолок с огромным куполом. И потолок и купол расписаны удивительно яркими фресками. Пока я как дурочка таращилась наверх, Аль куда-то меня тащила. Оказалосья, узнать, как пройти в нашу ложу.

— По дальней лестнице слева наверх, второй этаж, правая галерея, пройдите её до конца, вход в вашу ложу это последняя дверь. Вас проводить, высокородные леди? — пожилой слуга в ливрее был сама любезность.

Поблагодарив и отказавшись от помощи, мы отошли. Оглядела огромное пространство вокруг. Гардероба и вечной очереди в него нет, но у дальней стены есть прилавки с угощениями, рядом высокие столики. Напротив нас уходящие под потолок арочные окна, точнее, витражи. Между ними позолоченные полуколонны. В центре фойе фонтан. И золотые рыбки там наверняка плавают, подумалось. Всё это производило одновременно и помпезное и воздушно-лёгкое впечатление. Очень необычно.

— Мы здесь самые стильные и сразу бросаемся в глаза.

Пока я разглядывала архитектуру, Аль следила за окружавшим нас обществом.

— И с нами хотят познакомиться. — добавила — Не будь букой.

Действительно, курс на нас держали два молодых офицера. Приближались уверенно, как фрегаты к терпящим бедствие рыбачкам. Оба высокие, стройные. Местные сердцееды.

— Ты же говорила, что эльфийки не дают самцам людей. Зачем им эти знакомства? — подколола подругу.

— Что не дают? — Аль удивлённо посмотрела на меня, потом в её глазах отразилось понимание — Мужчины. Они везде одинаковы.

— Высокородные леди, мы вам не помешаем?

— Не помешаете — Аль улыбнулась — Мы с подругой как раз немного заскучали.

Если это не приглашение к штурму, то я ничего не понимаю в съёмках. И на этот раз пошляки не ошиблись. В виде исключения.

— Разрешите представится. Лейтенант гвардии, барон…

Дальше всё по тысячелетиями накатанной колее. Представление, стандартные вопросы для завязывания разговора. Я старалась не быть букой и даже задала вопрос. Как называется пьеса, которую мы будем смотреть. «Честь и любовь». О любви, само собой.

Разговаривал в основном один офицер, второй больше рассматривал нас и мило улыбался. Скромняжка, весь в меня. Стал даже симпатичен. Аль видимо наслаждалась общением, опять ей позавидовала. Неправильно меня воспитали. — Тебя вообще не воспитывали. Ты дитя подворотен и плохих компаний — напомнил внутренний летописец. Не такие уж они были и плохие. В детстве я была счастлива.

Задумавшись о своём пропустила адресованный мне вопрос. Очнулась, когда все замолчали и уставивились на меня.

— Извините, я замечталась и не расслышала.

Офицеры заулыбались, бойкий охотно повторил:

— Вы разрешите проводить вас с подругой к ложе? Представление скоро начнётся.

Не менее охотно согласилась. Нас довели до пункта назачения и пообещали встретить там же после окончания спектакля.

За дверью короткий коридор с крутой лесенкой вниз. И ещё одна дверь. Вошли. Ну что, достаточно просторно. Четыре кресла, у стены широкая софа. Можно прилечь, и даже не одной. Ложу от зала отгораживали плотные шторы, но это и у нас так. Отдёрнула, выглянула. Вау. Небольшой партер и бесконечные ложи полукругом. В семь этажей! Не поверила, ещё раз пересчитала — да, семь. Настоящий храм мельпомены, или кто тут вместо неё? Аль тоже высунулась.

— Мне говорили, что здесь есть камерный зал, для меценатов и очень знатной или влиятельной публики. Но билеты туда не продаются. Тебе нравится?

— Да, очень… монументально. А где занавес? — я заметила отсутствие главного атрибута сцены.

— Занавес? Какой занавес?

Как объяснить-то?

— Которым закрывают сцену перед антрактом.

— Что такое аньтрьекетом?

Я только сейчас заметила, что произнесла «антракт» по-русски. Объяснила, как смогла.

— У нас в театре нет аньтрьекет, зачем он? Можно заказать себе еду или посетить знакомых в их ложе.

Ясно, очередное несовпадение культур. Но актёры же устают! Или?

— А сколько длится спектакль?

— Обычно от двух до трёх часов, но иногда и до четырёх.

Бедняги. Особенно те, кто играет главные роли. Впрочем, посмотрим ещё, как играют.

Пока я объясняла устройство театра у нас, на сцену вышел одетый в хламиду мужчина и, заламывая руки, стал рассказывать печальную историю небогатого благородного семейства, в котором росла юная и прекрасная, как полураспустившийся бутон в утренней росе, девушка. А неподалёку жил богатый престарелый барон, возжелавший сорвать её невинность.

Я уже подумала, что нам сейчас содержание всей пьесы расскажут, но мужчина в хламиде поклонился и ушёл.

На сцену вышла действительно молодая и красивая девушка. И начала петь. О том, как ей грустно и одиноко, как сильно она ждёт возвышенной любви и нечаянной встречи с прекрасным и великодушным юношей. А вокруг одни козлы, ха-ха. Ладно, это я уже от себя добавила. Пение подхватил невидимый оркестр, что-то скрипичное и похожее на флейты.

Это опера, мрачно подумала. Ненавижу оперу. Но нет. Девушка допела свою арию, и на сцену вышла женщина. Из диалога стало понятно, что это её мать. Действие понемногу увлекло. Иногда пели, когда хотели показать чувства, иногда даже танцевали, когда была сцена на балу у барона. И отсутствие декораций никак не мешало. Мы с Аль так погрузились в действие, что не сразу обратили внимание на тихий стук в дверь нашей ложи. Только когда стук повторился, я спохватилась. Удержала Аль в кресле и подошла к двери.

— Кто там?

— Извините за беспокойство, высокородные леди. Я хотела поговорить с вами.

Женский голос. Робкий. Вспомнив о Килин, которая так же робко принесла нам платья из стирки, я обнажила уктер и только тогда приоткрыла дверь. Молодая женщина, в полумаске. Стройненькая, губы крепко сжаты. Волнуется. На лестнице больше никого.