Если только она сама не вернется домой.

Нет. Лорен внезапно поняла это со всей ясностью. Она не может уехать, по крайней мере до тех пор пока Марлена не окажется в безопасности. Она не позволит вновь втянуть себя в этот адский водоворот видений. Слишком часто она терпела неудачу, слишком много людей пострадало. Если и на этот раз ее постигнет неудача, то она не просто лишится еще нескольких клиентов. Она утратит еще одну часть своей души.

А Кэл? Как она может уехать, если это означает потерять и его?

Дрожа, Лорен сделала шаг вперед и обхватила Кэла за талию. Он моментально обнял ее.

— Так о каких планах ты говорил? — поинтересовалась она.

— Не помню. Душ, сигарета и выпивка, по-моему.

— Как насчет того, чтобы претворите это в жизнь в моем домике?

— Надо подумать.

Она откинулась назад, чтобы посмотреть на него.

— О чем?

— Согласишься ли ты присоединиться ко мне во время выполнения первого действия. Я имею в виду душ.

Хотя с того самого момента, когда она увидела, как Харви приехал с Марленой, Лорен не отпускало ощущение надвигающейся беды, она почувствовала, как у нее взыграла в жилах кровь.

— Попробуй только не пустить меня.

Часом позже Кэл лежал в постели Лорен, прижав ее к себе, гладя по голове и слушая, как успокаиваются их разгоряченные сердца.

После того как они вместе приняли душ, он отказался от виски и сигареты. Кэл думал, что сумеет освободиться от парализующего страха неудачи, выпустить пар, найдя облегчение в тесном и яростном телесном контакте, но на этот раз они занимались любовью совсем по-другому, словно бы в некоем ином измерении. Наконец-то отчаянный физический голод сменился более нежными чувствами.

Ему хотелось раствориться в ней, вдыхать запах ее волос, кожи. Но она с такой щедростью отдала себя ему, и это была не только щедрость, а нечто совсем иное: нежное, мягкое, чего он еще никогда и ни с кем не испытывал. И это стало его спасением. Каким-то волшебным образом Кэл ощутил, что избавился от своих демонов.

Лорен вздохнула и поудобнее устроилась рядом с ним, и он подвинулся, давая место ее длинным ногам. «Великолепно», — подумал он. Она великолепно подходит ему, и так было с самого начала.

Он поводил кончиком носа по гладкой, чистой коже ее лба, и она смущенно фыркнула, спрятав лицо у него на груди, отчего он улыбнулся.

Почему ему было так хорошо? Ведь его мир разваливался на части. На гостевом ранчо можно было поставить крест, и благодарить за это следовало неведомого доброжелателя, разболтавшего новости газетчикам. Не имея доходов от туристов, он вскоре лишится и самого ранчо.

Кэл постарался отогнать от себя эту мысль. Завтра он вновь вернется к реальности. Тем более, что она скоро наступит. Вот тогда и придет время для беспокойства.

Кэл потянул на себя простыни — они с Лорен стали замерзать, — и вдруг понял, что пытается подсознательно отделаться от подозрения, что в жизни бывают вещи и похуже того, что он не оправдал ожиданий своего отца или потерял ранчо.

Например, лишиться вот этого.

Рука его застыла на бедре Лорен. Она подняла к нему лицо, ее синие глаза пытливо всматривались в него, и он быстро опустил веки, прижимаясь губами к ее губам. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он снова поднял голову. На этот раз он не стал закрывать глаза. Потрясающая изысканность и нежность поцелуя выдали его с головой.

Блаженство. Вот что он ощущал, когда она касалась его руками или проводила волосами по коже. И теперь он ощущал его всем своим существом, до самых кончиков пальцев. Кэл погладил пальцами ключицу Лорен, наблюдая, как у нее слегка покраснела кожа от возбуждения. Когда же он провел губами по тому месту, которого только что касались его пальцы, она вскрикнула от восторга.

— Кэл? — В ее голосе слышалась вопросительная интонация, и она попыталась выгнуть спину.

— Ш-ш, — прошептал он ей на ухо, заставляя лежать неподвижно. — Просто почувствуй меня, малышка, хорошо?

Из горла у нее вырвался всхлип, но она повиновалась. Он легонько провел рукой по ее груди, его пальцы любили, ласкали, возбуждали. Он обожал ее руками, губами, всем своим телом, он благословлял ее чувственность, вознося к вершинам наслаждения. Когда он наконец соединился с ней, это было похоже на молитву, каждый толчок и скольжение приближали их к полному слиянию.

И только когда она вздрогнула от глубокого, опустошающего оргазма, только тогда он позволил и себе провалиться в бездонную, головокружительную пропасть, падать в которую было так сладко.

И когда мир вокруг них вернулся в свое нормальное состояние, Лорен вцепилась в него с отчаянием, которое, как он знал, было точным отражением его собственного.

Лорен разбудил свет, льющийся сквозь занавески. Света было слишком много. Она села на кровати. Восемь часов утра.

Кэл ушел. Подушка рядом с ней все еще хранила отпечаток его головы, но простыни были уже холодными.

Лорен не поверила своим глазам. Он уехал без нее? И это после того, как прошлой ночью согласился взять ее с собой?

Прошлая ночь. Ее раздражение, оттого что она осталась одна, уступило место невероятному удивлению, когда она вспомнила о прошедшей ночи. Ночи, когда они кончали одновременно, вновь и вновь, бережно касаясь пальцами лиц друг друга, как слепые, учившиеся читать по системе Брайля.

Она отбросила покрывало и прошлепала босыми ногами в кухню. Там она нашла записку от Кэла, прижатую к столу пакетиком свежесмолотого кофе.

«В конце концов я решил остаться сегодня на ранчо и подождать окончательного приговора Дизана. Пришлось уйти, чтобы отдать своим людям последние распоряжения перед поездкой. Не хватило духу разбудить тебя. Встретимся за завтраком? Я приду за тобой, если тебя не будет там в 8:30.

Нет, я лучше позвоню. Если я заявлюсь к тебе, то мы можем умереть с голоду».

Она стояла и глупо улыбалась. Вместо подписи он просто поставил букву «К».

Лорен рассматривала записку, ожидая, пока закипит вода. Его почерк удивил ее. Он был крупным и четким, как она и думала, но Лорен никак не ожидала, что он будет таким изящным. Она сунула записку в карман халата. Положительно, Кэл был полон сюрпризов.

Особенно если вспомнить, как он занимался с ней любовью прошлой ночью…

Кофеварка засвистела, сообщая, что кофе готов. Улыбаясь, она наполнила свою кружку. Боже, как ей нравилось то, как он прикасается к ней — плотски и вожделенно в один момент, мягко и даже торжественно — в следующий.

Улыбка ее угасла. Кого она пыталась обмануть? Она любила не его прикосновения; она безнадежно полюбила его самого.

И если она когда-нибудь позволит себе хотя бы намекнуть на свои чувства, он тут же бросит ее, как подзаборную кошку. Они заключили сделку — только секс, и ничего больше. Как там выразился Кэл? Никакого счастливого «потом».

Она прикусила губу. Проблема заключалась в том, что это было уже больше, чем просто секс. Лорен сознавала, что ее восприятие окрашено чувствами, а не какой-нибудь неожиданной переменой в Кэле. Он хотел ее, в этом не может быть никакого сомнения. Она была почти уверена, что он уважает ее, что она даже нравится ему. Но он не любил ее. Он никогда не позволит себе полюбить кого-либо.

«Спасибо тебе, Зейн Таггерт. Спасибо тебе, Марлена». Лорен отпила глоток кофе, обжегшись, когда чересчур горячий напиток попал ей в пищевод.

Может быть, ей стоит немного отстраниться, внести некое эмоциональное отчуждение в их отношения. Несмотря на то, что сердце ее протестовало против такого предположения, она заставила себя поразмыслить над этим.

Она не имела представления, сколько у них осталось времени. Может, ей придется уехать завтра или через неделю. Какой смысл в том, чтобы увязнуть во всем этом еще глубже? Самое умное — освободиться прямо сейчас.

Умом Лорен понимала, что именно так ей и следовало поступить, но сердце сопротивлялось. Она просто не могла. Этих несколько ночей, которые они провели вместе, ей не хватит. Она хотела большего, намного большего. Она любила его. И, начиная с нынешнего момента, постарается навсегда сохранить в памяти каждый взгляд, каждое прикосновение, каждое его слово.