Отставив кружку, Конан хмуро поглядел на старого воина, но воли своему раздражению не дал. В глубине души киммериец понимал, что Гунастр прав, и знал, что и сам он, окажись Конан в роли содержателя подобной казармы, поступал бы точно так же. Поэтому он только блеснул глазами, принимая из рук Акуна копье - длинное, тяжелое, с деревянным утолщением вместо железного наконечника. Интересно, где сейчас бродит Арванд мелькнуло в мыслях киммерийца, почему его нет в казарме? Уж не хочет ли ванир сегодня ночью устроить засаду на вервольфа? Конан сердито мотнул головой. Вот еще не хватало - забивать себе мысли всякой ерундой. Этот сумасшедший охотник на вервольфов из Ванахейма может хоть шею себе свернуть выслеживая оборотня и ведьму, - Конану-то что за печаль!

Аминта, приплясывая, кружил вокруг киммерийца, опустив копье на уровень груди. Подбираясь Конан ждал атаки, готовый мгновенно отразить нападение. Он уже знал, что насмешник Аминта ловок и увертлив, но не всегда внимателен и позволяет себе отвлекаться. Киммериец надеялся воспользоваться этой слабостью своего противника. Наконец Аминта сделал быстрый выпад. Тупой наконечник копья едва не ударил Конана в грудь - будь оружие настоящим, враг Аминты неминуемо был бы пронзен насквозь - однако в последнее мгновение Конан отпрянул назад одновременно выбросив вперед руки с копьем. Вот когда ему стало окончательно ясно, что недаром он потратил столько часов на бессмысленные битвы с деревянной палкой! Удар был лаконичен и точен. Он пришелся в солнечное сплетение Аминты, и молодого гладиатора, рухнувшего на плиты, утащили в его каморку - отлеживаться.

Конан расставил ноги пошире, оперся о свое копье и громко расхохотался.

- На это я никогда не соглашусь, Арванд - в пятый или шестой раз повторил Гунастр.

Содержатель казармы и его ближайший помощник сидели за столом в доме Гунастра - небольшом деревянном строении, расположенном в двух кварталах от казармы. В этом сказывалась предусмотрительность умудренного кровавым опытом Гунастра: в случае бунта в казарме (а такое, хоть и не часто, а случалось) мятежники не смогут мгновенно расправиться с хозяином. Дом был старый, добротный: тяжелые деревянные двери, маленькие оконца, больше похожие на бойницы. Это жилище досталось Гунастру от деда, а тому - от его деда, и простояло оно без малого три столетия. Арванд знал, что, скорее всего, именно ему предстоит унаследовать дом от старого вояки, ибо Гунастр так и не удосужился обзавестись семьей, а вся его родня еще много лет назад была вырезана ордой диких пиктов, наводивших ужас на Пограничные Королевства.

- Я знаю, что советую, - настойчиво сказал Арванд. - Этого мальчишку следует не только укротить, но и приручить.

- Мне странно слышать от тебя такие глупости. - Гунастр налил вина себе и своему собеседнику. - Я не предполагал, что ты так наивен. Ведь ты со мной уже не первый год и должен был научиться видеть, кому можно доверять, а кому нельзя.

- Ты полагаешь, я этого не вижу?

Гунастр фыркнул и поперхнулся вином. Кашляя, он выговорил:

- Под лед тебя, к богам ада! Как же ты можешь что-то понимать в моих гладиаторах, нерадивый ты раб, если советуешь мне отпустить погулять в город строптивого киммерийца? Да он в ту же ночь передушит пол-Халога и удерет в свои горы.

- Ничего подобного.

- Давай прекратим этот бессмысленный разговор. Оттого, что мы переливаем из пустого в порожнее, все равно не будет толку. Лучше потолкуем о бабах.

Арванд обхватил свою кружку обеими ладонями и наклонился вперед.

- Будет куда полезнее, если этот дикарь станет видеть в тебе своего друга, - сказал он, не обращая внимания на то, что Гунастр шумно вздохнул и выразительно закатил глаза. - В конце концов, ведь ты ему не хозяин. Он принадлежит Синфьотли, значит, и главный его недруг - Синфьотли, а ты всего лишь надзиратель и возможный союзник. Отпусти его со мной в город. Обещаю не сводить с него глаз.

- Ну да, до того момента, пока он не воткнет тебе в шею ржавый гвоздь, ты будешь исправно следить за ним. Но после твоей смерти, Арванд, следить за ним будет уже некому....

- Знаю, и он перережет пол-Халога.

- Напрасно тратишь время. И прекрати ухмыляться, чертов ванир. Меня тошнит от твоих улыбочек.

- Я не ухмыляюсь.

Гунастр вдруг понял, что очень устал от бессмысленного спора и, что сейчас уступит своему помощнику, лишь бы тот отстал.

- Скажи мне откровенно, полоумный гладиатор, что ты задумал?

- Я хочу навестить вместе с ним одну очень добрую женщину...

- Женщину? Дьяволы преисподней, только этого не хватало...

- Ты, старый извращенец, и не понимаешь, как прекрасны эти не похожие на нас создания.

Гунастр поднял брови и в изумлении покачал головой.

- Удивительно, что я до сих пор терплю твою наглость.

Арванд рассмеялся.

- Благодарность киммерийца обезопасит тебя от его нападений, ведь варвары умеют быть признательными. Куда в большей степени, чем цивилизованные люди.

- Ты прав, - сдался наконец Гунастр. - Но учти, если что-нибудь случится, я выдам тебя родственникам погибших, а уж что они с тобой сделают - это меня не касается.

- Идет, - сказал Арванд.

Киммериец смерил Арванда недоверчивым взглядом, когда тот отпер замок и сделал приглашающий жест.

- Выходи же, - повторил тот. - Сегодняшний вечер наш. Я выпросил для тебя разрешение прогуляться в город.

Конан выскочил из своей каморки, все еще опасаясь подвоха. Видя его настороженность, Арванд улыбнулся.

- Мы идем в гости, - сказал он.

- Зачем это? - проворчал варвар. - Мне и здесь неплохо.

- Есть одно дело.

- Нужно кого-нибудь убить? - с надеждой спросил Конан, которого только что озарила эта догадка.

Арванд поперхнулся.

- Ты неисправим, киммериец. Нет, пока что никого убивать не надо. Идем же, клянусь, тебе понравится.

Гладиаторы вышли за ворота, и стражники тут же заложили за ними засов с внешней стороны казармы. Конан и Арванд двинулись по заснеженным улицам Халога.

Конан оглядывался по сторонам, запоминая расположение домов, переулков, подворотен и лазеек. Делал он это весьма откровенно, отчасти вследствие отсутствия навыка в таком деле, как скрытность, отчасти из желания продемонстрировать свое презрение этому ваниру. Арванд безмолвно усмехался. Он слишком хорошо понимал, что творится в душе молодого киммерийца.

Возле харчевни с вывеской, изображающей огромного бурого быка, на каждый рог которого было насажено по человеку, Арванд остановился.

- Здесь, - сказал он и толкнул низкую дверь с деревянной ручкой, потемневшей и отполированной тысячами прикосновений.

Вслед за ваниром Конан вошел в задымленное помещение, где было полно народу. Люди сидели на скамьях вдоль стен за длинными столами - ели, пили, галдели, стучали кулаками. Несколько дородных девиц, полураздетых и распаренных от духоты, суетились, разнося ужин и выпивку и уворачиваясь от щипков и неуклюжих попыток ухватить их за грудь. Конан проводил взглядом одну из них, потом другую. Перевел глаза на жующих и пьющих. С удивлением поймал себя на мысли о том, что потискать девушку ему, пожалуй, хочется больше, нежели расквасить физиономию кому-нибудь из этих противных гиперборейцев.

Арванд засмеялся и положил руку ему на плечо. Конан слегка вздрогнул, и ванир, почувствовав это, тут же убрал руку.

- Идем же, я познакомлю тебя с хозяйкой этого заведения. Ее имя Амалазунта, но мужчины называют ее Изюмчик. Клянусь, она и впрямь настоящий изюм - сладкая и липучая.

- А что такое "изюм"? - спросил Конан.

- Такое лакомство в Туране.

Конан шевельнул бровями, но ничего не сказал.

Предупрежденная заранее, Амалазунта ждала в своей комнате наверху. Арванд сразу заметил, что она нервничает.

- Привет, Черника, - сказал Арванд. - Ты еще на отмыла ротик? Так и ходишь с пятнышком под носом?

- Привет, - ответила она сердито.