Сила и Честь

Душа — Богу, сердце — женщине,

долг — Отечеству, честь — никому!

Они лежали на деревянном топчане, во дворе дома, вокруг жаркая марсианская ночь, с нереально близкими чужими созвездиями, казалось, протяни руку и подари их любимой, как ожерелье.

Под светом звезд женское тело переливалось позолотой. Аромат сандала и манго кружил голову, Золотистая пудра осыпалась под горячими ладонями мужчины. Жаркий ветер пустыни ,представлялся холодным бризом, охлаждающим их тела. Ритм движений и дыхания становился все чаще и быстрее, и скоро к звездам полетел стон торжества жизни и любви.

- Ты, настоящая марсианка,- пошутил генерал, целуя завитки волос на шее жены.

Он невысокого роста, поджарый, словно прокопченный на солнце, с жестким седым ежиком волос. Выгоревшие от жары брови, потрескавшиеся губы. Глаза серо-зеленые, пушистые рыжие ресницы. Он выглядел не старше сорока лет. Женщина, юная, похожая на бронзовую статуэтку, длинные густые, темнее ночи волосы собраны на затылке в замысловатую башню.

Ближе к рассвету пара перебралась в дом.

За ними последовал верный пес динго, по кличке Пим.

Пес коснулся холодным носом руки хозяина, и, получив свою порцию ласки, вернулся во двор.

- Рэм, я не хочу к врачу, - прошептала жена, и прильнула, ища защиты.

- Надо, малыш, так надо.

Женщина прижалась еще крепче, а у мужчины, закаменело лицо, и только задергалась под правым глазом жилка, выдавая внутреннюю боль.

Утром он отвез ее на ЭКО, электромобиль был ему положен по рангу, так же как и жена.

Уля вышла из машины, и, не оглядываясь, стала подниматься по ступенькам, перинатального центра, который был похож на крепость с окнами – бойницами.

Обычно он не любил скоропалительных решений, но вид идущей, словно на казнь жены, сострадание к любимой женщине, заставили его сделать неприятный шаг: генерал все же решил обратиться за помощью к маршалу.

Но надо было спешить, наступал «час бурь», да и на лекции нельзя опоздывать.

Рэм не успел, за окном электромобиля потемнело, и скоро песок зашуршал по крыше, и стало ничего не видно. То тут, то там закручивались небольшие смерчи из песка, словно кто-то выпустил джина на свободу. Город стал похожим на призрак: ни людей, ни машин.

Защитная стена смягчила последствия урагана, который мог засыпать дома по самые крыши, превратив город в барханы.

Генерал включил дополнительную очистку воздуха в машине, и вспомнил, как все начиналось.

По существу эта планета не была Марсом, официально ее назвали Марс -2, так было удобнее им, первым, и как оказалось последним переселенцам с взорвавшейся планеты.

Их межзвездный крейсер недаром назывался «Ковчег», в хранилище рядами стояли контейнеры с образцами фауны и флоры.

Поэтому, когда было выбрано место для колонии, с одной стороны необозримые пески пустыни, с другой джунгли, уже через несколько лет рагу из кенгурятины, и яичница из яиц страуса перестали считаться деликатесом. То, что место, было, выбрано правильно стало ясно в сезон дождей, когда высохшее море на западе от лагеря затопило половину джунглей.

В пустыне, где кажется не осталось ничего живого на глубине пятидесяти метров, геологи нашли огромный бассейн напорных вод. Началось строительство артезианских скважин, и колодцев. А затем пришла очередь подземных каналов, и скоро, вода - этот источник жизни, была в каждом доме.

Первые годы ничто не угрожало жизни колонистов, неудобство от песчаных бурь, должна была спасти стена, стройку которой генерал и возглавлял. Но, оказалось, строить надо было защиту со стороны леса. Именно оттуда пришли они - аборигены, кошки с человеческими головами.

Люди-кошки не могли выйти из леса, на солнце они сразу линяли. Особенностью строения их лапа, было то, что они не могли передвигаться по земле или песку. «Ночью все кошки серы» - гласила пословица, но у этих «кошек» действительно была серая шкурка с красивым платиновым отливом. По ночам они подбирались к лагерю, и сначала их жертвами становилась домашняя птица, кенгурята, а потом они напали на детей, спящих во дворе.

Аборигены стали нападать на любого человека пришедшего в лес. Раны от их когтей заживали медленно, а маленькие дети даже погибали.

Хищники были агрессивными и бесстрашными, да к тому же плодящимися в неимоверных количествах.

В лесу пришлось делать широкую просеку, чтобы создать зону безопасности, а стену оснастить электрошокерной сеткой, работающей от солнечных батарей.

Их, колонистов, всего несколько тысяч, в основном строителей, ученых инженеров и членов их семей, и военных, гвардейцев самого Маршала. В это путешествие в космос брали мужчин не старше пятидесяти, женщин вообще до тридцати. Один из космических крейсеров взорвался в пути, и до цели, планеты пригодной для жизни, долетел только «Ковчег».

Все думали, вернемся, и спасем остальных, но корабль вернулся ни с чем, планета, их родная планета, не пережила встречи с метеоритом.

Женщин было мало, их давали как награду, вот и генералу, по ордеру досталась Уля, ей двадцать , ему почти пятьдесят.

Практикой считалось замужество с восемнадцати, и поэтому он спросил: «Почему не замужем?»

В ответ она показала, белые шрамы на запястьях.

- Мне надо строить, сидеть и стеречь тебя от суицида, времени нет.

Он тогда уехал, в полной уверенности, что вернувшись, не застанет ее в живых. Он не молод, и не красавец, да, честно признаться не очень-то он в ней нуждался. Привык за долгие годы все делать сам, даже от ординарца отказался.

Особо он ее не разглядывал, да и «невеста» прятала лицо за темными длинными волосами. Правда, удивился серьезному взгляду карих, огромных глаз, не похоже, что сумасшедшая. Да и Пим ,его верный пес, агрессии к незнакомке не проявлял.

Вернулся через две недели и не узнал свой дом - палатку.

Было прибрано, на полу лежали циновки, и обедал он не сухим пайком, а борщом, и рагу из мяса местных птиц.

- Почему я? - спросил он, с удовольствием растянувшись во весь рост на бамбуковой кровати.

- Ты не такой, как они,- девушка осторожно присела на краешек. – Они набрасывалась на меня, словно голодные гиены, не узнав даже имени.

- Может я тоже такой, просто устаю до чертиков.

- Нет, ты смотрел мне в глаза, ты видел во мне человека, а не надувную куклу.

«Вечно эти женщины все придумывают», - усмехнулся Рэм, но подвинулся, приглашая девушку лечь рядом.

- Отдыхай, утро вечера мудренее,- сказала ему жена, и он уснул мгновенно и до утра.

На рассвете генерал проснулся от ее ровного дыхания щекочущего грудь, расцепил нежно обнимавшие его руки, и вышел из палатки. Утро предвещало ветреный день, а пока было тихо, он помылся немного остывшей за ночь водой из бака, и вернулся, чтобы одеться.

На кровати лежала обнаженная Уля.

Смуглая, что-то в ней было от индейских предков, с маленькой грудью и довольно широкими бедрами. Но его до слез умили ее маленькие изящные ступни.

Он захотел непременно их коснуться губами, поцеловать каждый пальчик.

Она не мучила его, отдалась бесхитростно и страстно. Возможно, он бы хотел другую более опытную, но все искупала ее нежность и терпение.

И еще у нее было немаловажное достоинство - потрясающий каллиграфический почерк.

После активных военных действий, пришла пора относительного спокойствия, и Рэм Генрихович занялся, наконец, тем, о чем мечтал: преподавать и писать учебники по строительству.

Уля потом призналась, что влюбилась в него еще на корабле - ходила заниматься в его архитектурный кружок. Осиротевшей в полете девочке остро не хватало внимания, а Рэм был учителем, хвалившим учеников даже за самый маленький успех.

Первые годы переселения, он днями и ночами пропадал на строительстве стены, защиты от аборигенов. Песка в пустыне хватало, а биоцемент получался на славу. 3D принтер работал без перерывов, и стена росла все выше и выше. Он словно окунулся в детство: строя из кубиков рыцарские замки.

Труднее было с воротами, пришлось, разбирать железные жалюзи на корабле и собирать ворота из них.

Очень скоро Маршал вручил ему ключи от первых домов на первой улице, и они въехали в новый дом уже втроем, Жена родила дочь, Мию, такую же смуглую, как сама, но с серыми папиными глазами.

Генерал даже не подозревал, какое это счастье быть отцом, видеть, как растет, и становиться разумным человечек, весящий сначала всего три килограмма. Как ласкает слух слово - «Папа». А слезы, из-за разбитой детской коленки, доставляют отцу страдания, несравнимые ни с чем в этом мире.

Обычно мужья ревнуют жен к детям, в их семье все было наоборот. Он приезжая со стройки или после занятий, в первую очередь возился с дочерью, купал, читал на ночь сказки, жена была где-то на третьем месте. Уля почти не обижалась, дома всегда были продукты, муж ей не изменял. А когда выдавалось свободное время, он диктовал ей главы из своей книги. И в этот момент они становились действительно одним целым.

Но детей в колонии было мало, в приросте населения, аборигены опережали их в десятки раз. И всем женщинам было приказано раз в три года проходить ЭКО, искусственное оплодотворение. Результат был потрясающим, пять, шесть эмбрионов и чудо, что на «Ковчеге было нужное оборудование, боксы для вынашивания детей. В перспективе, генетики обещали рост численности колонистов в геометрической прогрессии.

Первой фабрикой открытой на новой планете была фабрика по производству гормонов для ЭКО. Гормональная битва с естественным циклом женщины, обращала тридцатилетних женщин в пятидесятилетних старух. Правда ученые - генетики обещали прорыв в этой области, что поколение NEXT ,будет способно к зачатию пяти или шести эмбрионов самостоятельно, без гормонов. Беда была в том, что в этот первый и последний полет были отправлены не самые гении генетической инженерии. И мечты получать детей с уже выраженными интеллектуальными способностями в данном мире были неосуществимы.