— Я был прав! — сказал Рендел. — Эта материя каким-то образом связана с защитными механизмами его организма. Они управляют и ее структурными изменениями.

— Да, — согласно кивнула Элия. — Нужно искать средства, чтобы парализовать сами эти механизмы.

— Или чтобы подвести их через имитированные импульсы, — Рендел ловко прикрепил к туловищу юса электроды, выдвинутые из какого-то неизвестного мне прибора.

Потом включил его и в очередной раз взрезал скафандр. В этом случае реакция не была столь быстрой. Разрез оставался незакрытым примерно на десять секунд дольше. Однако в конце концов, как и прежде, исчез.

— Значит, и сознательно могут это делать, гады! — констатировал Рендел, выключая прибор. — Связи гораздо более сложные, чем мы предполагали.

— Ну, и что дальше? — спросила его Элия.

— Я программировал еще несколько наборов импульсов. Попробуем их массированно, когда… — Рендел стрельнул в меня взглядом из-под опаленных бровей: — Когда придет время.

— Не тяните больше! — сказал я ему намеренно властным тоном. — Твоя идея «раздеть» гостей Земли посредством дистанционных подведений кажется мне почти столь же привлекательной, сколь и примитивной. Поверхностной, в том числе, в прямом смысле.

— Ну предложи что-нибудь более существенное, — съязвил он.

— Да, предложу, конечно. Для этого я тут и нахожусь.

Но сначала вы должны закончить свою работу.

Как я и ожидал, Рендел не сделал глупости вступить со мною в спор. Но так как его гнев все еще требовал выхода, он сфокусировал его на крепко связанном объекте. Схватил шприц для пункций и попытался вколоть иглу в одну из конечностей юса через скафандр. Но не сумел. Выругавшись, Рендел вновь включил тот свой прибор, и опять взрезав скафандр, вколол иглу в отверстие. Однако она ничего не втянула внутрь.

— Смотри! — Элия показала на термограмму. Участок вокруг иглы охладился — до полного отвердения вещества в этом месте. Между тем «рана» на скафандре опять затянулась. А затем игла стрелой вылетела вон, наверное, в результате какого-то мускульного спазма, вызванного уколом ее острия. Рендел проследил за ее полетом, посмотрел на свои теперь пустые руки и сконфуженно развел ими. — Эти простоватые игры с температурой, кажется, спутают нам все расчеты, а? — бросил он с наигранной шутливостью.

И тогда юс… Юс начал подниматься. Элия закричала,

Рендел машинально потянулся к своему флексору и, вспомнив, что он у меня, сделал мне какой-то идиотский знак, на который я даже не обратил внимания. Потом я схватил Элию за локоть и заставил ее отойти вместе с Ренделом. А сам приблизился к юсу — он сгруппировался на столе, а тросы, крепкие силиконовые тросы, болтались около его туловища, словно разъеденные кислотой.

— Будь осторожен! — запричитала Элия.

— Придите в себя, вы оба! — ответил я, не отрывая взгляда от юса.

Его глаза были все также закрыты передней складкой, но коммуникативные зоны уже замерцали из-под скафандра, они трепетали как-то вяло — просительно? — и постепенно насыщались одним и тем же бледно-зеленым цветом. Юс задвигался. Очень медленно откинулся назад и принял ту же позу, в которой лежал связанным.

— Он хочет сотрудничать с вами, — сказал я.

— Глупости! — прошипел Рендел.

— А почему нет? — прервала его Элия. — Почему нет? Ведь это разумное существо! Мы забыли об этом, считаем его животным, просто потому, что он не похож на нас… и потому, что до сих пор был связан, беспомощен… как животное.

— Элия, ты… — Рендел задохнулся от возмущения. — Но раз так, обними его!

— Может быть, это мне даже легче, чем…

— Продолжайте работать, — сухо распорядился я.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Рендел. — Но по крайней мере держи его под прицелом!

— Не беспокойся. У меня достаточно быстрая реакция.

— И смотри не попади в эти его зоны спереди — самые необходимые для нас. Целься, скажем, в его глаза. Да, Си-мов! Если это исчадие сделает какое-нибудь опасное движение, направь ему удар в глаза. Сломай их!

Я промолчал. В сущности, все мы замолчали. Трое в одном месте, в одной ситуации. Но воспринимали, думали и чувствовали, как обычно, совсем по-разному. Отдельные индивиды. Непроницаемые друг для друга. Закрытые в себе — как обычно. Субъекты, населяющие свой кусочек материи-объекта… который участвует в энергетических процессах и с другими двумя… другими тремя. Получает от них тепло и им отдает свое. Вдыхает воздух, выдыхаемый ими, и выдыхает воздух, вдыхаемый ими. Излучает свои электрические, магнитные, биологические и еще черт знает какие поля и облучается их полями… Непрерывно обменивается с ними и временем-«памятью», то есть информацией… О, эти кусочки материи помнят и всегда будут помнить все друг о друге. Они знают все до деталей, до атома, от самого отдаленного прошлого до каждого мгновения, называемого «сейчас». Знают все в совершенстве. И связывают его хрональными связями, которые не могло бы разорвать никакое расстояние. Будут связывать и после того, как субъекты оставят их — умрут, не обменявшись между собой ни одним настоящим воспоминанием.

Увы, я мог двинуться против юсов только со своими воспоминаниями. О Ренделе. «Целься ему в глаза! Сломай их!». Об Элии. Ее сокровенный шепот в нашей первой любовной ночи: «Ненавижу юсов! Пойми меня… ненавижу их!» Но и недавние ее слова: «Это ведь разумное существо!» О себе самом. «Продолжайте свою работу». Режьте, протыкайте, причиняйте боль. этому существу. Покажите ему, что его ожидает в конце концов — смерть. Да, продолжайте, так как его ужас должен стать и моим. Чтобы я вооружился и памятью о нем.

О Странном юсе.

Элия первая приблизилась к нему. Ее лицо, наполовину закрытое прозрачной полумаской, было белым, как мел, но мне казалось, что это не от страха, а от ужасного отвращения, и что оно могло относиться не только к негуманоиду, но и к нам, гуманоидам, в том числе и к ней самой. Она протянула руки — они почти не дрожали — и начала вытягивать тросы из-под туловища юса. Он слегка приподнялся, чтобы помочь ей, затем снова опустился на стол, сверху предусмотрительно облицованный толстой резиновой пластиной для электроизоляции. Элия собрала тросы в большой полиэтиленовый пакет и запечатала его несколькими полосками скотча — словно вещественное доказательство совершенного преступления.

Рендел также приблизился к столу. Собрал упавшие электроды и положил их рядом с тем, явно неудачным, прибором.

— Э, давай посмотрим, насколько ты разумен и послушен теперь, — произнес он тихо, взяв другую иглу для пункции.

Медленным движением он направил ее к юсу — давал ему возможность овладеть инстинктами самосохранения. И тот действительно сумел! Термограмма, которая теперь была нашим единственным информатором о том, что происходило в его организме, не зафиксировала никаких изменений, и когда игла вошла в скафандр, и когда проникла глубже. Вскоре по трубочке поползла вверх какая-то синеватая жидкость, влилась в резервуарчик, и тогда стало ясно, что это не жидкость, а что-то вроде тумана.

— Похоже на ту субстанцию, которой они питают свои материалы в складах, — мрачно произнесла Элия.

— Тем хуже! — просопел Рендел.

— Почему? — спросил я.

— Потому что ее мы уже исследовали, Симов. Очень долго, очень упорно и всеми средствами.

— И что же?

— Ее структура не… не совсем материальная, — обер-нулась ко мне Элия. — Но не энергетическая. Как будто смесь между чем-то и…

— … и ничем, — завершил Рендел. — Да, да, точно так: между чем-то и ничем. Вот к какому выводу мы пришли! — он снова уставился на синеватую субстанцию. Но все-таки какой бы ни была ее структура, это… кровь. Юсианская… К чертям! Но если действительно такая же, как та? И окажется, что они питают свои материалы кровью…

Я прервал его:

— Выяснится и другое, значительно более интересное для нас. А именно: что упомянутые материалы и сами юсы имеют общую, если не идентичную, плоть. И что их машины, которые, насколько мне известно, являются самоподпитывающимися, имеют телесную организацию, сходную с их организацией.