К полудню ратников Ингвара осталось восемьдесят, еще через два часа пятьдесят три, многие лучники ушли в пехотную стену, чтобы заменить павших. Оборона трещала по швам. И вдруг все стихло. Из строя урман вышел человек в длинной вороненой кольчуге, с огромным двуручным мечом.

— Ингвар, сын Рюрика, выйди из-за спин своих ратников, хватит прятаться. С тобой хочет говорить Буревой, человек, убивший твоего отца и его воеводу Олега. Выйди и сдайся, а ратники твои пусть уходят и забирают с собой раненых и мертвых. Мы умеем ценить воинскую доблесть.

На миг над рядами новгородцев повисло молчание. Ингвар раздвинул первый ряд и вышел на открытое пространство.

— Я подумаю над твоим предложением, предатель, но мне нужен час, чтобы уговорить моих сотников.

— Хорошо, — проревел Буревой, — у тебя есть этот час, если вы откажетесь сдаться, ни один не уйдет отсюда. Время пошло, — он развернулся и исчез в толпе своих воинов.

— Ты с ума сошел, князь! Обдумывать такие предложения! — накинулся на него Ратибор.

— Не шуми, воевода, не буду я ничего обдумывать, но нам нужно перевести дух, да потянуть время, может, часа через четыре подойдут наши. А больше мы все равно не продержимся.

Ратибор кивнул и покинул шатер. Ингвар устало опустился на пол и задумался: «Как прекрасно была подстроена ловушка! Сначала в бой кинули семь драккаров, чтобы не было возможности отойти, затем — еще семь, и три драккара стояли выше по течению, готовые высадить свежих воинов. Ведь приди они сразу таким числом, я бы тут же отступил бы к Новгороду».

С подножья холма прозвучал рог. Ингвар вышел из шатра и направился к полю брани, до которого было десять шагов.

— Мы обдумали твое предложение, Буревой, и наш ответ — нет.

— Ты сказал? — произнес вожак урман. — Тогда умрите!

Ингвар раздвинул строй ратников и упер свой щит в землю.

— Ну, что, братья, пора умирать, — крикнул он, — так давайте делать это с честью!

Волна урман накатилась на новгородский строй, но он выстоял, не сдвинувшись ни на шаг. Свистели стрелы, мелькали окровавленные копья, мечи и топоры, разлетались в щепки щиты. Но строй новгородцев держался. Ингвар рубил мечем, парировал удары, принимал их на щит. Сколько так продолжалось, он не помнил, но вот натиск ослаб. Он в очередной раз замахнулся мечем, но перед собой увидел не оскаленную морду урмана, а усталое лицо Данилы.

— Стой, князь, порубили мы всех, пойдем, отдохнешь.

Ингвар проспал до утра, а когда вышел из палатки, грянуло: «Слава!». Перед ним стоял ровный строй воинов. Подошел Ратибор, левая рука на перевязи:

— Мы выстояли, князь, — тихо сказал он, — но очень дорогой ценой.

По лицу Ингвара текли слезы.

— Пора домой, — произнес он смущенному воеводе. — Нам всем пора домой, — еще тише добавил он. — Снаряжайте уцелевшие драккары.

Строй рассыпался исполнять приказание князя. Два дня они занимались скорбным делом, сносили к драккарам погибших воинов. Раненых в первый же день на уцелевших кораблях отправили в Новгород, несколько десятков мастеров занимались починкой семи побитых кораблей. Из шести сотен воинов, что пришли с Ингваром на берег реки Волхов и приняли бой, в живых осталось чуть больше ста пятидесяти человек, из них на ногах стояло не больше двадцати, остальные были тяжелоранены, урман же набили около шестисот, еще около двух сотен бежали с поля боя. Было захвачено восемь драккаров и огромное количество оружия и броней, а также в трюмах кораблей и в кошельках урман нашли немало золота и серебра. На второй день после битвы, прискакал Гостомысл:

— Да, задал ты здесь урманам жару, — сказал он, осматривая захваченные корабли, — правда многих воинов не досчитались, но победа того стоила. Наутро после окончания всех приготовлений семь кораблей отплыли в сторону Новгорода. На свежесрубленную пристань сбежалось все население маленькой крепости, как местное, так и пришедшее с Ингваром. Всего на берег реки высыпало около полутора тысяч человек. Отовсюду раздавались приветственные крики, но когда оставшиеся от уцелевшей дружины, ступили на берег, на лицах женщин Ингвар разглядел слезы, они помнили, как пять дней назад из ворот Новгорода выходили блистающие броней шесть сотен ратников, сейчас же на пристань сошло чуть больше тридцати воинов во главе с князем. Кто в тот день ушел на сечу, либо ранен, либо убит. Всего Ингвар потерял около четырехсот воинов, еще сотня ратников из-за увечий больше никогда не сможет держать в руках оружия. Ингвар выхватил из ножен меч и, высоко подняв над головой, крикнул:

— Я, Князь Новгородский, говорю всему честному люду — мы вернулись с победой, которая далась нам очень дорогой ценой, и пусть слышат все: дружина князя в полном составе вернулась в город, ни один человек не остался на поле брани, да будет так всегда! — Меч блеснул на солнце и скрылся в ножнах.

Притихший люд громко ответил своему князю: «Да будет так»! Вечером вокруг крепости зажглось множество погребальных костров, родичи и боевые товарищи прощались с погибшими, это была одна большая тризна. Ярослава не пришла встречать Ингвара на причал, а встретила его у входа в детинец. Увидев мужа живым и здоровым, она упала в его объятья и громко зарыдала.

Глава четвертая Новгород

С момента того боя прошло три месяца. Город креп на глазах. Обвод стен в нескольких местах стал каменным, город существенно расширил свою территорию, непрерывно стучали топоры и молотки плотников, внутри городских стен возникали целые кварталы ремесленников. Вот сейчас Ингвар стоял и наблюдал за тем, как два плотника, ритмично постукивая молотками, ставят новые ворота в княжеский кремль, через окна, закрытые слюдой, ощутимо чувствовались ноябрьские холода. Здесь было не так как на юге, морозы доходили градусов до пятнадцати, но это все равно не могло сравниться с суровой русской зимой того мира.

За последние месяцы Ратибор успел подготовить пять сотен воинов из жителей окрестных племен, воины, что пришли полгода назад с князем и пережили ту страшную сечу на Волохе, стали десятниками и сотниками. В настоящий момент дружина князя насчитывала семьсот ратников, и к концу зимы должна была разрастись до полутора тысяч воинов. За это время воевода Ингвара сумел претворить в жизнь некоторые княжеские наставления, например, Ингвар, который в другом времени очень увлекался фэнтези, рассказал Ратибору о хирде гномов из произведений Ника Перумова. Особенность этого построения заключалось в том, что толстые прямоугольные щиты соединялись между собой прочной цепью, а в каждом щите с боку прорезалось отверстие, через которое на врага смотрело копье. Второй ряд длинных копий клался на плечи воинов первого ряда, такой строй было почти невозможно разорвать, и при этом он являлся очень гибким. Эта система боя так понравилась Ратибору, что он тут же велел изготовить такие щиты и копья, затем отобрал четыре сотни новобранцев и стал им вдалбливать новую науку. Еще одним нововведением Ингвара стало почти полное упразднение кавалерии, если в Китеже она являлась основным видом войск, то здесь из-за обилия лесов и болотистой местности ей было негде развернуться, поэтому Ингвар оставил только две сотни конных. Сделав ставку на пехоту, Ингвар создал три сотни воинов, вооруженных только топорами, существенно увеличив у них длину топорища, и вместо обуха велел ковать шип, как у клевца. Новое оружие так понравилось новгородцам, привыкшим к бою на топорах, что кузнецы были просто завалены заказами на его новую модификацию. Также для всех воинов был введен и новый чешуйчатый доспех с двойным перекрытием чешуй, которые крепились на кожаную или тряпичную основу. Доспех состоял из множества небольших изогнутых пластин, наложенных друг на друга, что не мешало движению. Последним нововведением Ингвара был комбинированный шлем с увеличенной личиной, закрытый с боков и спины наложенными друг на друга пластинами, так называемый «рачий хвост».

Теперь производством всего этого занималась оружейная слобода, в которой насчитывалось одиннадцать кузниц. Княжеский заказ на пятьсот топоров, двух тысяч доспехов и шеломов, такого же количества щитов, копий и луков выполняло около пятидесяти оружейников и кузнецов. И если учитывать, что за все князь платил серебром и золотом, они не чувствовали себя обиженными. В это же время рядом с пристанью мастера корабельного дела заканчивали строительство пяти больших ладей, способных брать к себе на борт около ста воинов и двухсот пудов груза. За полгода была проделана огромная работа, и каждый раз, выезжая за каменные стены княжеского терема, Ингвар видел ее плоды. В городе помимо оружейной уже во всю работали кожевенная и ткацкая слобода. Также в Новгороде насчитывалось больше десятка трактиров и два рынка. Возводились богатые дома воевод и бояр. Отовсюду слышались голоса людей. Город жил.