— Жители ушли. Нам противостояла небольшая кучка воинов, чуть больше сотни. Мы захватили одного. Сейчас Вадим ведет допрос.

— Наши потери?

Сотник на миг замялся:

— Тридцать восемь убитых. Они хорошо бьют из луков. Раненых два десятка. Половина правда легко. Царапины. Лекарь говорит, что они смогут продолжить путь.

Ингвар помрачнел. Да, штурм обошелся дорого. Но самое плохое было то, что их здесь ждали. Подошел Вадим.

— Плохие новости, княже. Они знают, что мы малым числом пошли войной. Четыре дня назад из Новгорода в Белоозеро прилетел голубь и принес записку, в которой доверенный человек князя Святослава сообщал о походе. Кто он пленник, не знает. На совете старейшин они решили дать нам жестокий бой.

Дослушав Вадима, Ингвар начал наводить порядок.

— Быстро оставляем здесь раненых, их подберет воевода. — Затем он подошел к раненому десятнику. — Передай воеводе, что нас ждали, и теперь, что-то готовят. Как только разместят раненых в обозе, пусть прибавит шагу — надо объединять силы. По одиночке нас разобьют в два раза быстрее. Выступаем! — крикнул он. — Порядок движения прежний, головные дозоры удвоить.

Сотни быстро покинули завоеванную деревню. В ней остались мертвые и тяжелораненые, под охраной десяти легкораненых ратников. Через две версты от деревни из леса полетели меткие стрелы. Отряд из десяти человек дал залп и растворился в лесу. Прибавилось трое раненых. Через три часа потрепанная еще пятью такими нападениями дружина вышла к Белоозеру. Остановившись на опушке, Ингвар вглядывался в высокий крепкий частокол. Город стоял на самом высоком берегу озера. Справа его огибала вытекающая из озера река под названием Шексна. Рядом с городом ее ширина достигала около пятидесяти метров. На краю леса Ингвар выстроил три пехотных стены, за которыми укрылись лучники. Свистом он подозвал сотников.

— А если проверить, что нам там приготовили, а потом быстро отойти и ждать воеводу?

Мал задумчиво взглянул на недалекий частокол.

— Не знаю, князь, рискованно это. Может, все же дождемся Ратибора.

Но за предложение Ингвара тут же выступили остальные сотники, и Малу ничего не оставалось, как сдаться. Через десять минут стены медленно двинулись к высокому частоколу. И первый сюрприз их ждал через сто метров. Как только воины Ингвара вышли на открытое пространство и прошли это расстояние, они попали в болото, лишь слегка запорошенное недавно выпавшим снегом. Воины сразу провалились по колено в вязкую жижу. В это время из-за частокола ударили стрелы. Лучники Ингвара стоя по колено в воде, прикрытые большими щитами пехотинцев, дали ответный залп. Потом еще один. И еще. Но обстрел из-за частокола не прекращался, а только усиливался. Изредка, роняя щит, падал пехотинец. Ингвар, шедший как простой ратник в первой шеренге, дал приказ отойти. Передовая линия и лучники начали пятиться. Выйдя из болота, в котором они еще не успели увязнуть, Ингвар приказал отступить к лесу. С наскоку эту вескую крепость было не взять: надо было в лесу дождаться воеводу и вместе начать атаку. В это время за своей спиной Ингвар услышал крики. Затем еще, и еще. Ингвар на секунду обернулся: на краю леса стоял строй воинов без кольчуг, с топорами и рогатинами. Их было не меньше тысячи. За их спинами стояли лучники и довольно метко били новгородцам в спину.

— Свернуться черепахой, — заорал Ингвар.

Этому построению он научился у римлян, про которых любил читать, и на всякий случай, объяснил его Ратибору. Тот мгновенно ухватился за идею и обучил этому построению воинов. Строй новгородцев изогнулся, образуя квадрат: щиты пехоты уперты в землю, длинные копья обращены на четыре стороны света, в середине лучники. Белоозерское ополчение, увидев это, ринулось навстречу. Лучники, прикрытые пехотой, открыли стрельбу — расстояние пустяковое, доспехов на противнике нет. По бегущей толпе белоозерцев пошла гулять смерть: падали воины, пронзенные тяжелыми стрелами, слышались крики раненых.

— Бейте их, — кричал Ингвар, — сейчас подойдет со свежими силами Ратибор, и мы их раздавим. Нам бы пару часов продержаться.

Первая волна атакующих веси полегла под градом новгородских стрел, вторая волна налетела на копья ратников. Но их было в три раза больше. Хотя новгородцы продолжали держать строй, в некоторых местах воинам пришлось отложить копья и взяться за мечи. Завязалась жестокая сеча, строй начал прогибаться.

— Вперед, — крикнул Ингвар, — надо дойти до леса.

Строй качнулся и пошел вперед. Ингвар бился в первом ряду, неся в левой руке тяжелый пехотный щит, а в правой свой необыкновенный меч — подарок Людоты. Он рубил с такой силой, что разваливал противников пополам, и против него бросали самых опытных бойцов. Новгородская черепаха прошла метров двадцать и завязла в гуще людей. Потом начала тихонько пятиться. На них давили втрое превосходящие силы противника. Своей массой плохо обученное и худо вооруженное Белоозерское ополчение почти загнало новгородцев обратно в болото. Силы были слишком неравны. Ингвар рубил изо всех сил. Кровь лилась ему под ноги, он, спотыкаясь об убитых, пропустил удар в грудь, но новгородская пластинчатая броня, сделанная Малом, выдержала. Ратники Ингвара продолжали держать строй, но их становилось все меньше, а враги не убывали. Из-за частокола опять полетели стрелы. Там быстро разобрались, что их противник снова на дистанции выстрела, и теперь ему нечем было прикрыть спину — все силы уходили на сдерживание напирающей белоозерской пехоты.

— Еще немного и ляжем все, — закричал бьющийся рядом с Ингваром Мал, — надо их отбросить и прорваться к лесу.

— Построй клин, — приказал Ингвар, — я пойду на его острие.

Мал бросился исполнять приказание. Ингвар обнажил второй меч. Последним ударом топора ему разбили щит, и теперь у него освободилась вторая рука. Рядом рухнул ратник. Удар большого топора разрубил шлем и раскроил ему голову до нижней челюсти. Ингвар вращал перед собой мечами с такой скоростью, что к нему боялись подступиться. Воспользовавшись этим, он бросил косой взгляд на поле. Ратники бились не жалея себя, вот один прыгает с мечем в накатившуюся кучу белоозерцев. Его оружие взлетает и падает — трое из его противников мертвы, остальные ранены. Он начинает отступать обратно к строю, но спотыкается о распростертое тело. Нелепо взмахнув руками, он падает на спину. Тут же над ним вырастает воин с высоко поднятым топором — топор опускается на грудь упавшего. Строй качнулся вперед, но не успел спасти товарища. Ратники успели лишь покарать замешкавшегося убийцу. Справа положение просто удручало. Белоозерцам удалось разорвать строй новгородцев. Человек десять было оттерто в сторону и окружено. Сначала им удавалось отбиваться спина к спине, но вот пропал из виду один шлем, затем еще один, потом сразу два… Стена, выстроенная в клин, немного нажала и копьями пробила дорогу к окруженным. Ингвар видел, как оттуда выводят трех раненых и двух полностью здоровых. Остальные пятеро были либо мертвы, либо тяжелоранены. За спиной князя Мал наконец-то выстроил ратников в клин. Этот строй Ингвар взял у тевтонских рыцарей и немного его усовершенствовал. По краям клина шли воины с большими пехотными щитами, каждый второй держал длинное копье, каждый первый бился мечем, рубя тех, кто сумел отклонить копье товарища. В середине строя шли лучники, которые тащили убитых и раненых, и, если была возможность, стреляли из луков по противнику в упор. Наконец клин был построен, как доложил стоящий рядом с Ингваром Вадим.

— В строю около ста пехотинцев и такое же количество лучников. Многие из раненых не могут сражаться, но могут идти сами, убитых, на удивление, немного. Чуть больше сотни, тяжелораненых примерно около восьмидесяти. Все лучники заняты нашей скорбной ношей. Так что поддержки стрелков нам не дождаться.

— Ладно, — сказал Ингвар, — нам бы только до леса дойти, а там воевода подойдет. А ну навались!

И строй новгородцев качнулся вперед, да так, что сразу отбросил от себя противника и сам пошел в атаку. Ингвар крутил два меча с максимальной скоростью, на которую был способен. Вадим, который прикрывал его копьем справа, не успевал наносить удары. Слева от него шел Ерема. Его копье тоже кололо с поразительной для этого неповоротливого вида оружия быстротой. Белоозерцы их приметили и стали выдвигать на центр их атаки больше народу. С боков натиск ослаб, зато по центру клин увяз. До леса оставалось полсотни метров, но масса народу, которая билась против Ингвара, не давала преодолеть оставшееся расстояние. Ингвар остановился. Усталость начинала брать свое. Мечи поднимались все тяжелее, руки постепенно наливались свинцом. Вот под его мечем валится огромный мужик с пробитой грудью и с перерубленной рогатиной. На его место встают двое новых. Одного протыкает копье Вадима, другого надвое разрубает меч князя. А перед Ингваром еще трое. Тот, что посередине, просто огромен. Его спутников достают длинные копья новгородцев, но оставшийся здоровяк своим огромным топором с легкостью нарушает смертоносную паутину, что плетут вокруг своего хозяина мечи Ингвара. Чудовищный удар в грудь опрокинул князя, лежа на земле, он смотрел, как из-под разрубленной на груди брони толчками вырывается бордовая кровь. Вдалеке раздался звук рога. Вадим и Ерема отбросили копья и взялись за мечи. Здоровяк, который сразил Ингвара, прыгнул вперед с занесенным топором. Наверно, у него была только одна мысль: добить поверженного князя. Огромное лезвие опускается прямо на голову. Ингвар это видит, но нечего не может с этим поделать. На пути воина вырастает Ерема. На его лице застыла улыбка, он даже не пытается отразить удар. Просто, выставив вперед лезвие меча, стоит и ждет. Огромный топор врезается в грудь, его меч насквозь протыкает тело врага. Он падает прямо рядом с Ингваром, их глаза на секунду встречаются, а губы Еремы тихо шепчут: «Я всегда мечтал спасти жизнь князю. Мне удалось». Изо рта вырывается фонтан крови, и молодой сотник без звука умирает. На его застывшем лице до сих пор счастливая улыбка. Ингвара подхватили и утащили в середину строя. Над рядами воинов пронесся крик: «Князь ранен», и новгородские ратники бросились на врага с таким ожесточением, что опрокинули и рассеяли его первый строй. Ингвара несли в середине группы воинов, но он успел увидеть, как в гущу битвы спешат новгородские сотни, а впереди всех на вороном коне летит Ратибор. Дальше началась кровавая резня. Еще одна деталь того боя навсегда врезалась ему в память: рядом с ним несли его стяг — на голубом фоне летящий сокол, — но брошенный топор раскалывает надвое череп знаменосца. Штандарт выпадает из мертвых рук, но рядом бежит воин, с отсеченной по локоть рукой, он бросает свой щит, которым прикрывался, и подхватывает почти упавшее знамя. Это последнее, что увидел Ингвар. Сознание затуманилось и померкло. Очнулся он, лежа на чем-то мягком, вокруг все плавно покачивалось. Где-то совсем рядом заржала лошадь. «Я в санях», — мелькнуло в голове. И сознание снова ушло.