— Что соскучился? Застоялся? — гладя его по шелковистой гриве, проговорил Ингвар. — Ну, ничего. Сейчас разомнем наши застоявшиеся косточки.

Он прыгнул в седло, не прибегая к помощи стремян. Ратибор и Гостомысл уже были в седлах. Рядом с ними ожидали князя десять ратников из его персональной охраны. Ингвар тронул коня к воротам. Его эскорт тронулся вслед за ним. На улицах Новгорода продолжался пир. Видя князя, народ кричал здравицы. Все приглашали Ингвара за стол, подносили чарки с медовухой. Князю пришлось найти неоспоримый довод, чтобы не пить все поднесенные чарки. Довод был прост: лекарь-де не велел пить хмельного, пока здоровье не поправится, а там он с удовольствием с ними выпьет. И каждый из подносивших тут же верил, что, как только князь поправиться, он придет к нему, и они опрокинут пару чарок с медовухой.

Через два часа, осмотрев стену и остальные свежие постройки, Ингвар добрался до нового воинского двора. Во дворе стояла шеренга не меньше тысячи воинов. В блестящих бронях, начищенных до блеска шеломах. Строй при появлении князя слитно крикнул: «Слава князю». Ингвар спешился.

— Спасибо вам, ратники, — сказал он в ответ. — Вы — надежда и опора молодого Новгорода. За вашей спиной женщины и дети. Так пусть не один вражий воин не дойдет до наших спокойных земель.

Строй как по команде снова крикнул: «Не отдадим ворогу землю новгородскую».

— Спасибо вам, а теперь разойдись, — скомандовал Ингвар. — Василько, пойдешь со мной. Покажешь здесь все.

Через полтора часа осмотр был закончен. Ингвар остался доволен новым воинским двором, а еще больше он был доволен Василько. Сотник содержал все в таком образцовом порядке, что даже суровому Ингвару было не к чему придраться. Вскоре он вернулся в княжеский терем и решил, что на первый день активного действия достаточно. Все оставшиеся время он посвятил Ярославе. Утром он тихонько поднялся и, стараясь не разбудить жену, вышел из горницы. Навстречу ему тут же шагнул ратник из его охраны.

— Что прикажешь, княже? — спросил он.

— Возьми еще троих и следуй за мной, — бросил тому Ингвар, не сбавляя шага. Словно из ниоткуда выросли еще трое воев и пристроились за спиной Ингвара. Через несколько минуты все пятеро по пояс обнаженные, стояли на заднем дворе терема. — Ну, давайте разомнемся, позвеним мечами, а то больно долго я валялся на лавке. Все подзабыл, — с этими словами он обнажил простой харлужный клинок.

Два часа он гонял этих четверых по всему двору. Из множества схваток им удалось победить князя только два раза.

— Дозволь сказать, княже, — обратился к нему один из воинов. Ингвар кивнул в знак согласия. Воин продолжил. — Княже, если ты все забыл, то почему из двадцати схваток мы вчетвером победили только два раза?

Ингвар посмотрел в преданные глаза дружинника и тихо сказал:

— Вы сумели победить целых два раза. И это не было случайностью. Вы хорошие воины, но если бы я не валялся этот месяц на лавке, и этих двух раз не было бы.

Дружинник поклонился князю. Он и до этого знал, что Ингвар лучший меч Новгорода, а сегодня почувствовал это на своей шкуре. Но он не мог понять, почему князь недоволен тем, что проиграл всего две схватки. Заметив колебания дружинника, Ингвар сжалился над парнем и пояснил:

— Я вижу, ты не можешь понять, почему я все-таки недоволен тем, что проиграл так мало. На самом деле я проиграл много. Я проиграл в два раза больше, чем нужно. Здесь проигрыш — это царапина, на поле боя — это отсеченная голова и разрубленная грудь.

Ратник поклонился.

— Спасибо, князь. Я понял. Сегодня я умер восемнадцать раз. — И вдруг он сделал то, чего сам не ожидал от себя, — княже, научи биться, как ты, — попросил он.

Ингвар на секунду опешил, но парень ему чем-то напомнил себя самого. Кроме того, нужно было восстановить потерянную форму.

— Хорошо, — сказал он, — как твое имя?

— Данила, — ответил парень.

Глаза Ингвара блеснули. Теперь он тоже очень сильно захотел научить этого парня.

— Будь завтра в шесть утра на этом месте. Если в это время несешь службу, то скажи Славу, что командует охранной сотней, тебя буду ждать я. — Сказав это, Ингвар двинулся в сторону терема. Ратник же жутко довольный своей настырностью пошел одеваться. Разве мог он подумать, что его, простого новгородского селянина, всего полгода назад пришедшего на воинский двор, возьмут обучаться ратному делу. А через три месяца за свою силу и выносливость он попадет в охранную сотню княжеского терема. Но теперь сбывалась последняя мечта: его будет учить биться сам князь.

Ингвар же в это время быстро умылся и отправился в трапезную. Там его уже ждал Ратибор.

— Вижу, ты славно погремел мечами, — сказал он, указывая на синяк на руке князя.

— Да ладно, — ответил Ингвар. — Хороших ребят набираешь мне в охрану. Им удалось убить меня два раза.

— А ты их раз двадцать посек, — заметил воевода. — Ты ведь всегда проводишь ровно двадцать поединков. Надо мне будет ужесточить набор в охранную сотню, а то уж больно ты их легко побеждаешь.

— Не легко, Ратибор. Они победили два раза, а ведь их было всего четверо.

— Не кручинься, князь. Немного отойдешь от болезни и снова перестанешь проигрывать. А теперь о делах. Помнишь, мы с Малом говорили тебе о смешанных сотнях. Мы готовы показать, что из этого получилось.

— Хорошо, Ратибор. Сегодня выведи их в полдень за город. Мне самому интересно, что они могут. Кстати, сколько таких сотен?

— Смешанных получилось четыре сотни и две сотни, что созданы по твоему наказу, которые полностью женские.

— Новгородские девы. Их я тоже хочу посмотреть. Пусть прибудут вместе со смешанными.

Ратибор поклонился и вышел. Надо было подготовить представление для Ингвара. В трапезную вошла Ярослава, подсела к мужу.

— Ну, что, Яра, готовься к прогулке. Поедем смотреть плоды всех наших усилий: смешанные сотни и новгородских дев. Ратибор обещал сегодня показать, на что они способны.

Яра смотрела на мужа счастливыми глазами.

— Ты правда думаешь, что все получилось? — спросила она.

— Конечно, милая, — сказал Ингвар. — Если бы я в это не верил, я бы не стал вкладывать в женские сотни столько сил, денег и времени. Пошли собираться, в полдень надо быть на месте.

Вскоре Ингвар и Ярослава стояли на краю еще не засеянного поля, где разворачивались в боевые порядки смешанные сотни. Подбежал Василько:

— Княже, дозволь, начать.

Ингвар кивнул, и сотник убежал обратно. За двести метров от развернувшихся сотен были установлены мишени для лучниц. Василько дал команду, и сотни начали действовать. Передний ряд, состоящий из копьеносцев, разошелся: просто каждый второй воин сделал шаг вправо, в бреши возникли лучницы с китежскими луками, передние из них опустились на колено, стоящие сзади пустили стрелы навесом, заставляя воображаемого противника прикрыться щитами от летящих сверху стрел. Те же, что встали на колено, пустили стрелы параллельно земле, поражая воинов противника, открывшихся для их атаки. Залп, за ним еще один и вот перед Ингваром снова сплошная стена пехоты с длинными копьями, нацеленными на воображаемого врага. Ингвар поднял руку и строй замер. Дойдя до мишеней, он был поражен точностью его новых стрелков. Мишеней было ровно сто пятьдесят, по количеству лучниц. И почти каждая мишень была поражена, причем, сорок стрел попали точно в центр.

— Сотников ко мне, — приказал он.

Когда подошли сотники, Ингвар испытал шок. Двое из них были молодые девушки. Их лица показались Ингвару знакомы:

— Где я вас мог видеть? — спросил он.

— Князь, единственное место, где ты нас видел, это базарная площадь, на которой ты позволил женщинам быть полноправными ратниками. Мы сестры Ясны.

— А где же она сама? Третий сотник вроде бы Василько.

— Ты сегодня увидишь ее, князь. Она командует новгородскими девами.

— Ладно, — сказал Ингвар, — возвращайтесь к сотням и показывайте, что вы еще умеете. — Он вернулся к Ярославе. — Потрясающая стрельба, — заметил он. — Сорок стрел с такого расстояния и в самый центр мишени. Практически без подготовки. Если бы не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, что это сделали женщины.