Все это достаточно хорошо известно. И тем не менее, стоит еще раз попытаться прочесть эту притчу-криптограмму, обратив внимание не только на то, о чем говорит, но и на то, о чем "умалчивает" первоисточник. И одна из таких "фигур умолчания" в данном случае имеет самое прямое отношение к золотому тельцу. По причинам вполне понятным. Золотой телец — это языческое прошлое народа Израиля до Моисея, до принятия новой веры, память о котором, как и сами языческие идолы, подлежала уничтожению. В древнем Израиле, как и в древнем Риме, в древней Руси — огнем и мечом.
На третий месяц после исхода израильтян из дома рабства они подошли к подошве горы Синай, где и произошло едва ли не самое знаменательное событие в их исторических судьбах — сретение с Богом. При этом сретении, как известно, Господь сначала изрек Моисею десять заповедей и законы, которые тот, в свою очередь, пересказал народу, а уж затем, как бы де-юре, вручил их в виде двух каменных скрижалей с начертанными письменами. Но весь драматизм разворачиваемых событий как раз и заключается в том, что произошло это не сразу, а через сорок дней, во время которых народ вернулся к идолопоклонству, нарушив тем самым им же принятую вторую заповедь, гласившую: "Не делайте себе кумира". Господь еще раз повторит: "Я с неба говорил вам, не делайте предо Мною богов серебряных и богов золотых". На что народ ответил: "Все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны".
В знак этого послушания и был совершен обряд (по сути своей — языческий) жертвоприношения и окропления народа жертвенной кровью тельца, означавший нечто иное, как "крещение" в новую веру, но, естественно, в библейском, ветхозаветном его виде, с помощью крови завет — Ветхого Завета.
После свершения этого обряда Господь вновь призвал к себе Моисея со словами: "Взойди ко мне на гору и будь там; и дам тебе скрижали каменные, и закон и заповеди, которые я написал для научения их".
Моисей поднялся на вершину Синая, где и провел сорок дней в научении у Господа. Но при этом он оставил народ как бы на распутье. Религиозные новации Моисея не нашли продолжения. Сыны Израиля отреклись от старой веры — оттолкнулись от одного берега, но к другому пристать не успели. Они шли за Моисеем, который вывел их из земли Египетской, потому что верили в него. Но на следующий же день после окропления народа Моисей исчез, целых сорок дней не давал знать о себе. И эти сорок дней оказались для народа Израиля не менее тяжким испытанием, чем предстоявшие сорок лет скитаний по пустыне. Народ лишился поводыря, а потому нет ничего удивительного в том, что он попытался вновь обрести его. С этой просьбой народ и обратился к Аарону. И Аарону тоже ничего не оставалось, как выполнить просьбу народа — сделать ему кумира вместо Моисея, потому как даже он, старший брат Моисея, бывший к тому же устами Моисея (Моисей не обладал даром красноречия, и вместо него к народу обычно обращался речистый Аарон), тоже абсолютно ничего не знал о том, что сделалось с Моисеем.
Что он впоследствии и попытался объяснить Моисею в ответ на его прямое обвинение:" Что сделал тебе народ сей, что ты ввел его в грех великий". Аарон рассказал в свое оправдание все как было. Почти все, потому как некоторые "мелкие" детали в его рассказе все-таки отсутствуют. "Да, не возгорается гнев господина моего, — начал Аарон велеречиво, а затем ему было уже не до этих риторических "фигур", — ты знаешь этот народ, что он буйный. Они сказали мне: сделай нам бога, который шел бы перед нами, ибо с Моисеем, с этим человеком, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось. И я сказал им: у кого есть золото, снимите я себя. И отдали мне; я бросил в огонь, и вышел этот телец".
Вышел как бы сам собой: Аарон лишь бросил в огонь собранное золото…
Моисей не обольщался по поводу нрава своего народа. За три месяца (из сорока лет) исхода он уже не единожды слышал ропот народа, его сетования: "Лучше быть в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне". Даже манна небесная, спасшая народ от голодной смерти, в конце концов ему опротивела. Моисей вел свой народ, признаваясь: "Еще немного, и побьют меня камнями".
Ко всему этому Моисей был подготовлен заранее. Спускаясь с горы, он уже спас свой народ от истребления, вымолил у Господа прощение народу.
Вспышкой гнева можно объяснить разве что самую первую реакцию Моисея, когда он, увидев тельца и пляски, разбил о скалу каменные скрижали. А во всем остальном Моисей исполнял те самые заповеди и законы, которые были приняты народом. Вторая заповедь гласила: "Приносящий жертвы богам, кроме одного Господа, да будет истреблен". Что Моисей и сделал: сначала о г -н е м сжег литого тельца, растер его в прах, смешал с водою и заставил народ выпить эту воду, а затем м е ч о м истребил самих идолопоклонников.
Но все дело в том, что народ попросил Аарона сделать ему не какого-либо, а своего собственного кумира, которому он поклонялся испокон веков (в "Псалтыри": "Сделали тельца у Хорива и поклонились истукану; и променяли славу свою на изображение вола, ядущего траву"). И сделал он его не абы как, не просто бросил в огонь, а сначала, как и полагается, отлил форму, сделал литого тельца, а затем (запомним эту деталь) — обделал его резцом. При виде этого Золотого тельца и прозвучал возглас народа, который в дальнейшем — через столетия — прозвучит не раз:
"Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!"
Не Моисей, а Золотой телец!
Но при этом, опять же, в самом идолопоклонстве израильтян не было ничего необычного, из ряда вон выходящего. Нетрудно предположить, что и сам Моисей, еще совсем недавно, мог принимать участие в подобных же языческих обрядах и ритуальных танцах вокруг Золотого тельца, не воспринимая их как безумие, пьяную вакханалию. Народ лишь вернулся к вере предков, к своим "преданьям старины глубокой". И долгое отсутствие Моисея — скорее повод, чем причина возврата народа к идолопоклонству, к поклонению Золотому тельцу. Причины как поклонения, так и гнева Моисея, гораздо более серьезные.