А Жаклин очутилась в нирване – наконец-то! Наконец-то и она, а не только всякие там девицы в кафе, могла полюбоваться на это произведение природы по имени Александр МакЛарен, не опасаясь быть уличенной в пожирании глазами.

Сейчас, когда они оказались наедине в небольшом, замкнутом пространстве автомобиля, и Алекс следил за дорогой, Жак могла позволить себе чуть покайфовать. Она ни о чем не думала и не давала мысленно никаких характеристик тому, что видела, просто смотрела, и всё.

Внешность Александра сама по себе являлась для неё истинным нескончаемым источником эстетического наслаждения, а красота Алекса с его красивыми руками, лежащими на руле крутой тачки, да еще с этими его плавными, уверенными движениями, заставляла сейчас девушку жалеть, что дядюшка живёт в самом Глазго (да еще и, как назло, не на самой окраине), а не где-нибудь в Инвернессе или, еще лучше, в Гиллсе.

«Если бы не торт, пришлось бы уповать на пробки», – тоскливо подумала миссис Рочестер.

– Один раз мы отдыхали всей семьёй на Канарских островах и один раз – в Греции. И последний раз, ты уже знаешь, я был за границей, когда Кирк брал меня с собой в Штаты, в Нью-Йорк. Но кроме Нью-Йорка, я там нигде не побывал. Летали туда и обратно, – закончил Алекс, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к своей пассажирке, которая, не ожидая этого, сделала вид, что смотрит в его окно на магазины на той стороне улицы.

«Чуть не попалась», – подумала Жаклин.

«Ага, попалась!» – подумал Александр и посмотрел в окно Жак.

– И чем тебя так привлёк именно Нью-Йорк? Вот ты говоришь, что это город для тебя. А каким нужно быть городу, чтобы быть для тебя? – пассажирка оценивающе бросила взгляд на своего водителя.

– Это должен быть город с возможностями. – Загорелся зелёный, и водитель, передёрнув рычаг, нажал на газ.

«Оу! Однако. – Девушка была впечатлена. – Может, ты еще и не совсем вляпалась, Жаклин, паренёк-то явно с амбициями».

– Возможностей Лондона тебе недостаточно, – продолжила раскручивать она тему.

– Лондон тоже хорош. Но Нью-Йорк лучше. Лондон слишком… ну, как бы тебе это сказать… – парень согнутой костяшкой указательного пальца левой руки почесал нос, собираясь с мыслями. – Нью-Йорк больше универсален, понимаешь? Он более свободен, более мобилен и отзывчив. В Лондоне вся эта история, старина, традиции, которые нужно чтить, все эти условности и пунктики. В Нью-Йорке нет такой степени снобизма и церемонности, отстранённости и дистанцированности. Мне это больше подходит. Да и тебе тоже, ты же сама сказала. – Парень мельком взглянул на свою слушательницу, боясь оторвать взор от дороги.

«Ого! А ему точно восемнадцать? Может, больше?» – Девушку охватило некоторое воодушевление, будто получила подарок на Рождество. Надежду. Надежду – в подарок. Надежду на то, что Алекс окажется достоин того чувства, которое она к нему испытывает, что он умный, адекватный человек, парень, мужчина, в конце концов.

Влюблённая была очень рада.

Но всё равно возразила:

– Я немного с других позиций подхожу к этому городу.

– И с каких же? – Юноша включил правый поворотник и стал закладывать поворот. Под действием центробежной силы он немного наклонился к девушке, несмотря на ремни безопасности и анатомические сиденья, и она всё-таки не удержалась и потянула ноздрями ту лёгкую воздушную волну, которую спровоцировал он своим движением.

Жак почувствовала только лишь запах чистоты, мыла и всё. И никакой туалетной воды.

«Аскет?» – поставила она себе в уме галочку.

– Для меня Нью-Йорк, в первую очередь, город на любой кошелёк, это приятно и всегда может пригодиться.

«Черт бы её побрал с её мозгами», – скрипнул зубами паренёк.

– Еще мне нравится, что там всё очень просторное: большие квартиры, широкие дороги, широкие тротуары, огромные гипермаркеты. У них к любой школе, любому магазину, везде можно подъехать на машине. В Лондоне об этом приходится только мечтать, сам, наверное, знаешь. В Нью-Йорке тесным и сплошь неудобным, и закрытым принято считать Манхэттен, но даже он, по сравнению с Лондоном, а тем более, с Оксфордом, очень даже комфортный. Но мне не нравятся тамошние школы. Мы с дядюшкой жили четыре месяца в квартире его большого друга, мистера Ватербарта, далеко не в самом центре города, в Куинсе, я там три месяца ходила в старшую школу, и мне очень не понравилось. И учителя, и ученики, и преподавание – я бы не отдала своего ребенка в такой бардак. Они заботятся не об образованности своих граждан, а только об их профпригодности и компетентности, а мне этого мало.

«Фак! Как там зовут её мужа? Мои поздравления, чувак».

– А вы с твоим дядей Кирком где жили в Нью-Йорке? В отеле? – «Что-то я увлеклась», – подумала про себя Жаклин.

– Да. В Бикон на Бродвее, в верхнем Вест-Сайде.

– Ого! Это дорого.

– Да. Но Кирк всегда там останавливается, с самого первого раза. Да мы и из Манхэттена-то не выезжали – дядя был всё время занят. Я только однажды съездил один на Лонг Бич в Бруклин, погулять, посмотреть.

– Ты вот говоришь, что город должен предоставлять возможности, а какие возможности тебе нужны? Я понимаю, что это карьера, но всё-таки. – Девушка от любопытства склонила голову набок.

Алекс немного помолчал, как бы что-то формулируя в голове, а потом озвучил:

– У Кирка есть небольшой филиал в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы он мне его передал. Да он, в принципе, и сам не против. Я так думаю, в Нью-Йорке мне этот отдел будет легче раскрутить и поднять на ноги, чем в Лондоне.

– Ясно. А чем занимается твой дядя, если не секрет? – Жак, заметив, что парень не очень хочет распространяться на эту тему, давала ему возможность к отступлению.

«У этого Кирка что, своих детей нет?» – мелькнуло у неё между тем в голове.

– Ну, начинал он с виски и изделий из шерсти, занимался фрахтом судов, а сейчас у него строительная компания. Он строит много всякого и разного: от всяких хранилищ и ангаров до жилья и офисов.

– Ты тоже хочешь этим заниматься? – Девушка уже видела, что просто нагло испытывает терпение парня и оказалась права – он не ответил.

– Вот неплохая кондитерская. – Алекс сбросил скорость и прижался к обочине. – Во всяком случае, так утверждала одна моя знакомая девушка. Сам я сладкого не ем и не покупаю его никогда.

– Даже девушкам?

– Даже им, – сказал он, выходя из машины.

«Жмот?» – поставила себе вторую галочку Жаклин.

– А с чем ты сам любишь пить чай?

– С мясом. – Юноше было приятно удивить эту сладкоежку своим неожиданным ответом.

«Пацан, – с умилением подумала та, обходя машину, – совсем еще пацан. Эх, Жак, Жак. И как же тебя угораздило».

– С жареным? – спросила она, берясь за ручку двери кондитерской.

– Не исключено, – повёл бровями юный гурман, придерживая для дамы дверь и входя за ней следом в помещение. – Но обычно я люблю пить чай с большим сэндвичем с качественным сырокопченым или сыровяленым мясом, типа хамона, и с хорошим копченым или просто твёрдым швейцарским сыром, типа лурса или эмменталя.

– Ты, наверное, неплохо в этом разбираешься?

– Ну, скажем так, я собой доволен, – улыбнулся гурман.

– Ладно, когда-нибудь, в Оксфорде, позову тебя с собой в мясную лавку в качестве консультанта, если ты сможешь уделить мне время, а сегодня торт придется выбирать самой. – Сладкоежка увидела витрину с тортами, и у неё загорелись глаза.

«Женщины», – мысленно закатил глаза мужчина.

Он уже хотел было достать свой айфон и занырнуть в него, дабы скоротать время, но его вниманием опять завладела миссис Рочестер, а вернее, то, как она выбирала торт.

Девушка считала. Она начала ходить вдоль прилавка и что-то считать. Прислушавшись, он понял, что это какая-то детская считалочка. Его изумлению не было предела. Но он держался и молчал.

– Я возьму вот этот. – Видимо, досчитав, Жак указала пальчиком на большой белый воздушный торт с большим количеством взбитых сливок сверху.