Ялда прислушивалась к восторженной болтовне учеников и со всей тщательностью отвечала на их вопросы. Кто же еще мог бы научить их гармоническому анализу потенциала Нерео, если не она? Кто еще мог бы наставить их на путь, ведущий в будущее, где они, наконец-то, приобретут все знания, необходимые для того, чтобы «Бесподобная» смогла пережить свое изгнание и с победой вернуться домой?

Исидора. Сабино. Севера.

В целом — наверное, около дюжины людей. Она вовсе не была незаменимой.

Когда все остальные ушли, Фатима задержалась в классе.

— После того раза ты думала насчет Нино? — спросила она.

— Ты же знаешь, что я бы с удовольствием его освободила, — ответила Ялда. — Но для этого я должна занимать сильную позицию. Я уверена, что Нино это понимает.

Фатима была непреклонна.

— Одной и той же рукой ты спасла наши злаки и отбросила в космос ортогональную пыль! Каждый из нас понимает, что обязан тебе жизнью. Насколько же сильнее ты надеешься стать?

— Проблема с золотарником… — возразила Ялда.

— Едва ли это твоя вина.

— Так это или нет, люди не будут довольны, пока проблема не решится. — Внезапно смутившись, Ялда оглядела зал своим задним зрением, но никто из присутствующих не обращал на них ни малейшего внимания.

— Всегда найдется какая-нибудь причина, — сказала Фатима. — Если бы ты только увидела Нино, если бы поговорила с ним…

— Будь на моем месте кто-то другой, его бы уже не было в живых, — с раздражением в голосе заявила Ялда.

Фатима окинула ее неверящим взглядом, а затем погрузилась в укоризненное молчание.

— Я не это имела в виду. Прости меня, — сказала Ялда. — Я снова рассмотрю его ситуацию, когда обстоятельства изменятся к лучшему.

— Ты ведь и сама однажды была в тюрьме, да? — сказала в ответ Фатима. Вопрос был риторическим; она знала ответ. — Ждала, пока кто-нибудь не выпустит тебя на свободу?

— Я его не брошу, — сказала Ялда. — Обещаю. Просто позволь мне выбрать подходящий момент.

Десять черенков золотарника поражены болезнью, — объявил Лавинио. — Оставшиеся два, по-видимому, здоровы. Но кроме них, у нас больше ничего не осталось; растения в четырех главных садах погибли.

Впитав эту новость, Ялда попыталась спокойно обдумать последствия. Они не смогут собрать лепестки с черенков, пока те не вырастут — в противном случае есть риск погубить растения. Вероятно, пройдет не меньше полугода, прежде чем производство холина возобновится — и еще год или два уйдет на то, чтобы восстановить нормальную скорость пополнения его запасов.

— А если разделить каждый черенок пополам — спустя несколько черед — и выращивать каждую половинку по отдельности? — предложила она.

— Тогда нам просто дольше придется ждать момента, когда черенки достаточно окрепнут, чтобы пережить сбор лепестков, — объяснил Лавинио. — Самое главное — не дать этим двум растениям ослабнуть и защитить их от инфекции.

— Я понимаю.

— Нам повезло, что не погиб весь золотарник, — без стеснения сказал Лавинио. — И это все еще возможно, если мы не проявим осторожность.

Когда он ушел, Ялда вцепилась в веревки рядом со своим столом, пытаясь побороть нарастающее ощущение беспомощности. Слухи о всей серьезности проблемы не заставят себя ждать; если она не сумеет быстро найти решение, наступит хаос.

Более экономное расходование холина не поможет; нет смысла растягивать его настолько, чтобы он начал терять свою эффективность. Пережить задержку в производстве холина она могла только одним способом — реквизировать достаточное его количество, чтобы со временем увеличивать дозу, компенсируя тем самым снижение качества препарата.

Но даже когда у них снова появится свежий холин, на всех его просто не хватит.

Она могла бы попросить Сефору составить план для спасения самых старых женщин, заставив всех остальных положиться на удачу. Детей на «Бесподобной», однако же, не было; поэтому риск коснется всех и каждого. Дефицит плохо отразится на жизни горы — в то время как доля препарата, поддерживающая жизнь каждой из пожилых женщин, могла бы защитить полдюжины их более молодых сокомандниц.

Ялда изо всех сил старалась прояснить свои мысли. Как же ей взвесить возможные варианты и принять верное решение? Чтобы разделить тяготы лидерства, Евсебио оставил ей Фридо, но она сама лишила их шансов на взаимное доверие и похоронила всякую надежду получить от него искренний совет.

При помощи веревок она добралась до входа в свой кабинет и закрыла двери, потянув их на себя. Она дала своему телу полностью расслабиться, а затем почувствовала, как из ее тимпана донесся рокот, а тело охватила дрожь.

Как близко она подобралась к возможности урвать для себя еще несколько лет, рискнув будущим всех молодых женщин, у которых впереди была целая жизнь? Насколько близка она была к тому, чтобы отобрать так тяжело доставшуюся им надежду у Просперы, Авсилии и Фатимы — той самой Фатимы, которая всегда хранила ей верность и которой хватило любви и смелости, чтобы вырвать ее из объятий космоса?

Какую роль, по ее собственному мнению, ей предстояло сыграть? Дожить до конца путешествия? Вернуться в Зевгму, чтобы разделить триумф вместе с Евсебио и присоединиться к празднованиям вместе с утраченными друзьями? Она сделала свой выбор: ей хватало тщеславия, чтобы верить в то, что она нужна «Бесподобной». Но гора нуждалась в ней лишь для того, чтобы встать на правильный курс; все остальное принадлежало будущим поколениям.

Ялда собралась с духом. Как только ее тело перестало дрожать, она ощутила умиротворение, и ее сознание прояснилось.

Она сыграла свою роль, и эта роль уже подходила к концу. Но теперь она знала, как следует поступить.

Ко Исидоры работал в аптеке — той же работой он занимался и дома на протяжении восьми лет. Ялда встретилась с ним, чтобы оценить его благонадежность. Пока Сефора стояла во главе аптеки, он следовал ее указаниям, но в то же время признавал за Ялдой право ее сместить. К тому же он не хотел, чтобы его собственная ко потеряла контроль над своим телом.

Ялда выбрала дюжину молодых женщин в качестве сопровождающих. Действовать они начали за час до начала основной смены; ни один из младших фармацевтов не оказал серьезного сопротивления, и когда Сефора явилась на работу, команда Ялды уже окружила склад холина.

— Ты собираешься наказать меня за то, что я исполняю твой приказ? — в сердцах сказала Сефора. Она перевела взгляд на своих коллег, обращаясь к ним за поддержкой, но они не смотрели ей в глаза; они были на стороне новой стражи.

— Я тебя вовсе не наказываю, — ответила Ялда. — Ты хорошо послужила «Бесподобной», но теперь пришло время передать эту работу кому-нибудь другому. А ты можешь уйти на заслуженный отдых.

— Серьезно? — безрадостно прожужжала Сефора. — И сама ты собираешься поступить точно так же?

— О моих планах ты узнаешь на собрании вместе со всей остальной командой.

Ялда оглядела лица собравшейся команды.

— Мне бы хотелось, чтобы холина хватило всем жителям горы, — сказала она, — но пока что это не в наших силах. Поэтому для таких женщин, как я, потребляющих большую его часть, пришло время отойти от дел и предоставить оставшиеся запасы тем, чья ставка выше, чем у нас.

Она перечислила замены для дюжины руководящих должностей. По толпе пробежала легкая волна недовольства, но на глаза ей попались и выражения одобрения. Безболезненно преодолеть нехватку холина было невозможно, но любой другой план привел бы к бунту.

— Что же касается моей собственной замены в качестве лидера, — добавила она, — то выбор, как известно всем присутствующим, очевиден. — Ялда протянула руку в сторону Фридо, который держался за веревку у передней стены зала. — Но прежде, чем я назначу своего преемника, я должна узнать, готов ли он выполнить ряд условий.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — произнес Фридо.

— Когда я покину свой пост, — сказала Ялда, — я хочу оставить за собой право самой выбрать супруга. И когда меня не станет, я хочу, чтобы моя семья осталась невредимой. Я хочу, чтобы ты уважал и защищал моего супруга и детей; хочу, чтобы они не стали жертвами мести.