— Я буду ждать тебя, — кричит она вслед. Я слышу, как ножки стула издают скрежет по полу, и оборачиваюсь, смотря через плечо. Всё их внимание вновь приковано к бонгу, который передаётся по кругу, и у меня появляется возможность проскользнуть в подвал совершенно незамеченным (прим. Бонг — устройство для курения, особенно — марихуанны, мета. Основные отличия пользования бонга от курения сигарет и трубки: дым остужается перед попаданием в лёгкие курильщика, то есть, его легче вытягивать, и с бонгом легче вдыхать большие количества дыма). Ава сидит на том же месте, где и сидела, когда я ушёл. Она заплетает свои длинные, каштановые волосы и улыбается — едва заметно, но на её губах виднеется улыбка, когда я захожу внутрь.

— Принёс тебе немного настоящей еды, — говорю я, держа пакет еды на вынос. Чем засуживаю ещё одну широкую улыбку.

— Я обожаю Olive Garden. Пожалуйста, скажи мне, что это цыплёнок «пармезан»? — её лоб покрывается морщинками. Я могу сказать с уверенностью, что она сама была поражена своей реакции. Я заметил, что это происходит стремительно и не поддаётся её контролю в ситуациях как эта, когда она радуется чему-то такому простому, как еда. И вероятно, она сама уловила восторженные нотки в своём голосе и в данный момент внутренне задаётся вопросом. Но это просто часть происходящего, распланированного происходящего.

— Да, принёс тебе пару блюд, — говорю я. — Я не знал, что тебе нравится, — я располагаю еду рядом с ней на матрасе, прежде чем сам присаживаюсь. Она хватает пакет и вытаскивает первый пластиковый контейнер, а также достает вилку. Когда Ава открывает крышку, то визжит от восторга, достаёт вилку из пластиковой упаковки и отправляет еду в рот. Как только еда оказывается у неё во рту, её голова откидывается назад, на её лице отражается выражение удовлетворения, и она прикрывает глаза.

— М-м-м, — выдыхает она, когда проглатывает еду. — Я уже и забыла, какой на вкус может быть настоящая еда.

И это заставляет меня чувствовать себя отвратительно.

Она съедает еще пару кусочков, прежде чем посмотреть, наконец, на меня.

— Ты не будешь? — интересуется она, тыльной стороной ладони вытирая соус с губ.

— Я уже поел, — я опускаю сумку с одеждой на пол, откидываясь спиной на стенку, и наблюдаю за ней.

Она съедает практически всё содержимое двух пластиковых контейнеров с едой, совершенно не обращая на меня внимания, прежде чем, наконец, опускает пакет на пол, всё это время я пристально рассматриваю её. Форму её лица, изгиб губ. Её волосы. Её глаза. Её поведение. Она совершенно не похожа на других, у неё отняли лучшую жизнь, жизнь, которая должна была быть у неё. И я просто не могу убедить себя, что то, что сейчас происходит с ней, — это лучший выход для неё, поэтому я просто беспрестанно продолжаю напоминать себе, что её лучшая жизнь построена на крови, на крови невинных людей, что проливал её отец. Что она дочь убийцы, а всё происходящее с ней в данный момент случилось именно в силу её происхождения.

— Прости меня, — выдыхаю я, когда тянусь и заправляю прядь её волос ей за ухо. Такое простое прикосновение, но ощущение мягкости её кожи под моими пальцами не даёт мне удовлетворения, мне хочется прикоснуться к ней вновь. Я сглатываю. — Я бы хотел, чтобы ты не попадала в эту ситуацию.

— Тогда просто отпусти меня, — ей удается сморгнуть слёзы, которые наворачиваются на её глаза.

Возможно, Ава и сильная личность, но никто не может быть настолько сильным, чтобы справиться с такой ситуацией, как эта. Предположу, что единственная причина, по которой она в данный момент сдерживает свои слёзы, это потому что не хочет показать мне свою слабость. В этом мире слабых людей легко сломить.

— Прошу тебя, — говорит она едва слышно.

— Я… не могу.

— Он даст тебе всё, что угодно. Столько денег, сколько ты пожелаешь... мой отец даст тебе всё, что ты захочешь. Он богат. Он очень богат… — она втягивает судорожный вдох, шмыгая носом, и сглатывает рвущиеся рыдания, прежде чем её захлестывает гнев, отражаясь у неё на лице. — И ещё он очень опасный человек. Если он найдет меня, то убьёт тебя. Медленно. Жестоко. Без тени сожаления.

Я поднимаюсь на ноги и направлюсь к двери.

— Я надеюсь, тебе понравился твой ужин.

В её взгляде мгновенно вспыхивает выражение паники. Она стремительно подскакивает с матраса, преграждая мне выход.

— Ответь мне, скажи, почему я здесь?

— Не спрашивай меня больше об этом.

Паника, которая виднелась во взгляде девушки пару мгновений назад, превращается в ярость.

— Как много людей ты убил?

«Какого хрена она вообще задает этот вопрос?»

— Я убил только тех, кто заслужил, чтобы их убили.

— Ну да, — фыркает она. — Только плохих парней? Так?

Я пожимаю плечами.

— Ты что, считаешь себя гребаным спасителем? Героем?

— Никогда не говорил такого. Всё, что я сказал, это то, что я убиваю плохих людей.

Она сужает глаза. Её челюсть сжимается. Её крошечные ноздри трепещут от гнева.

— Я не верю тебе. Посмотри, что ты делаешь со мной, только посмотри, что, мать твою, ты творишь, — кричит она. — Ты плохой парень, ты очень-очень плохой человек, Макс.

Я практически чувствую себя так, словно меня только что отчитали, и инстинктивно я хочу чувствовать хоть намёк на чувство стыда, но я не чувствую этого.

— Ну, всё зависит от того, что в твоём понимании значит слова «плохой», — отвечаю я непринужденно.

— Посмотри в зеркало. И ты увидишь моё понимание плохого парня.

— Ого. Спасибо, — усмехаюсь я.

— И я ненавижу тебя.

— Ты и должна, — я сжимаю ладонями её плечи и отодвигаю прочь от двери.

— Пожалуйста, не оставляй меня… — и вновь её злость трансформируется в отчаянную нужду. Она выдыхает, — я просто… я только… Я не могу выносить тишину, не могу перенести одиночество. Просто останься. Хотя бы на мгновение. Позволь мне представить, что не происходит ничего плохого.

На краткий миг она прикрывает глаза, и всё, о чем я могу думать, как бы я хотел поцеловать её. Это мучительно. Прежде чем я понимаю, что вообще делаю, я накрываю ладонью её щеку. У неё перехватывает дыхание, и она замирает на месте, не сводя с меня глаз. Низкий стон вырывается из моего горла, когда я провожу подушечкой большого пальца по её пухлой нижней губе. Образы стремительно наполняют мой разум: в данный момент я не хочу ничего, кроме как жёстко схватить её за волосы и принудить откинуть голову назад, чтобы впиться поцелуем в её губы. Я хочу узнать, как ощущается её нежная кожа, когда она прижимается ко мне; я хочу узнать, как её тело будет ощущаться под моим, когда я буду брать её самым животным образом… Я прикрываю глаза, дрожь явственно пронзает моё тело, мои пальцы дрожат, когда я изо всех сил стараюсь восстановить контроль. Я продолжаю повторять себе раз за разом, что это неправильно, неправильно, что так не должно быть. Я не спаситель, я не герой.

Когда я распахиваю глаза, то делаю шаг назад и прижимаюсь спиной к двери.

— Я останусь. Хочешь знать почему? Потому что, веришь ты мне или нет, но я не такой плохой человек, каким ты меня считаешь.

Хотя на самом деле, в глубине души я понимаю, что ничем не отличаюсь от её отца.

А она любит его.