— Шевелите ногами! — повысил я голос, шагая в хвосте огромного отряда — Не сбавлять ходу! Смотреть по сторонам! Впереди у нас долгий путь! И поэтому не зевайте, если хотите добраться до конца дороги!

На меня оборачивались. И смотрели чаще всего с потаенным страхом. Еще бы — мощная фигура закованного в железо рыцаря шагает позади них как адский погонщик. И сопровождают его еще двое таких же, только безмолвных, но от этого не менее страшных. Ну, пока это добавляет им прыти, я ничуть не против такого отношения.

Вот и околица. Последние телеги вышли в поле и тяжело покатили себе дальше.

— Рикар! Что позади?

— Пока тихо. Но чует мое сердце — пустят они по нашему следу погоню.

— И я так думаю. Поэтому, давай-ка зажги пару костерков. Да посильнее пусть горят.

— Верно ли понял я, господин? Снова устроим пожар?

— Да, нам это дело привычное. Поджигай.

— С радостью. Литас! А ну тащи сюда свою хитрую задницу! Надо бы пустить пару огненных подарков по соломенным крышам и дощатым стенам!

— Да слышал я — отозвался глава охотников, уже успевший обмакнуть несколько стрел в горшочек с тем же дегтем, которым смазывали телеги — Ох и любо мне это дело — врагов без крова оставлять. Ну что? Можно?

— Давай — дал отмашку здоровяк, идущий справа от меня.

И Литас дал. По пологой дуге в небо ушло несколько дымящих стрел, без промаха нашедших цель, глубоко уйдя в соломенные крыши, в дощатые стены сараев, в бревна жилых домов, в заборы и в крыши сеновалов с остатками прошлогодней соломы.

— Скотину жалко — вздохнул Рикар, когда к небу потянулись первые звуки от всполошившейся скотины — Таких как мы поджигателей деревенские мужики на суд не сдают. Берут батога и сами дело решают.

— Да знаю я — фыркнул я, с удовольствием наблюдая, как вверх начал вздыматься первый дымный предвестник грозного пожара — Но здесь деревня не обычная, дружище. Здесь у нас проклятые душегубы плодятся. Сперва детишки невинные, а затем начинают гномов гнобить.

— Гномов гнобить — хмыкнул Рикар.

— Гномов гнобить — издал смешок и Литас, выпустивший последний огненный подарок.

— Гномов гнобить! — повторил Тикса, зачарованно смотрящий, как на крыше ближайшего к нам длинного общинного дома расцвел первый огненный цветок — Оченно хорошо дело пошло! Горит ясно!

— Чтоб им было ненастно — буркнул я — Надеюсь, это их задержит ненадолго. А если в подполах у них содержалась нежить, то и ей бока подпалит, а может и накроет завалом из бревен.

— Ох… собаки завыли. Они ж на цепях… — охнул Литас.

— Собак жалко — мрачно кивнул я — Но и они пусть горят. По нашему следу не пустят, на нас не натравят. Надо было их сразу под нож пустить.

— Много собак с собой увели — добавил Рикар и мощным тычком в поясницу придал ходу одному из отставших гномов тащащего на закорках большой узел с каким-то добром — Шевели окороками, мелочь бородатая!

Обернувшийся гном выпучился на здоровяка, а Тикса тут же добавил:

— Да-да, оченно грубо. Рикар со всеми гномами так. Плохой он человека. Еще топоры ворует!

— Я тебе сейчас голову оторву! — пообещал здоровяк и удовлетворенно прищурился — Все. Два дома знатно полыхнули. Их уже не потушить. Разве что только на бревна растащить успеют, чтобы ветром пожар дальше не перекинулся. Но и дальше пара сараев уже занялась. А эти только-только назад возвертаются. Видите, господин Корис?

— Вижу — ответил я, глядя как далеко в стороне от нас к деревне бегут местные мужики — Все люди одинаковы. Пылали к нам злобою, но как только подожгли мы их добро, как тут же они обо всем позабыли и ринулись спасать тряпье и золотье. На то и был расчет.

— Им трудно — нам славно — хохотнул Рикар — Возьмем чуть круче в сторону? Чтобы подальше от той горки поганой пройти. Не хотелось бы сейчас встретиться с врагом.

— Давай — согласился я — Литас, ты тоже поспеши в голову отряда. Выбирай путь полегче. И веди нас так, чтобы мы как можно скорее уперлись в песчаную дорогу ведущую к каменоломне.

— По ней и пойдем? Ну да — с телегами по лесу никак.

— По ней и пойдем.

— Так что, господин… уходим домой? Туда путь держать? К Подкове?

— Туда — подтвердил я — Веди так, чтобы напрямки к Подкове. Куда уж тут с женщинами и детьми.

— Возвертаемся домой, значит?

Я лишь махнул рукой — давай мол за дело и пытливо глянувший на меня Литас ускорил шаг.

Когда закованный в металл обычный рыцарь бьет плотно сжатым шипастым кулаком кому-то в висок, надо ожидать самого худшего. Когда по голове обычного человека бьет кулаком ниргал — надо ожидать самого страшного и порой отвратительного.

Однорукий стоял за стволом древней сосны, повидавшей многое на своем веку. Многое, но не такое. Когда запалено дышащий преследователь вознамерился проскочить в шаге от дерева, ниргал нанес страшный удар. И с тихим хрустом голова несчастного превратилась в небрежно смятый кусок кровавого теста. Человек потерял голову, приобретя в обмен месиво из костей из мозгов, заключенное в кожаный мешочек болтающийся на плечах. Одна для него радость — умер он мгновенно. Даже и понять ничего не успел.

Я стоял чуть дальше. У моих ног замерло две большие косматые собаки. Две мертвые собаки. Жизни в них осталось не больше чем в старом выброшенном башмаке.

Взглянув на убитого преследователя, я без удивления увидел у него на груди охотничий рог. Он должен был протрубить в него, позвать остальных.

Коротко свистнуло. Звякнуло. От моего плеча отлетел арбалетный болт. Послышался тихий задушенный крик, сдавленно выражающий мучительнейшую боль, из зарослей выпало тело стрелка с неестественно болтающейся головой на переломанной шее. Следом за трупом из укрытия вывалился Шрам, похожий на ужасного лесного зверя.

Шагнув к Однорукому, я забрал у него меч — воин отдал оружие беспрекословно — зажав его в руках, на мгновение прикрыл глаза, сосредоточился. Зажатый в руках меч резко нагрелся, я выронил его на тут же зашипевшую траву, вернул на руки боевые перчатки. Уже безбоязненно поднял с земли оружие и вернул владельцу. Дело сделано — меч ниргала «укреплен». Пусть немного, но его прочность повысилась, а следовательно и надежность. Время для магии неподходящее, но что поделать, раз уж под руку подвернулся крайне «жирный» смерчик магической энергии, танцующий веселый танец около старой сосны с оплывшим стволом.

— У-аа-а-ах… — сдавленный сип-рычание раздался от зарослей, недавно покинутых Шрамом. Убитый ниргалом стрелок подобрал под себя руки и приподнялся. Болтающаяся голова моталась из стороны в сторону как раздувшийся маятник спятивших часов. Тик-так, тик-так, тик… С хрустом шея выгнулась, повернутое вверх тормашками лицо разинуло рот, захрипело, уставилось на нас бельмами глаз.

Шрам одним прыжком вернулся на место убийства, и мертвяк вновь рухнул на землю, суча ногами и руками. Плеснула черная кровь — и когда успела почернеть? Когда успела протухнуть? — нам в ноздри ударил невероятный смрад. Что-то тут не так…

А вот и еще один зашевелился — тот чья голова уподобилась разбитому стакану завернутому в мокрую ткань. От мозгов одна каша осталась, но мертвяк упорно пытается встать. Его упокоил я сам, жадно впитав крохи энергии. Лежащие в палой хвое собаки остались недвижимы — наполняющую их жизнь я забрал сразу.

Но вонь…

Черная кровь — густая и липкая.

Зеленоватая плоть, выглядящая так, будто тело пролежало на лучах палящего солнца дней десять…

Тут без некромантии не обошлось. Что ж… нам не привыкать…

Яркую вспышку я заметил слишком поздно. Трудно увидеть то, что появилось прямо перед тобой — ревущий поток пламени ударивший меня в шлем и в грудь. Огонь. Страшный жадный огонь объявший меня с первобытной жестокостью. Сперва удар боли пришелся в лицо… Будто два раскаленных кинжала воткнули в смотровые щели шлема, затем кипятка плеснули на щеки, на губы, полоснули как бритвой по скулам и лбу.