Странно, но у меня в голове мелькнула короткая мысль: «не должно тут быть жуков и червей», причем мысль удивленная, словно я поражался тому, что никто не удосужился защитить создание из мертвой плоти от поедающих их червей. Какой генерал допустит, чтобы его войско медленно исчезало не в кровопролитных сражениях, а из-за подобной мелочи…

Но сейчас было не до удивлений. Упав на колено, я вбил в тело бесчувственной птицы свой меч и вцепился в его рукоять, другой рукой сдирая с пояса причудливо изогнутый дугой кинжал — пришлось изрядно постараться, раскалять скверное шурдское железо на пламени костра и осторожно гнуть. Но самодельный крюк сработал хорошо — я надежно закрепился на бугристой и податливой спине нежити. Едва я оказался на ее спине, как тварь начала с пронзительным воем дергаться, пытаясь сбросить с себя столь страшного седока — я отчетливо ощущал рвущий ее мертвую душу страх. Я вцепился как бронированный клещ, не собираясь сдаваться без боя — равно как и нежить. Сделав в воздухе несколько причудливых маневров, громадная птица сложила крылья и, перевернувшись брюхом вверх, попросту рухнула на далекую землю.

Мы упали промеж сосен, угодив на склон холма. Учитывая высоту падения и вес твари, можно сказать, что удар вышел мягким. Толстый слой жухлой хвои и травы смягчил падение, но не будь я столь живучим, вряд ли бы перенес столь страшный удар — на миг я почувствовал себя бруском раскаленного железа между молотом и наковальней. Правда наковальня из земли, а молот слеплен из гнилого мяса, из останков десятков людей и гоблинов. Сдавленного крика я не сдержал, заскрипела от натуги усиленная магией железная броня, что-то хрустнуло в моих вывернутых запястьях и шее. Но я остался жив. И сейчас пытался вновь набрать в грудь воздух, в то время как на мне плясала пытающаяся убежать нежить. Моя голова была повернута в сторону и взглядом я встретился с застывшими глазами одного из гоблинов — шурд падения не пережил, разбился насмерть. Я чувствовал как сквозь глазницы шлеме медленно просачиваются искорки его угасшей мгновение назад жизни.

Жизненная сила… эта столь могущественная энергия, правящая в этих землях бал.

Ее так много заключено в громадном теле бывшего Пожирателя, превратившегося в птицу, так же как слизистая гусеница превращается в бабочку — вот только эта летающая тварь осталась столь же мерзкой и вонючей. Но в уродливом теле бьется пульсирующая сила, а мое тело пыталось ее вытянуть прямо сквозь слой железной брони. Но я держался. Мои руки давно погрузились в мертвую плоть почти по локти, запястья трещали, в щели доспехов вливалась гнилая кровь и пролезали мелкие черви. Сумев вдохнуть, криком я отогнал ринувшихся на помощь ниргалов.

Но я держался… держался… у меня не было цели развоплотить нежить.

Да, я хочу лишить Тариса одного из его козырей. Но глупо сжигать в огне козырную карту, если ты можешь воспользоваться ею сам — ведь пока в моем распоряжении только два серьезных воина и один набирающий силу мертвяк, смахивающий на вывернутую наизнанку верную собаку. Мне бы не помешала столь ужасная мощь… но только не в небе. К чему эта глупость? К чему это позерство?

Я не успел понять, когда именно это произошло. Но это случилось — бьющаяся надо мной тварь разом затихла, а затем одним мощным рывком перевернулась снова на брюхо, подняв меня с земли следом за собой. Я вновь оказался наверху, распластавшись на начавшем быстро оплывать коме мерно пульсирующего мяса. С трудом разжав сведенные пальцы, я вырвал руки из мясной ловушки и неуклюже рухнул вниз, снова упав на землю. Охнул от боли, встал. Снял покрытый густым слоем кровавой жижи шлем и, отшвырнув ударом ноги обмякшее тело шурда прочь, воззрился на результат своих стараний.

Прямо передо мной лежала гора мяса. Гора живого мяса полностью послушного моей воле. Мои перепачканные всякой мерзкой дрянью губы растянулись в довольной усмешке — я не видел себя, но готов поклясться, что моя улыбка мало напоминала благостный оскал священников или же воспетых в легендах героев. Сейчас я скорей походил на выползшего из огненной бездны демона, явившегося в мир учинять всякую жуть…

Когда я провожал угрюмого Рикара в путь к Твердыни, я махал им рукой вслед и смотрел, как уходят прочь остатки моей крохотной армии. Казалось мой великий, авантюрный и несколько глупый план убийства Тариса полностью провалился. Но именно в тот миг в моей голове мягко проявилась отчетливая мысль — если я лишился армии, то что мне мешает набрать новых воинов под свое командование? Только таких воинов, за чью смерть я не стану особо переживать…

В мгновение когда обернувшийся воин превратился в нежить и внезапно предал своего хозяина, я понял еще кое-что — мне не обязательно пытаться пачкать собственные руки кровью, разрывать могилы, вскрывать гробницы и проводить чуждые для меня ритуалы некромантии — которые еще требовалось изучить. Но мне это не к чему — зачем создавать собственную нежить, если я могу з а б р а т ь ее у истинных хозяев и повернуть п р о т и в них…

Не знаю откуда, но в моей голове клубились обрывки немыслимо старых воспоминаний, где на затерянные в песках каменные храмы бежали сотни кричащих воинов возглавляемых священниками в белых балахонах. А затем эти же воины бежали обратно, с тем же оружием в руках, вот только они не были больше живыми. И возглавлявшие их ранее священники превратились в мертвяков облаченных в перепачканное свежей кровью белое рванье…

Хорошо, что мои люди и гномы ушли далеко отсюда. Это очень хорошо.

Прекрасно, что по их следу пустили отряды преследователей с приказом «найти и убить». Это прекрасно.

Ведь я не только смогу защитить тылы союзников, но при этом еще и наберу нескольких новых бойцов во вновь начавшую увеличиваться армию. Хотя, пока мы и на отряд не тянем, но я был полон уверенности в своих силах. Дело мне предстоит грязное и вонючее, но оно того стоит…

Я вновь поднял взгляд и вновь улыбнулся — гора мертвого мяса с хрустом и шелестом начала менять форму. Вскоре передо мной послушно застыл огромный шар из плоти и сломанных костей. Пожиратель ждал моей команды. Ждал с покорностью и готовностью. Что ж, не будем его заставлять ждать слишком долго.

Вытянув руку без перчатки, я прижался голой ладонью к боку нежити, помедлил несколько мгновений, пытаясь собраться с мыслями. Чуть ниже затылка, там, где некогда росли ледяные щупальца, что-то мягко кольнуло. И Пожиратель услышал мой приказ, выполни его незамедлительно. С отвратным чавканьем и новой волной немыслимой вони мясной шар быстро развалился на десяток частей поменьше, так же принявшихся принимать шарообразную форму. Довольно быстро передо мной оказалось десять невеликих Пожирателей. Впрочем, они недолго оставались на месте. Все десять быстро покатились в три разные стороны, по пути налепляя на себя толстый слой хвои. Вскоре склон холма опустел. Остались лишь мы — я, два ниргала и подъедающий второго шурда мертвяк.

— Да — медленно произнес я, утирая лицо — Тут на самом деле открывается множество новых возможностей. Заманчивых возможностей…

До меня донесся далекий испуганный крик. Голосил явно мужчина, а звук доносился издалека, тут шагов пятьдесят, может и больше. Вопль оборвался резко, затем раздался голос уже другого воина, оборвавшийся столь же внезапно. С другой стороны послышались вопрошающие крики, протяжный звук рога. Ответом на призыв другого отряда егерей противника стал запоздалый собачий визг и ржание лошадей. И снова тишина…

Сбросив вместе с плащом большую часть эмоций, я принялся счищать с себя вонючую жижу. Какой уже раз я превращаюсь в нечто зловонное — будто сама природа напоминает мне, что однажды я уже был трупом и продолжаю ходить по земле лишь потом, что оказался неугоден там, наверху. О да… я помню об этом — о том, как мою вознесшуюся душу отвергли в небесах. Меня не оказалось в неких списках…

И с каждым новым днем, с каждой пережитой опасностью, я вспоминаю об этом — для моей души нет будущего. Но тогда что же случится с моей изуродованной душой, с моей сущностью, если я умру? Вернусь обратно? А если возвращаться окажется некуда? Вот пример — перекрученное мертвое мясо несчастных людей и шурдов вмятое в туши пожирателей. От них остались разорванные крохотные куски плоти забитые грязью и листьями. Разве моя душа сможет вернуться? Нет, не сможет. Возвращаться некуда…