- Плохая это затея, - раздражённо думала я трясясь в душной маршрутке по ухабам.

- Идиотская это затея, - обречённо думала я, выйдя в тревожную темноту за пределами города, вслушиваясь в лаянье собак и кудахтанье кур, доносившихся из частного сектора.

- Отвратительная затея, - чуть не плача думала я, увязая в снегу, когда направлялась к старому, двухэтажному общежитию.

Но, по – настоящему я обругала себя, когда вошла в то самое общежитие. С каждым шагом по мрачному, обшарпанному коридору, окрашенному в грязно зелёный, с каждым вдохом воздуха, пропитанного запахами нечистот, протухших продуктов, спиртного и дешёвого табака, силы меня оставляли. Идти никуда не хотелось, хотелось домой, к бабушке, к бубнящему телевизору, ватрушкам и недочитанной книжке. И гори огнём Валерка со своими обидами! Плевать на эти дурацкие отношения! Я не хочу, чтобы мой первый раз случился здесь, за одной из этих пожелтевших от ветхости хлипких дверей.

Неуверенно постучав в дверь с кривой цифрой 15, я заглянула в комнату.

Расправленная кровать с несвежим бельём, небольшой столик, уставленный нехитрой снедью, покосившийся шкаф и мужчина в трусах и майке, курящий в открытое окно.

Услышав скрип открывающейся двери, он обернулся.

- Ингуля! – радостно завопил он, увидев меня. – Пришла всё- таки моя куколка.

Пьяный худой мужик с торчащими, из немытых, подмышек волосами притиснул меня к своей груди. Мой нос уткнулся в его пропахшую потом, пивом и табаком майку.

И это с ним у нас сегодня всё случится? И это к нему я ехала, обманув бабушку. Бежать, бежать, как можно дальше. И больше никогда не вспоминать этого человека, не набирать его номер, ни строить никаких планов на счёт него.

Тем временем Валерка стягивал с меня куртку, что то приговаривая, предлагая взглянуть, на приготовленные им закуски, шпроты, лук, грубо- нашинкованную капусту, грибы, а главное- милую сердцу водочку.

К отвращению присоединился страх, предчувствие чего- то непоправимого, чудовищного. Я точно знала, что из этого места нужно немедленно уходить, убираться, драпать. Что на счету каждая секунда.

- Валера, - заговорила я, стараясь сдержать дрожь в голосе.- Я не думаю, что эта комната- подходящее место для первого раза.

Пьяная улыбка на лице мужчины тут же превратилась в свирепый оскал.

- Вот фифа какая! – раздражённо выплюнул он. – А ты чего ожидала, шикарных номеров в гостинице и ванны с лепестками роз.

- Было бы неплохо- огрызнулась я.

Да другая женщина, увидев такое вот чудо в трусах до колен и растянутой майке, окинув взглядом окружающее убранство, давно бы плюнула и уехала домой на первой же маршрутке, даже куртку и шапку не сняв. А я здесь сижу, для чего? Неужели мне хочется, чтобы это существо навалилось на меня, обдало запахом перегара, чтобы заскрипела под нами панцирная сетка кровати, чтобы из соседней комнаты доносилась брань и звон стаканов. Ну уж нет! Самооценка моя низка, но ведь не до такой же степени.

Я решительно поднялась и направилась к двери, рядом с которой на гвоздь Валерик повесил мою верхнюю одежду. Шаг, ещё шаг, скоро я покину это омерзительное место. И пусть мне снова придётся пробираться к остановке по темноте, увязая в сугробах, пусть мороз проникает сквозь слои одежды, пока я буду ожидать маршрутку, пусть придётся что – то объяснять бабушке. Прощай, Валера, прощайте голубые небеса, летящие навстречу, прощайте милые букетики полевых цветов! Всё это ещё будет в моей жизни, нужно только немножко подождать. А если даже и не будет, то ничего, переживу. Главное сейчас- сохранить свою жизнь.

Я не успела, мне не хватило каких- то секунд. Дверь открылась и в комнату ввалилось двое мужчин, тоже в трусах и майках, только менее вменяемых, по сравнению с Валеркой. Один был смуглым и волосатым, с треугольной бородкой, в которой застряли крошки от сыра и чипсов. Другой – коренастый, красномордый, с жиденькими сероватыми волосёнками.

Запах дешёвого алкоголя и немытых тел стал гуще. Меня обуял ужас, я с ясностью поняла, что сейчас произойдёт. В голове мутилось, ноги подкашивались, глаза лихорадочно искали выход. Дверь заблокирована пьяными мужиками, окно ? Но мы находимся на третьем этаже, да и открыть его я просто не успею. Схватить бутылку, стоящ ую на столе ? Но волосатый , вероятно, перехватил мой взгляд, так как развязно произнёс:

- Даже не думай, сучка, и не таких обламывали.

Его дружок потирал руки с вожделением глядя, то на стол с закуской и выпивкой, то на меня. Валерка же, просто курил, жадно и нервно затягиваясь.

В комнате повисло напряжённое молчание. Все застыли в ожидании. Брань за стеной стала ещё громче, потом послышалась какая- то попсовая песенка, вероятно соседи включили телевизор. В коридоре раздался хриплый женский смех.

Тишина становилась просто невыносимой.

- Валера, - проговорила я, Язык онемел от страха, горло сжалось в спазме. Слова с трудом проталкивались наружу, обжигая и царапая.

- Ты обещал, что мы будем вдвоём.

Взгляд моего, теперь уж точно бывшего, парня стал виноватым и беспомощным. Я отчётливо поняла, что он мне не поможет, не заступится.

- Ребят, - ох уж эта его извиняющаяся улыбка, , ох уж этот его просительный взгляд. – Мы с Ингусей решили вдвоём побыть.

Сказал, и тут же втянул голову в тощие плечи, ожидая не то нагоняя, не то удара.

- Вот значит как - крякнул Красномордый, перекатывая своё грузное тело с пятки на носок. – А в очко нам кто проиграл? А поляну накрыть и бабу приволочь нам кто обещал?

Волосатый тем временем, принялся по- хозяйски распечатывать бутылку.

Валерка с услужливой суетливостью кинулся переставлять посуду на столе.

Водка звонко полилась в гранённые стаканы.

- Абдулла, братан, ты это слышал? Этот фраер решил бабу зажать.

Абдулла, который по всей видимости был главным в этой компании, задумчиво почесал свою бороду, выскреб из неё пару крошек и вынес вердикт:

- А мы не стеснительные, сами возьмём.

Я бросила на Валерку умоляющий взгляд, но тот отвернулся, сосредоточив своё внимание на розовых кружочках колбасы, лежащих на блюдце.

Ну что ж, спасение утопающих- дело рук самих утопающих.

- Уважаемые господа, - заговорила я, с трудом проталкивая застревающие в горле слова.- Вы ошиблись, я пришла на свидание к своему парню, а бабу и поляну он предоставит вам в другой раз. И если вы хоть немного уважаете своего друга Валерия, то покинете эту комнату и оставите нас наедине.

Мужики издевательски заржали.

- Мля, Валерка, - похрюкивал красномордый. – Ты где таких шлюх находишь?

- Ты нам случайно не училку привёл?!- рычал волосатый, обнажив ряды коричневых гнилых зубов.

Медлить больше не было смысла. Этих мерзавцев не разжалобить слезами, не убедить доводами, не запугать полицией. Мы с бабушкой частенько смотрели криминальные хроники по телевизору, и чем оканчиваются подобные истории я могла предвидеть. Изнасилуют, засунут труп в мешок для мусора и закапают в снегу, благо рядом находится лесопосадка, куда до весны никто не сунется. Ни одна живая душа не знает, куда я направилась.

Дальнейшие события отпечатались в моём сознании смутно, отдельными урывками. Может потому, что они происходили слишком стремительно, а может и от того, что мой мозг не хотел хранить в памяти всю эту грязь.

Вот я рвусь к двери с криком о помощи. Но мой рот тут же зажимает мясистая ладонь красномордого. Мужик швыряет меня на пол, ,пальцы второй его руки стискивают мне шею. В ушах раздаётся звон, голова тяжелеет, не вздохнуть, не сглотнуть. Сквозь пелену слё з, выступивших на глаза, я вижу, багровый шар лица с чёрной, раззявленной щелью рта, в которой зловеще блестит несколько золотых зубов. И это последнее, на что я смотрю в своей жизни? Жирная капля пота падает на моё лицо с блестящего подбородка. Чувство гадливости заставляет меня забиться ещё яростнее. Я ,из за всех сил, колочу кулаками по огромной спине, бесцельно бью ногами по полу, но хватка не ослабевает, а мои силы утекают с каждой секундой. Мне кажется, что глаза мои начинают вылезать из орбит, что кожа головы скоро лопнет с треском, не выдержав давления.

- Будь умницей, - шепчет красномордый. – А не то, я сломаю твою шейку, маленькая шлюшка.

Чьи то руки поспешно, путаясь в пуговицах, стягивают с меня джинсы.

Я уже ничего не вижу перед собой, перед глазами вращаются цветные пятна. Где-то, словно сквозь вату, доносится голос Валерки, он о чём – то просит каких – то ребят.

Колючее колено раздвигает мне бёдра , твёр дый и горячий пенис с трудом пытается протиснуться внутрь меня, но никак не попадает. Толчок, и е щё раз и ещё. Моё тело не желает впускать в себя это мокрое до отвращения крупное , нечто. Но Абдуллу эт о не останавливает. Матерясь, он тыкается в меня всё яростнее, всё агрессивнее. Грубые пальцы в заусенцах щипают кожу, стараясь причинить, как можно больше боли. Моё сознание уходит, я погружаюсь в спасительную мягкую тьму, понимая, что скорее всего, останусь в ней навсегда.

Внезапно, сквозь окутавшую меня пелену забвения, прорывается звук разбивающегося стекла. Осколки водопадом обрушиваются на пол комнаты, а меня окатывает чем – то горячим и солёным. С трудом разлепив глаза, я вижу, что на мне лежит обезглавленный труп, а из него толчками вырывается кровь. Вся комната залита осколками и кровью, разбитое окно зияет чернотой, и из него тянет пронизывающим холодом. Под столом лежит голова

Красномордого, с остекленевшими глазами и разинутым, в ужасе, ртом. Валерка катается по полу, скуля и зажимая распоротый живот, из которого вываливаются окровавленные внутренности. Над Абдуллой же, нависает Ковалёв, вонзив в его шею клыки и жадно причмокивая.

Происходящее напоминает дурной сон, от которого, хочется проснуться. Но уж слишком я вно, слишком тошнотворно пахнет кровью , слишком сильно трясёт моё тело от холода, страха и отвращения. А может быть это и есть сон? Болезненный бред. Да, так и есть, я сплю. Я заболела, у меня температура. Но скоро я проснусь, и всё будет хорошо. Бабушка даст мне лекарство, вызовет врача, а я позвоню на работу и предупрежу, что уроков истории в ближайшую неделю не будет. Ох, ну когда же наступит пробуждение?