– Кого ты имеешь в виду?

Глаза Сары сузились, и она зажмурилась, словно пытаясь удержать перед глазами увиденное.

– Четверых из них, – сказала она, – Марселя, Кипа, Паоло и Гарри. Девушки – Николь и Елена – не в счет. Они слишком глупы. Понимаешь, когда произошла кража и разговариваешь с полицейскими, все начинает казаться совсем другим.

– Да, я хорошо это понимаю, – сказал полковник.

– Я хотела сказать, что граф Андре выглядит очень хорошим, но ведь может оказаться и ужасным.

– Конечно, – ответил полковник, внутренне содрогнувшись. Само слово «граф» звучало на Ривьере подозрительно.

– А Гарри? Гарри и ты?

– Ничего не произошло, – быстро ответила Сара. – Я ужасно его люблю, хоть иногда он беспокоит меня. Ничего не произошло, но могло произойти.

Полковник внимательно посмотрел на девушку.

– А теперь скажи, чем я могу тебе помочь? Сара умоляюще сложила руки.

– Просто приди и посмотри, ладно? Мы сегодня обедаем в клубе Общества в Каннах. Просто приходи, сядь где-нибудь и понаблюдай. Ты много знаешь и наверное, сможешь определить… – она вздрогнула, – есть ли у меня основания для испуга.

– Хорошо, – сказал Рокбрюн, – я приду. Только не подавай виду, что мы знакомы.

Сара энергично кивнула.

– Большое спасибо. О таких вещах я не смогла бы рассказать даже папе.

Полковник проводил ее до двери и стоял, глядя как она идет к машине. На полпути Сара обернулась и после нескольких секунд колебания сказала:

– Понимаешь, самое нелепое то, что он просто не имел возможности это сделать. Гарри провел эту ночь со мной. Он ушел только в пять утра.

И повторила со сдавленным рыданием, словно не рассчитывая, что ей поверят.

– Ничего не произошло, клянусь тебе, мы только танцевали. Но он не мог этого сделать.

Они стояли, глядя друг другу в глаза. Сердце полковника сжалось, когда Сара сказала ему, что ничего не произошло. Значит когда-нибудь произойдет. Он хорошо знал таких, как Гарри. Их много, рыщущих по Ривьере в поисках добычи. Но говорить сейчас с Сарой на эту тему было бесполезно.

– Когда музей должен был вернуть картины твоему отцу?

– В понедельник, – ответила Сара. – В субботу выставка закрывается.

– Хорошо, вечером увидимся. Когда я уйду, загляни в дамскую комнату.

Он посмотрел, как девушка села в машину и уехала. Во всяком случае, ей стало немного легче оттого, что он пообещал прийти.

Буквально через минуту перед магазином затормозила машина еще одного раннего посетителя. Полковник не сумел определить для себя, радует или злит его этот визит, но, учитывая сегодняшние новости, он во всяком случае не удивился. Прибыл капитан Клод Скубайд, руководитель розыскного отдела региональной службы криминальной полиции. Маленькие глазки детектива обшарили магазин, словно он ожидал увидеть на его стенах украденные картины и был очень разочарован, не обнаружив их.

Капитан Скубайд не был похож на полицейского, тем более, на детектива. Скорее он смахивал на одного из тысяч туристов, наводнивших этим летом юг Франции. Это был невысокий хрупкий человек с узким лицом, которое украшали безукоризненно подстриженные усы. В темных глазах капитана светился разум. Одевался он всегда так, чтобы ничем не отличаться от толпы туристов – свободного покроя брюки, сандалии и яркая рубашка с короткими рукавами. Картину дополнял фотоаппарат и постоянно болтающийся на поясе шагомер.

Несмотря на легкомысленную внешность капитан был идеально подготовлен к своей работе, так как был человеком способным и не вполне честным. Впрочем, его нечестность была, если можно так выразиться, ложью во спасение и касалась некоторых его профессиональных методов, а это совершенно необходимое качество для успешной работы детектива на Ривьере.

В то утро капитана Скубайда привела к магазину Рокбрюна интуиция полицейского – одно из тех неожиданных озарений, которые могут привести к самым неожиданным результатам.

Скубайд обдумывал, как бы побыстрее перейти к делу, оставаясь в рамках приличий. Полковник хорошо понимал его сложности. Сначала он хотел предоставить детективу возможность выкручиваться самому, но жалость все же взяла верх…

– Может быть, я могу помочь вам, капитан?

Капитан мгновенно воспользовался предложением. Он склонил набок голову и спросил:

– Вы мне действительно поможете?

Такая прямолинейность уже граничила с некорректностью, и полковник счел необходимым немного одернуть его.

– Мой дорогой Скубайд! – только и произнес он.

Но скользивший по комнате взгляд капитана уже зафиксировал «Нис Матен» с огромными черными заголовками и длинными рядами нулей, обозначающих миллионную стоимость похищенного.

– Вы что-нибудь слышали об этом? – спросил он.

– А почему вы решили, мой друг, что я мог слышать о чем-то? Скубайд сделал протестующий жест.

– Вы не потеряли своей грозной репутации, полковник. Вас тут знает каждый. И все вам доверяют. Здесь, на Ривьере, ваши друзья все – и богачи, и последние нищие. Все помнят, что вы сделали для страны, когда во время войны руководили здешним Сопротивлением.

Действительно, одного взгляда на полковника было достаточно, чтобы понять: этот человек опален огнем войны. Белые полосы шрамов пересекали глубокие морщины, которыми время избороздило его лицо. Половина левого уха была отрезана, лысая голова испещрена шрамами. Когда полковник обслуживал покупателей, он делал это так ловко, что они не замечали его искалеченных пальцев. Но Скубайд знал, что во время пыток в гестапо ему вырвали один за другим все ногти и только стремительное наступление войск союзников спасло ему жизнь. В госпитале американский хирург заново скроил его искалеченное лицо.

С тех пор прошли годы, но полковник Рокбрюн все еще оставался заметной фигурой, человеком, знающим, что делается за кулисами театра под названием Ривьера.

– В вашей группе были разные люди. Может быть, кто-то уже говорил с вами об ограблении? – продолжил Скубайд.

«Куда он, черт возьми, клонит?» – подумал полковник.

– Кто же, по-вашему, мог поговорить со мной? – спросил он.

Скубайд пожал плечами.

– Вы видитесь со многими людьми… Он еще раз осмотрел магазин.

– Для меня загадка, как воры будут продавать эти картины.

– Для них это действительно проблема, – кивнул полковник.

– А что бы вы сделали на их месте? – спросил капитан Скубайд. – В конце концов, вы, можно сказать, занимаетесь сходным бизнесом.

Лицо полковника густо покраснело. Бледным остался только глубокий длинный шрам.

– Вы позволили себе бестактность, капитан.

Чувствуя, что его неправильно поняли, Скубайд вскинул руки.

– Нет-нет, – запротестовал он, – это чисто абстрактный вопрос. Просто я хотел сказать, что если человек намерен продать такие ценные картины…

– …то он должен понимать, если он не полный идиот, что рынок очень ограничен и такая сделка неизбежно получит широкую огласку, – закончил его мысль полковник.

Капитан Скубайд задумчиво посмотрел, на него.

– Я сам полный идиот! Это совсем просто. Вы знаете, что больше всего удивило меня на месте преступления? Любительский почерк грабителей.

Полковник удивленно поднял брови, чтобы не показать Скубайду своего замешательства.

– Как это может быть? – спросил он. – Вы имеете в виду профессиональную работу, сделанную любителями?

Рокбрюн уже понял, куда клонится разговор, и решил сменить тему.

– Никогда не слышал о таких парадоксах. Может быть, стоит допросить Марселя Дюфора из «Голубого грота»? По его кухне вы сможете определить, является для него ресторан профессиональной или любительской деятельностью.

Скубайд рассмеялся, но его лицо тут же вытянулось.

– У Дюфора слишком большие связи, – сказал он, – однако кое-кому, возможно, придется наступить на хвост…

Полковник окончательно перехватил инициативу:

– Крупную награду назначили – двести пятьдесят тысяч франков.

– Пятьсот тысяч, – уточнил Скубайд. – Правительство удвоило сумму, выделенную страховой компанией. Ведь дело затрагивает честь нации. Вы же знаете, что Ренуар был предназначен для Лувра.