— О! В Ташкенте выбор музеев солидный. Есть музей декоративного и прикладного искусства. Там на первом этаже, кстати, сразу бросается в глаза большой настенный ковер, на котором изображены восемь змей, образующие круг. Этот круг должен был, якобы, оберегать от всего злого. Есть музеи Ленина и Алишера Навои. Очень интересная экспозиция имеется в государственном музее народов Узбекистана. Именно там можно посмотреть небезызвестный Османов коран, на котором, вроде бы, даже видны следы крови третьего калифа Османа.

Синицын сказал это и сразу осекся:

— Подожди, а какой у нас сегодня день недели?

— Должен быть понедельник.

— Тьфу ты, черт! — расстроился лейтенант. — Именно по понедельникам эти музеи и не работают!

— Значит, не судьба, — пожал я плечами.

— А вот музей искусств, по-моему, и в понедельник открыт, — встрепенулся он. — Там, кстати, можно посмотреть собрание картин Романова, брата Николая II. В ней довольно много работ времен Екатерины. Может, туда поедем?

Я не ответил, потому как напротив «Березки» остановился желтый милицейский УАЗик. Молодых людей в джинсе будто корова языком слизала. Из машина выскочили три милиционера и бросились к магазину. Синицын перехватил мой заинтригованный взгляд и теперь тоже следил за происходящим. Дверь «Березки» распахнулась, и на тротуар высыпали блюстители порядка, держа под руки гражданина в кремовом костюме. Тот громко возмущался и прилагал все усилия, чтобы вырваться из крепких рук сотрудников правопорядка. Но вместо того, чтобы запихнуть в чем-то проштрафившегося гражданина в машину, милиционеры лишь оттащили его подальше от входа в магазин. В дверях «Березки» появилась пестро одетая дамочка, видимо продавец, и насмешливо помахала вслед неудачнику сверкнувшей кольцами ручкой. Поддав мужику под зад, люди в форме оставили его в покое. Правда, машина не уехала сразу. Милиционеры явно ждали, когда обладатель лимонного цвета шляпы удалится. А десятью минутами позже вышвырнутый из магазина для иностранцев тип уже сидел за соседним с нашим столиком, в «Голубых куполах», и как ни в чем не бывало обмахивался своей шляпой.

— Принесите-ка мне пивка, любезнейший! Да похолодней! — громко обратил на себя внимание официанта гражданин.

Синицын, сидевший к нему спиной, сначала удивленно взглянул на меня, а уже потом обернулся. Я, если честно, не понял, что так поразило моего спутника.

— Простите, так вы никакой не иностранец? — поинтересовался лейтенант.

Мужик тут же встрепенулся и с вызовом отреагировал:

— А что, это кафе тоже только для гостей из-за рубежа?!

— Нет, что вы, — попытался исправить ситуацию Синицын. — Просто мне показалось, что я видел как вас… как вы покидали «Березку» на другой стороне улицы.

Тем временем я хорошо рассмотрел человека в костюме и со шляпой. На вид ему было около шестидесяти. Темные, поблескивающие сединой волосы, и такая же коротко постриженная бородка «а ля Феликс». Серые живые глаза, прямой нос и крупные губы. В общем, довольно симпатичное лицо интеллигентного человека. Он мог бы быть профессором на кафедре какого-нибудь института.

— Да, представьте себе, меня вышвырнули оттуда, как бездомного котенка. — Его щеки покрылись румянцем. — А я — уважаемый человек. У меня два диплома.

Синицын повернул свой стул так, чтобы и ко мне, и к нашему новому знакомому сидеть вполоборота.

— Вы простите мне мое любопытство, но неужели вам не известно, что в магазине типа «Березка» все это не играет совершенно никакой роли? — серьезно спросил лейтенант. — Там интересуются лишь иностранными деньгами.

— Именно их-то у меня и не оказалось, — уже спокойнее ответил тот. Официант как раз принес ему пива. Отхлебнув из кружки, он продолжал: — Однако вы должны были бы видеть, как эта размалеванная пустышка клюнула на мое знание иностранных языков.

Синицын незаметно для говорящего подмигнул мне. Мол, видал, какой самовлюбленный.

— И все же, если не секрет, что вам там было нужно? — не отступался Алексей.

— Хотел посмотреть, чем же представлено наше отечество в этих… витринах, обращенных, так сказать, к западу.

— И чем же?

— Стыдно! — возмутился он. — Сплошь и рядом матрешки, икра да водка! А, каково?! Ну вот скажите мне, что могут подумать о нас туристы из-за бугра? Что-о-о?! То, что граждане Советского Союза мал мала меньше и такие же деревянные, как их матрешки? Кроме того, они жрут водку и мечут икру! Вот замечательно!

Синицын хмыкнул.

Обиженый за отечество снова отхлебнул.

— У нас такая богатая история! Такая многогранная культура! А как следует показать все это, мы, выходит, не умеем.

— Здесь я с вами не согласен, — возразил лейтенант Синицын. — Я думаю, мы можем показать, и периодически показываем, какие мы на самом деле. Только вот хотят ли нас такими видеть на Западе? Это уже другой вопрос.

— Молодой человек! — с пафосом зашептал мужчина. — О чем вы говорите?! Что мы показываем этим…? — Говоря так, он махнул рукой в сторону «Березки». И не найдя нужного слова, а может, просто потеряв от нахлынувшего возмущения нить разговора, заключил: — Великий и могучий! Вот то, что мы им постоянно показываем…

— Что-то я вас не совсем понимаю, — улыбнулся Синицын и взглянул на меня.

В ответ я лишь пожал плечами.

Мужчина махнул рукой. Наверное с досады, что остался не понятым. Синицын заплатил за еду, и мы, не попрощавшись со странным человеком в шляпе, покинули «Голубые купола».

На автобусе мы доехали до старого города. И до ужина бродили по его узким улочкам, иногда задерживаясь у особо интересных объектов. Таких как медресе «Барак-Хан», где располагалась «штаб-квартира» главного муфтия всех суннитов Средней Азии и Казахстана. Ужинали мы в ресторане «Зеравшан» под аккомпанемент восточной музыки. А на следующий день в это время уже снова тряслись в поезде.

Полумрак за окнами превращал их в затемненные зеркала. И в отражении я без труда мог различить не только раздумывающего над текстом открытки Синицына, но и даже картинку на последней — медресе «Кукельдаш» напротив здания ГУМа. Вот со свистом пронесся встречный.

— Слушай, — обратился ко мне лейтенант, — ты не мог бы посмотреть, есть ли в вагоне-ресторане свободные места? А то нам не мешало бы и поужинать.

Топая вдоль закрытых дверей купе по грязно-красной дорожке, я с интересом посматривал на тянувшуюся за стеклом серую полосу неба. В переходах громыхало как в кузнице, а металлические пластины под ногами так и старались оставить меня без опоры. Вагон-ресторан находился через два от нашего. Все столики оказались заняты. Я в нерешительности замер на входе. Скользя взглядом по полупустым тарелкам, я пытался просчитать, кто закончит трапезу в ближайшее время.

— Вы, наверное, ищете свободное место? — поинтересовались со стороны.

Я посмотрел туда, и обнаружил молодую и довольно миловидную девушку-официантку, которая, улыбаясь, хлопала на меня длинными рыжими ресницами.

— Э-э-э, да! Столик на двоих, — ответил я.

— Ой, — почему-то быстро посмотрев в дальний конец ресторана, произнесла она, — а у нас все только на четверых.

Я проследил за ее взглядом и лишь теперь заметил вторую официантку. Толстая и неторопливая, в замызганном по краям белом фартуке, она, словно целая гусиная стая, плыла по проходу в нашу сторону.

— Молодой человек, — уже издалека загалдела она, — не мешайте девушке работать!

После этих ее слов мне стало неудобно и одновременно очень обидно. Ведь это девушка первой заговорила со мной. К тому же я, наверное, не просто так сюда приперся. Но вот как объяснить такие, казалось бы, элементарные вещи всем этим вмиг заинтересовавшимся моей скромной персоной гостям вагона-ресторана? Некоторые из них от любопытства чуть было не повыпадали в проход. Только что пальцем в мою сторону никто не показывал.

— Я, к вашему сведению, — во мне все кипело, — сюда поесть пришел! Или я по ошибке в библиотеку попал?

Дамочка, сообразив, что немного перегнула палку, стала оправдываться: