Литлуит. Послушай, Уин, давай тут останемся, что нам идти дальше: все равно ничего не увидим.

Ребби Бизи. Рано войдя под кров сей, мы избежим многих других соблазнов.

Вдова Пюркрафт. Это замечательное соображение.

Миссис Литлуит. Ну, это никуда не годится. Прийти на ярмарку и ничего не посмотреть!

Литлуит. Уин, маленькая Уин, имей терпение, Уин! Попозже я тебе кое-что скажу.

Литлуит, миссис Литлуит, ребби Бизи и вдова Пюркрафт входят в палатку.

Нокем. Мункаф! Олух! Управляйся живее! Подай лучшую свинью в лавке! Это чистокровные пуритане с самыми серьезными намерениями относительно свинины. Поворачивайся, Уит, следи за делом.

Капитан Уит уходит.

Ребби Бизи (из палатки). Приготовь свинью, немедленно приготовь свинью для нас!

Входят Мункаф и Урсула.

Урсула. Так-то ты удружил, мне, Джордан?

Нокем. Ладно, ладно, Урса, не горячись, а то тебя снова шибанет в ногу: того и гляди, как у лошади, подсед сделается. Иди-ка ты лучше к себе.

Урсула. А пропади ты пропадом, гнилой вонючий гад! Так это и есть те именитые гости, которых ты мне обещал на весь сегодняшний день?

Нокем. А чем они плохи, Урса, медведица моя?

Урсула. Чем плохи! Да они все шаромыжники, простые шаромыжники! Они и двухпенсовой бутылки пива выпить не в состоянии.

Мункаф. Это всякому ясно: стоит только посмотреть, какие у них маленькие брыжи[41].

Нокем. Пошла прочь! Ты дурища, Урса, и твой Мункаф тоже дурак. Вы ничегошеньки не смыслите. Черта с два! Это отличные гости: и лицемеры, и обжоры. Тебе этого мало? (Мункафу.) Живо! Подай парочку свиней и полдюжины больших бутылок к ним и позови Уита.

Мункаф уходит.

Не терплю, когда клевещут на невинных. Ах, что за пройдохи! Чистокровный пуританин - лицемерен, как сивый мерин. Я уже сказал вам, что они обжоры. Можете на меня положиться: по свинье на двоих! Ну!

Урсула. Да уверен ли ты в этом?

Нокем. Чистейшей масти. Ты попробуй их на зубок, Урса. А где же это наш Уит?

Входит капитан Уит.

Капитан Уит (распевает).

Посмотгите-ка, дгузья,

Гогд, и смел, и стгоен я!

Саблей ягостно бгяцая,

Богодою потгясая,

Хгабгецов десятки устгашаю!

Нокем. Здорово! Молодец, Уит! Входи-ка смелей и перегони эль из бутылок в брюхо твоих братьев и сестриц, пьющих хмель!

Нокем, капитан Уит и Урсула уходят.

Куорлос. Сдается мне, что наш пустомеля стал шинкарем. Вот отличное время, чтобы тебе, Уинуайф, атаковать твою вдовушку. Бьюсь об заклад, более удобного места и часа у тебя не будет. Уж коли она отважилась явиться на ярмарку и в эту свинячью будку, она благосклонно отнесется к любому нападению, можешь быть уверен.

Уинуайф. Я, однако, не люблю чересчур уж рискованных предприятий.

Куорлос. Ну, тогда тебе вовек не добыть ни одной из почтенных вдов. Эх, если бы у меня был доступ к ней и если бы мне дозволялось заглядывать за ее тощий корсаж, я бы уж постарался отправить ее на Смитфилдское кладбище. А не то она отправила бы туда меня, что, пожалуй, было бы более неподобающим зрелищем. Но ты слишком скромный делец и упускаешь отличные возможности. Брось! Это у тебя не разумное суждение, а болезненное заблуждение. Что до меня, так я...

Входит судья Оверду.

Смотри-ка! Вот опять идет этот несчастный болван, которого давеча покусал наш Уосп.

Оверду. Я не стану произносить речей и проповедей. Я теперь начинаю думать, что в какой-то степени, в силу высшего правосудия, Адам Оверду заслужил эту трепку, ибо я, вышеозначенный Адам, был причиной, правда, побочной причиной, того, что потерялся кошелек, и, главное, - о чем они еще не знают! - кошелек моего шурина. Но за ужином я отлично развеселю всех этой историей и посмотрю, как мой дружок мистер Хемфри Уосп будет выходить из себя, когда я, сидя на председательском месте, как обычно, и поднимая тост за братца моего Коукса и за миссис Элис Оверду, мою супругу, поведаю им, что избитый-то был я, и покажу синяки. Подумать только, какие плохие последствия могут иметь добрые намерения! Я оказывал внимание благовоспитанному юноше, к которому почувствовал непреодолимое влечение, - оно и сейчас еще владеет мной! - но именно это внимание подвигло меня на проповедь, а проповедь притянула толпу, а толпа притянула карманников, а карманники утянули деньги, и все это вместе взятое втянуло брата моего Коукса в убыток, Уоспа повергло в ярость, а меня подвергло избиению. Забавная картина! И я сегодня же вечером преподнесу им это за десертом: я люблю за столом повеселиться! Помнится, после одного особенно увесистого удара я хотел было открыть им, кто я такой; но затем - благодарение моей стойкости! - вспомнил, что мудрым может быть назван только тот, кто всегда до такой степени помнит о благе общества, что никакие несчастья не могут заставить его отказаться от интересов общественного блага. Пахарь из-за одного неурожайного года не оставит плуг свой. Кормчий из-за течи в корме не покинет руля. Член городской управы не откажется от своей мантии ради лишнего блюда за столом. Часовой не сломает своего жезла и не покинет поста из-за одной ненастной ночи, а приходской музыкант не расстанется со своими инструментами из-за одного дождливого воскресенья; ut parvis componere magna solebam. {Так привык я великое сравнивать с малым. (Лат.)} Таковы мои умозаключения, и будь что будет! Побои, тюрьма, поношение, ссылка, пытка, позор - я готов ко всему, и не открою, кто я таков, ранее срока. Как я уже сказал, все это свершится во имя короля, народа и правосудия.

Уинуайф. О чем это он так важно рассуждает сам с собой, бедный дуралей?

Куорлос. Какая важность? Здесь есть вещи поинтереснее.

Входят Коукс, миссис Оверду и Грейс, за ними Уосп, нагруженный игрушками.

Оверду отходит в сторону.

Коукс. Идемте, мисс Грейс, идемте, сестрица. Тут еще найдется на что посмотреть, ей-богу! Ах, черт подери, да где же Нампс?

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Что вы желаете купить? Трещотки, барабанчики, пупсики, собачки, птички для дам! Что прикажете?

Коукс. Милый мой Нампс, не отставай, пожалуйста. Я очень боюсь, как бы ты не потерял чего-нибудь. Я уж и так все глаза проглядел.

Уосп. Уж купили бы лучше кнут и погоняли бы меня.

Коукс. Да нет, ты ошибаешься, Нампс. Не в этом дело. Ты всегда склонен преувеличивать. Я боюсь только за покупки. Ведь скрипку ты в самом деле чуть-чуть не потерял.

Уосп. Поостерегитесь, как бы вы сами не потерялись. Вам бы следовало ехать на лошади для большей безопасности или купить огромную булавку и пришпилиться к моему плечу!

Лезерхед. Что прикажете, джентльмены? Хорошенькие кошелечки, мешочки, сумки, трубки! Что угодно? Вот часы с молоточком, которые могут будить вас по утрам. А вот певчая птичка.

Коукс. Нампс! Посмотри, какие тут отличные товары! Много лучше тех, что мы накупили! Лошадки-то какие! Прелесть! Подойди, милый Нампс, подойди сюда!

Уосп. Что? Хотите меняться с ним? Ну, на здоровье: вы ведь в Смитфилде! Можете подобрать себе бойкую лошаденку. Пожалуй, у него и тележка для вас найдется. То-то будете кататься по всей округе! Ну, на кой прах вам стоять тут со всей своей свитой? Чего вы прицениваетесь к собачкам, птичкам и -пупсикам? Ведь у вас еще и детей-то нет, и подарить-то все это некому!

Коукс. Ну, это еще как сказать, Нампс. Дети, может, уже и есть.

Уосп. Да уж ладно, ладно. Сколько ж их у вас, как вы полагаете? Будь я на вашем месте, я накупил бы игрушек для всех арендаторов. Ведь они совсем как дикари: собственных детей готовы отдать за погремушки, свистульки и ножички! Или уж купите лучше парочку-другую топоров да покончите сразу с этим делом.

Коукс. Придержи свой язычок, милейший Нампс, и побереги себя. Я ведь человек решительный, ты это знаешь.

Уосп. Решительный дурак - это верно! И основательный хвастун! Это уж говорю от всего сердца. Сердитесь вы или не сердитесь, а это так! Это уж святая истина! Об этом я никак умолчать не могу. Вам же на пользу.