— Я не боюсь этих горлодеров.

— Да дело не в этом. Я готов поспорить, что минимум треть брони из «Маяка» связывает с их пони гораздо более глубокие отношения, нежели выставляется напоказ. Но ты же знаешь правила — в клубе это не обсуждается. А ты…

— А я, — раздраженно перебил Питер, — женюсь на Трикси, понятно? И пусть все об этом знают. Потому что она смогла мне раскрыть глаза на собственные чувства.

Стивен откинулся на диване и скрестил руки на груди:

— И как же, позволь узнать? Устроила романтический вечер, а ты в благодарность переспал с ней?

Питер поджал губы и пару секунд молчал. Потом все же сказал:

— Не хотелось бы оправдываться… но не я начал первым.

— Ну конечно. А стоп-скрипт?

Питер хлопнул ладонью по столу:

— Не хочешь — не верь! А еще друг…

— Питер, — примирительно сказал Стивен, — просто пообещай, что будешь осторожен, хорошо? Ты знаешь, что я всегда тебя поддержу. И уж конечно, далек от того, чтобы осуждать ваши чувства.

— Я буду осторожен, — сказал Питер.

Он снова бросил взгляд на счастливую танцующую пони, грива которой растрепалась, а мордочка расплывалась в счастливой улыбке.

Стивен проследил этот взгляд, вздохнул, но уже ничего не сказал.

Он уже слышал разговоры клубных блюстителей нравственности, возглавляемых самым непримиримым «паладином» Аланом Литлом.

Все они сходились во мнении, что Питер Смит соблазнил поняшу, а теперь искал оправдание в том, что демонстрировал свою готовность жениться на ней.

И не то чтобы браку с синтетом, даже нечеловеческим, были какие-то юридические препятствия: либеральная истерия двадцать первого века позволяла любому гражданину строить свою личную жизнь в соответствии с желаниями и возможностями. Истории были известны случае бракоосочетания людей с животными, роботами, транспортными средствами, секс-игрушками, виртуальными программами. Что уж говорить про живых синтетов, обладающих полноценным разумом?

Другое дело, что в клубе «Маяк» был ряд писаных и неписаных правил, согласно которым на интимные отношения между людьми и пони накладывалось некое табу. И если до того, чем «особенные друзья» занимаются дома по обоюдному согласию, клубу дела, в общем, не было, то явная демонстрация близких отношений могла привести к общественному осуждению. Вплоть до исключения из клуба с непременным пожеланием идти в «Пони-плей», что представлял собой натуральный вертеп вседозволенности.

И насколько Стивен знал, остракизму в «Маяке» подвергались и за меньшее. Хотя и не так часто, как могло бы показаться: в клубе, преимущественно, собиралась публика, ценящая дружбу с пони отнюдь не за своеобразные утехи, а вполне себе за провозглашаемые сериалом идеалы.

Хотелось бы верить, что Алан и компания не воспримут такую демонстрацию чувств как вызов…

Клуб «Маяк» предоставлял припозднившимся друзьям комнаты на ночь. Или просто диванчик в холле для тех, кому не обязательно спать на кровати. Плюс ненавязчивые закуски, большой экран головизора и даже удобства вроде душа.

Но синяя единорожка и молодой парень решили, что прогуляются через парк, а потом вызовут флаерное такси.

Не хотелось оставаться в клубе, где группа упертых идиотов спровоцировала очередной скандал и разборки на основании собственных заблуждений.

Питер мысленно поморщился, вспомнив громогласные обвинения Алана Литла и ставшие уже привычными молчание или безразличие остальных.

Все же брони в большинстве своем были людьми мягкими и неконфликтными, и вступать в перепалку с агрессивным «паладином» не желали.

Даже Стивен Агилар, но тот по другой причине: просто давно уже махнул рукой на идею донести до закоснелых умишек хоть какой-нибудь разумный аргумент.

Питер не стал тогда оправдываться или врать. Обняв Трикси, которую напугал напор Алана и его друзей, он сказал все как есть. Про чувства и любовь, а также про намерения связать свою жизнь с синей единорожкой.

Но все же, Алана не убедило даже кольцо на роге Трикси.

И слова ее самой тоже не возымели действия. Алан просто посмотрел на поняшу так сочувственно, будто знал о ее чувствах больше нее самой, и, не ответив, удалился.

…Район, в котором располагался клуб «Маяк», слыл спокойным и безопасным. Настолько, насколько это вообще возможно для Серого Города.

Поэтому молчаливые фигуры, вышедшие из теней навстречу влюбленной паре, даже не вызвали опасений.

Лишь когда они преградили пони и человеку путь, те, словно спрыгнув со счастливых небес, одновременно уставились на трех людей.

Услышав шаги сзади, Питер оглянулся и увидел еще два силуэта на фоне падающего на аллею конуса света.

— У меня нет наличных, — сказал парень, очень стараясь, чтобы голос не дрогнул, — а от кредитки вам толку не будет.

— Не нужны нам твои деньги, — отозвалась темнота голосом Алана Литла, — поганый клопер.

Питер даже не нашелся, что сказать на это.

Алан и еще четверо ребят ушли из клуба раньше, но никому в голову не могло прийти, что они соберутся подстеречь Питера… для чего?

— Ну и чего вам всем надо еще? — спросил парень, желая это выяснить побыстрее.

Трикси же, пока не вмешиваясь в разговор людей, подняла голову и проговорила:

— Питер, Великая и Могущественная Трикси… хочет домой…

— Нам надо, — сказал тем временем Алан Литл, — чтобы ты перестал пудрить мозги поняше и признался ей, что затащил в постель только из похоти…

— Великую и могущественную Трикси никто не затаскивал в постель! — возмутилась тем временем единорожка, встав на дыбы и обняв любимого, но ее, кажется, никто не слушал:

— А чтобы ты понял, — закончил тем временем непрошенный блюститель нравственности, — мы тебя немного поучим…

…Следующие несколько секунд слились для Трикси Луламун Смит в круговерть из лиц, криков и ударов.

К счастью, никто не стремился попасть при этом в пони, которая впервые в жизни видела столь неприкрытое насилие.

Ей даже во сне не могло присниться, что люди могут быть настолько страшными.

Волшебная ночь моментально обернулась кошмаром, когда в полумраке замелькали кулаки и ноги, раздались крики и ругательства.

Пискнув от ужаса, единорожка беспомощно отползла в сторону, чтобы не быть затоптанной дерущимися людьми, которые сейчас казались ей еще больше, чем есть на самом деле.

Она видела, как Питер расквасил нос одному из приятелей Алана Литла, ударом ноги в живот осадил еще одного, но под градом ударов и сам согнулся, а после и упал на колено.

Трикси видела, как Алан Литл ударил Питера ногой в лицо, и тот, издав громкий стон, был вынужден распрямиться. Подняв на своего противника глаза и бросив мимолетный взгляд на замершую в ужасе пони, он вдруг взвился на ноги и мощным ударом в челюсть опрокинул Алана.

В следующий миг Питер получил удар кулаком по затылку от одного из оставшихся на ногах человека и, схватившись за голову, отступил на шаг. И, видимо, поврежденная в драке нога подвела его, потому что парень начал заваливаться.

И все бы ничего, если бы на его пути не оказалась тяжелая парковая скамейка с витыми коваными поручнями…

…Глухой хруст прозвучал подобно грому.

И наступившую тишину разорвал отчаянный, страшный крик Беатрикс Луламун…

Потом она уже не видела ничего перед собой, не слышала ни звука.

Не видела, как к ней подошел покачивающийся Алан Литл и подбежал Стивен Агилар в сопровождении двух полицейских и одной Рейнбоу Дэш, обеспокоенно кружившей в воздухе.

Не слышала пони и того, как Алан сказал ей не без торжественности «Ты свободна!», после чего тут же полетел на землю от отчаянного удара Стивена Агилара, что вложил в единственный апперкот всю свою ярость …

— …Остальное ты знаешь, — закончила Трикси Луламун Смит, только сейчас почувствовав, что по ее щекам катятся беззвучные слезы. — Когда с похорон все разошлись, я осталась. Мне некуда было идти: дом Питера перестал быть домом для меня, своего не было, а идти в клуб и смотреть на убийц мне даже в голову не пришло. Да и не было никакого смысла думать об этом: моя жизнь кончилась вместе с жизнью Питера…