При этом наши экскурсоводы не получают гарантированную заработную плату, а получают лишь определённый процент с проведённых экскурсий. Поэтому мы позволяем своим сотрудникам зарабатывать частным образом.

– А кто же тогда оплачивает ремонт основных фондов?

– Мы просим деньги у Музейного совета РАН, и какие-то средства нам выделяют. Как говорится, с миру по нитке собираем. Самая большая наша головная боль – это окна. Они у нас огромные и совершенно ветхие. На замену денег нет. Городские власти нас за это ругают, но денег не дают, поскольку мы находимся в федеральном подчинении.

– При этом здание музея расположено в самом центре города…

– И является памятником архитектуры. Поэтому мы не можем, к примеру, поставить металлопластиковые окна – запрещено законом.

В результате музей перестаёт развиваться, он как бы статично замер. Советская власть закончилась, и в нынешней ситуации мы не можем организовывать новые экспозиции, проводить интересные выставки… И ещё много чего не можем.

– Но что-то вы делаете?

– Усилиями энтузиастов. В общем, как-то стараемся поддерживать уровень, сохранять то, что у нас есть, и всё время боимся, как бы ещё хуже не стало.

– Российская академия наук сейчас сильно потеряла в своём бюджете, финансирование её урезали…

– Безусловно, это «урезание» затронет и нас. А чего ещё ожидать, если Российская академия наук сейчас называется – самоуправляемая научная некоммерческая автономная организация. Государственный статус академией утрачен. В итоге снизилось и бюджетное финансирование. В первую очередь, конечно, пострадала периферия. Финансирование сократилось на треть. При таком отношении не за горами банкротство академических институтов. И за этим – целенаправленная работа властей. Они сейчас создали параллельную академии структуру – Курчатовский научный центр. Туда сейчас вливаются финансы и научные кадры. А тут ещё и российская «Силиконовая долина» Сколково на подходе… туда все деньги пойдут.

– Вы не пробовали искать спонсоров, обращаться к меценатам?

– Начиная с 90-х годов прошлого столетия, мы только и делали, что всячески «лезли» к этим самым спонсорам и меценатам, выпрашивали помощь. Но ни один из них нам помощи не оказал. Приходили, смотрели, присылали своих маркетологов, и на этом всё заканчивалось. В основном всех интересовало одно: сколько иностранных туристов к нам приходит? При этом все предполагаемые спонсоры и меценаты хотели разместить у нас свою продукцию, не соответствующую нашему профилю. Но как только им становилось понятно, что мы не входим в «обойму» петербургских музеев, куда централизованно завозят иностранных туристов, они к нам теряли интерес.

Но это вовсе не значит, что мы будем сидеть сложа руки. Будем искать любые пути для выживания, вплоть до размещения коммерческой рекламы в наших огромных окнах.

– Какой-то у нас с вами грустный разговор получился…

– Зато честный. Если не произойдёт никаких кардинальных изменений, то положение наше будет лишь ухудшаться. По моему мнению, всё идёт к двум вариантам: либо закроют Зоологический институт, оставив лишь Зоологический музей, что и было до 1931 года, либо у нас постепенно начнут забирать помещения и передавать их коммерсантам.

Наших соседей, Военно-морской музей, уже выселяют в один из медвежьих углов города, а в их прекрасном помещении разместится так называемый деловой центр Санкт-Петербурга. Не лучшее, как вы понимаете, соседство для музея. Но все решения властями города уже приняты и документы подписаны.

Мы в своих бедах не одиноки, такие же проблемы испытывают почти все академические институты в системе Российской академии наук.

– Но люди-то в музей ходят! Он им нужен, им здесь интересно. Я, помнится, за шиворот вытаскивал своих детей, которые никак не могли оторваться от ваших экспонатов…

– Ну вот пришло время и улыбнуться. Дети – это самые благодарные наши посетители. У них души и сердца чистые. Да и где ещё они смогут увидеть столько интересного и познавательного?! Один скелет мамонта Адамса чего стоит. Ни в одном музее мира такого нет! Так что будем надеяться…

– Сегодня многих пугает будущее бюджетных организаций, способы финансирования которых государством претерпят изменения, последствия их трудно представить… Скажется ли это на финансовом положении Зоологического музея и Кунсткамеры?

– Как я уже говорил, РАН является самоуправляемой научной некоммерческой автономной организацией, не имеющей государственного статуса. А поскольку и Зоологический музей, и Кунсткамера находятся в оперативном подчинении академии, мы надеемся, что нововведения пройдут мимо нас. По крайней мере нам пока ничего на сей счёт неизвестно. Но никто не может предугадать, к чему в конечном итоге приведёт новый закон и как придётся жить в эпоху очередных перемен… Пока сказать просто нечего.

Беседу вёл Владимир КРОТОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,3 Проголосовало: 3 чел. 12345

Комментарии:

Литература

«Одним «Тёркиным» я не выговорюсь»

ТВАРДОВСКИЙ – 100

История «второй поэмы»

Андрей ТУРКОВ

По сравнению с неслыханной популярностью «Книги про бойца» – «Василия «Тёркина» участь следующей поэмы Александра Твардовского оказалась более скромной. Между тем «Дом у дороги» – «плач о родине… песнь её судьбы суровой» – нимало не уступает «Тёркину» ни по «густоте» правды, «как бы ни была горька», ни по запечатлённым в поэме стойкости и самоотверженности героев.

Как она рождалась? Как складывалась её судьба?

«…Для «Тёркина» мне нужна теперь новая волна внутреннего подъёма, немного спокойствия и сосредоточенности. И может быть, ещё выползет он на страницы большой печати, что подняло бы мои душевные силы. А пока что пишется лирика – не лирика, не поймёшь, что из того, что я и тебе послал два кусочка. Но я чувствую, как необходимо мне это; одним «Тёркиным» я не выговорюсь. По всей видимости, будет одновременно расти другая книжка… И здесь уж я хочу говорить в полную душу».

Из письма жене 17.VIII.1942

«Нужно рассказать сильно и горько о муках простой русской семьи».

Запись в рабочей тетради

18.VIII.1942