- Я натурал, помнишь?

- Ты уже говорил мне это однажды. Думаю, это было после того, как ты трахнул меня так сильно, что мы сломали пружину в раскладушке.

- Ты закончил со мной? Я должен проверить Элеонор. На этой неделе нас навещала сестра Урсулина, и Элеонор устраивает ей экскурсию по территории церкви.

- Это вызывает опасения?

- Элеонор спросила сестру, носит ли та нижнее белье с дырочками. И если этого было недостаточно, следующий вопрос был о, не было ли у нее тоже, цитирую, «стояка» на капитана фон Траппа¹⁹.

- Мне нужно познакомиться с этой девушкой. И как можно скорее.

- Это противоположно тому, что должно произойти. Вешаю трубку.

- Не уходи пока. У меня последний вопрос. Это très важно.

- Хорошо. Что за вопрос?

- Ты придешь сегодня на мою вечеринку?

Глава 21

Вечеринка должна была начаться в девять, а уже в восемь пятьдесят пять Кинглси стоял в своей спальне и пытался решить, трахнуть ли ему трех девушек или трахнуть одну три раза. Он решил, что будет лучше разделиться. Он трахнет одну дважды, а вторую девушку один раз. Но вопрос оставался открытым - какую девушку? Зная Сэм, они могли поругаться, если их выбор совпадет.

Он услышал тихий стук в дверь спальни.

- Входите, - позвал он, и вошла Сэм, неся большую коробку в руках. Он бы обратил больше внимания на коробку, если бы Сэм не выглядела так сногсшибательно, что он ничего не замечал кроме нее.

- Нравится? - спросила она. - Я сексуальный нефранцузский пингвин.

Кингсли приблизился к Сэм и обошел ее. На ней был отлично сшитый фрак. Жилет с глубоким вырезом опускался под ее грудь, привлекая к ней все внимание. Жакет обтягивал талию, а на ногах были черно-белые в стиле сороковых броги.

- Ты не пингвин, - заметил он.

- Я хотела быть похожей на пингвина.

- Не удалось. Как оказалось, ты самая красивая женщина в городе.

Сэм фыркнула с очевидным раздражением.

- Что? - спросил он.

- Пожалуйста, перестань говорить мне, что ты считаешь меня красивой.

- Я не говорил тебе, что считаю тебя красивой. Я говорил, что ты красивая. Есть разница, non?

- Non, - ответила она.

- Тебя это беспокоит? - Он шагнул назад и сел на кровать. Она поставила большую коробку на пол и встала перед ним.

- Вроде как, - сказала она. - По большей части из-за того, что я не привыкла к такому. Понимаешь, слышать подобное от мужчин.

- Не могу поверить. Все любовники, которые у тебя были...

- Есть разница, когда так говорит женщина, и когда говоришь ты.

- Почему?

- Не знаю. - Она посмотрела на него из-под своих густых длинных ресниц. Ее волосы были более волнистыми, чем обычно, и он представил, как зажимает одну прядь между пальцами и целует ее. - Но это так.

- Сэм? - Он положил обе руки на ее плечи и заставил посмотреть на него. - Ты же знаешь, что я хочу тебя, верно?

Она ничего не ответила, но медленно кивнула.

- Это не скоро пройдет, - продолжил он. - И, если тебя действительно тревожит тот факт, что я думаю о тебе в таком ключе, тогда мы не сможем работать вместе. Я не ... - Он сжал ее плечи, но затем убрал руки. - Я не хочу делать тебе больно или ставить в неловкое положение.

- Меня это не расстраивает, - ответила Сэм. - Кроме того, что мысль о том, что я причиняю тебе боль, делает больно мне.

- Поверь, причинение мне боли - не то, о чем стоит волноваться.

- Но я никогда не любила ни одну работу больше, чем эту. Мне нравится работать с тобой. Мне нравится то, что мы делаем. Особенно та часть работы, где мы превращаем жизнь преподобного Фуллера в кошмар.

- Все еще работаю над этой частью. Но мы доберемся до него. Рано или поздно.

- Знаю. Я верю в тебя. - Ее слова заставили его сердце воспарить.

- Ты должна простить меня. Я человек, который любит и мужчин, и женщин. И дай мне женщину, одетую как мужчина, и... - Кингсли замолчал. - Что это было за существо, искалечившее Супермена?

- Киска Луис Лейн?

- Криптонит, - ответил Кингсли. - Женщина в мужском костюме - мой криптонит.

Сэм улыбнулась, и эта улыбка превратила темную ночь в день.

- Если тебе от этого станет легче, - произнесла она. - Я скажу вот что. Если бы я решила попробовать с мужчиной, это был бы ты. Никто кроме тебя. Лучше?

- Гораздо. - Он не знал почему, но именно эти слова ему больше всего хотелось услышать от Сэм. Он обожал ее, любил ее юмор, ее игривость, то, как он заботилась о его доме, словно о собственном, заботилась о нем, будто он принадлежал ей. Это все, что ему было нужно услышать - если она решится попробовать с мужчиной, это будет он. Ему хотелось быть таким же особенным для нее, какой особенной она была для него.

- Хорошо. Но тебе действительно нужно перестать постоянно называть меня красавицей. Я и так достаточно тщеславна.

- Тогда я перестану говорить, - пообещал он. - Но думать не перестану.

- Ты красавец. - Она скрестила руки на груди. - Ты любого заставишь краснеть, и мужчину, и женщину.

- Ты перестанешь так думать, как только познакомишься с le prêtre. Он утирает нос всем мужчинам.

- Кто? Ох, священник? Он настолько горячий?

- Даже ты поддашься искушению.

Сэм пристально посмотрела на него, и он боялся, что она задаст вопрос, на который ему не хотелось отвечать.

- Что в коробке? - спросил он, прежде чем Сэм успела задать свой вопрос.

- Подарок для тебя, - ответила она. – В благодарность за эту работу.

- Ты не должна мне никаких подарков. Все, что ты сделала для меня, было подарком.

- Тогда ладно. - Она подняла коробку. - Оставлю их себе.

- Я не говорил, что ты можешь сделать это. - Он забрал у нее коробку. - Мое.

Он снял крышку и внутри обнаружил пару черных сапог до колен, блестящих кожаных, начищенных до блеска.

- Ты не можешь носить такой костюм без сапог. Я потрудилась и нашла для тебя самую идеальную пару. И, кстати, у тебя огромные ноги.

- Для мужчины у меня нормальные ноги. Если хочешь увидеть что-то огромное, тебе стоит взглянуть на...

- Твое эго?

- Exactement.

- Ты когда-нибудь носил сапоги для верховой езды? - спросила она, доставая сапоги из коробки.

- Я не езжу верхом. Во всяком случае, не на лошадях.

- Ну, эти похожи на гессенские. Они особенные, и к ним нужно немного привыкнуть. Тебе не нужно застегивать их, или шнуровать, или засовывать ноги в них как в ковбойские. Ты должен натягивать их. Хотя, как только поносишь пару несколько дней, они будут ощущаться как вторая кожа.

Сэм опустилась на колени перед ним.

- Что ты делаешь на полу? На тебе фрак.

- С вашего дозволения, милорд, - произнесла она, улыбаясь ему. - Считайте меня своим камердинером.

- Сколько любовных романов ты прочитала в детстве?

- Сотни, - ответила она. - Это единственный жанр книг, которые мама хранила в доме. Она прятала их от отца тщательнее, чем от меня.

- Ты впервые упомянула о своей семье, не поморщившись.

- Мы больше не близки, - сказала она, улыбаясь Кингсли. – Им не нужна такая дочь, как я.

- Если однажды у меня будет дочь, надеюсь, она будет похожа на тебя.

Сэм моргнула, словно невидимая рука ударила ее.

- Что? - спросил он, прищурившись на нее.

- Ничего. - Она взяла его лодыжку в руку. - Никто никогда не говорил мне такие вещи.

- Я больше никогда не скажу, - пообещал он.

- Хорошо. А теперь, толкай так далеко, как пойдет.

Кингсли уставился на нее.

- Свою ступню, - добавила она. - Толкай ступню.

- Ты извращеннее, чем я думал.

Кингсли толкнул. Сэм взяла две изогнутых палочки и просунула их в небольшие отверстия внутри верхней части сапога.

- Встань и протолкни ноги дальше, а я буду подтягивать. - Он встал. Она потянула. Сапог был надет. - Хорошо, еще один раз.

Тридцать секунд толкания, натягивания и поправления брюк, но затем все было готово, и Сэм, все еще на полу, села на пятки и осмотрела его с головы до ног.

- Черт подери, - сказала она.

- Хороший «черт подери»? - уточнил он.

- Самый лучший «черт подери».

Он протянул руку и помог ей встать. Взяв его за руку, она потащила его к зеркалу.

- Вот теперь это грандиозное зрелище. - Сэм прислонилась к нему, и они стояли плечом к плечу - его плечо было выше ее всего на четыре дюйма.

Кингсли притянул ее перед собой, его рука обвила ее грудь, словно щит над сердцем. Она уперлась подбородком на его предплечье, тонкий жест женского подчинения вызвал в нем прилив собственнического чувства.

- Это еще более грандиозное зрелище.

- Я чертовски хорошо выгляжу в смокинге.

Кингсли улыбнулся, но промолчал. Он действительно считал, что образ Сэм в его объятиях был лучшим зрелищем. Должно быть, она не поняла. Или, возможно, поняла и не согласилась.

- Мне нравятся сапоги, - ответил он, отпустив ее, пока не слишком привык обнимать ее.

- Мне нет.

- Нет?

- Я обожаю сапоги. Я хочу, чтобы ты носил их каждый божий день, пока они не станут частью тебя.

- Хорошо, - пообещал он. Это было просто, поскольку они были подарком от нее. Они уже стали частью его.

- Я буду помогать тебе надевать их каждое утро. Это будет наш ритуал. Я буду помогать надевать сапоги, а ты будешь отдавать приказы на день. Затем будем пить кофе и пытаться выяснить, кого шантажировать следующим.

- Похоже на рай. - Лицо Сэм будет первым, которое он будет видеть по утрам? К этому он мог привыкнуть.

Из-за двери его спальни донесся смех. Кто-то где-то в доме, Блейз, судя по смеху, звала его.

- Начинаем вечеринку, - заметила Сэм. – Повеселись и перетрахай половину гостей.

- Чем собираешься заняться? - поинтересовался он, когда они выходили из его спальни.

- Перетрахаю вторую половину.

К тому времени, как они с Сэм спустились на первый этаж, дом был почти полон. Тридцать минут спустя у них был полный дом и еще немного. Сэм мастерски справилась с едой и вином, особенно учитывая, сколько времени у нее было. Очевидно, проработав барменом шесть лет, она обзавелась контактами с самыми лучшими людьми в этом бизнесе. Они ели. Они пили. Они смеялись.

И, безусловно, они трахались.

Только не Кингсли. Он ходил из комнаты в комнату с бокалом вина в руке. Две недели он воздерживался от секса. Ему хотелось, чтобы его первая трапеза была пиром, а не закуской. Он хотел кого-то восхитительного, сочного, аппетитного...