Все силы брошены на оборону Харькова. А Харьков держится из последних сил. Около двадцати тысяч коммунистов и девяносто тысяч комсомольцев посылает город на фронт. Истребителями танков становятся восемь тысяч храбрейших комсомольцев-добровольцев Харькова, выделенные обкомом комсомола. "Панцерегерями" - охотниками за танками - со страхом называют их танкисты командующего 1-й танковой армией вермахта генерал-полковника фон Клейста.

Все делают батальоны Маринова, чтобы помочь войскам Юго-Западного фронта сдержать бешеный напор врага, сковать его маневренность и, главное, позволить харьковчанам демонтировать и отправить в глубь страны бесценные харьковские заводы. За каких-нибудь полтора месяца, мужественно отбиваясь от врага, Харьков отправляет на восток триста двадцать эшелонов с заводским оборудованием, двести двадцать пять эшелонов с рабочими, пятьдесят шесть эшелонов с госпиталями.

Бьет в барабаны, ревет фанфарами берлинское радио: "Москва перед нами!.. Колосс на глиняных ногах повержен и уже никогда не поднимется!.. Из Можайска наши герои ночью видят зарево бомбежки над агонизирующей Москвой!.. На очереди Харьков! Город охвачен паникой!.."

А в Харькове нет и следа паники.

В минирование и разрушение военных объектов в городе включаются войска НКВД, железнодорожные полки, партизаны из школы Кочегарова - товарища Маринова по лихим делам в Испании. Полковник Маринов снабжает их минами и взрывчаткой. Нет, не встанет на колени Харьков!

Помощники полковника Маринова по скоростной программе обучают около ста пятидесяти будущих партизан-подрывников. Отбором и расстановкой командных кадров партизан и подпольщиков занимаются обком и горком. Центральный комитет КП(б)У уже утвердил подпольный харьковский обком во главе с коммунистом Иваном Ивановичем Бакулиным, доцентом кафедры математики и секретарем парторганизации Харьковского сельскохозяйственного института.

"Коммунисты - вперед!" - в Харькове это не просто лозунг, боевой клич, а руководство к действию.

Бок о бок с коммунистами, плечом к плечу с большевиками - Ленинский комсомол, молодая гвардия рабочего, студенческого Харькова. По решению обкома комсомола подпольный обком возглавит Александр Зубарев. Обучение молодых народных мстителей возлагается на все того же Илью Григорьевича Маринова.

И уже осенью сорок первого рождается легенда об "Илье-громовержце", о "боге диверсий" полковнике Маринове...

Время - вперед! Надо торопиться. Как это мало - двадцать четыре часа в сутки, когда дел невпроворот. А под Мерефой, под Богодуховом, под Красноградом трещит уже фронт.

У фронта, как у моста, - определенная грузоподъемность. Это знает каждый сапер, каждый инженер, каждый минер. Всей своей непомерной тяжестью давит на харьковский фронт отборная шестая армия вермахта - армия генерал-фельдмаршала фон Рейхенау, любимца фюрера. Пройдет немного времени падет Харьков, погибнет любимец фюрера, и на его место встанет генерал Паулюс, один из главных авторов плана войны против Советского Союза - плана "Барбаросса", И под траурный звон колоколов во всем рейхе погибнет шестая армия в Сталинграде. Та самая шестая, что рвется сейчас к Харькову, та шестая, что получит в Харькове тяжелые ранения...

Надо торопиться. И потому недолго продолжается совещание полковника Маринова с подполковником Ясеневым в саду дома номер 17 по улице Дзержинского.

- Хорошо, - наконец соглашается полковник. - Значит, не только "Тося", но и "Фрося"? Будь по-твоему. Пожертвуем королевой.

Штаб командира 68-й пехотной дивизии вермахта разместился в большой мазанке посреди полусгоревшего села. По размытой дождями улице медленно движется войсковая колонна - танки с эсэсовскими номерами, транспортеры на полугусеничном ходу, штабные вездеходы.

Генерал-лейтенант Георг фон Браун с довольным видом, по-наполеоновски сунув руку за красный лацкан шинели, смотрит в окно на проходящие войска дивизии.

Дивизия у фон Брауна полнокровная. Фельдмаршал фон Рундштедт сравнительно недавно передал ее из резерва группы армий "Юг" в распоряжение командующего шестой армией генерал-фельдмаршала фон Рейхенау. Раньше 68-я входила в резерв фон Рундштедта и подчинялась штабу резервного 7-го армейского корпуса, хотя ее и перебросили в числе первых пятнадцати дивизий вермахта на Восток, куда она прибыла еще в июне - июле 1940 года. Она считалась дивизией 2-й волны, состояла из 169, 188 и 196-го полков, а одно время входила в состав соседней с шестой семнадцатой армии.

За спиной генерала стоит майор Гендель, командир саперного батальона. Он затаил дыхание - теперь по улице проходит его батальон, надо же было ему попасться на глаза суровому генералу!

Впереди - моторизованная рота, моторизованный понтон-но-мостовой парк, легкий моторизованный инженерный парк, две пешие роты саперов...

Генерал молчит. Как будто пронесло. Слава господу!

Проползают тяжелые полевые гаубицы - все двенадцать гаубиц тяжелого артиллерийского дивизиона. За ними легкие гаубицы трех дивизионов. Кавалерийский эскадрон и самокатный эскадрон разведывательного батальона, Бронеавтомобили, противотанковые орудия... Конца не видать длинной колонне. Треща моторами, колонну обгоняют фельджандармы на мотоциклах...

Генерал возвращается к столу, на котором разостлана большая топографическая карта. К столу ближе подходят офицеры штаба, старший адъютант барон фон Бенкендорф, СС-унтерштурмфюрер граф фон Рекнер.

- Итак, господа, битва умов! Вот что нам предстоит в Харькове, который падет с часу на час. Разведка докладывает, что минирование идет невиданно широким фронтом не только на дальних и ближних подступах к городу, но и в самом городе. Я понимаю толк в минах" господа. Недаром мой кузен Вернер фон Браун занимается не только ракетами, но и минами. Русские - лучшие в мире шахматисты, и в мины они играют так же, как в шахматы. Это подземные шахматы, майне геррен, и жертвовать нам придется не пешками, а солдатами.

Он обводит строгим взглядом офицеров штаба дивизии,

- Наша слабость, господа, - будем откровенны, - в том, что вся машина вермахта заведена на блицкриг, мы готовились не к обороне, а только к наступлению, а следовательно, почти предали забвению такое мощное и эффективное оружие, как мины. Окончательная победа на Востоке - дело нескольких недель, но надо выиграть войну малой кровью. И сначала для этого нам с вами надо выиграть минную битву - битву умов, битву нервов. Пусть наши саперы еще раз покажут, что нет в мире им равных. Сольем воедино прусско-немецкий солдатский дух с победными идеями Адольфа Гитлера! Хайль!

- Хайль Гитлер! - грянули офицеры.

- И вот еще что, господа! - продолжает генерал. - Еще 28 июля фюрер заявил, что для Германии "промышленный район вокруг Харькова важнее, чем Москва". Харьковские заводы и Донецкий угольный бассейн значительно укрепят военный потенциал рейха, послужат залогом новых больших побед на других фронтах. Ваша обязанность, майор Гендель, спасти индустрию Харькова от большевистских мин, чтобы ее можно было поставить целиком а полностью на службу вермахту!

Помолчав, он торжественно добавляет: - Через час - решающий штурм!

"Эмка" полковника Маринова выезжает из открытых ворот дома 17 на улице Дзержинского. Ворота тут же закрываются, а "эмка", свернув направо, едва не сталкивается с другой "эмкой", черного цвета.

Из затормозившей черной "эмки" выскакивает лейтенант Черняховский. Он подбегает к машине полковника Маринова, вскидывает руку к козырьку фуражки.

- Товарищ полковник! - говорит он высунувшемуся из "эмки" Маринову. Начальник Особого отдела просит вас срочно явиться на станцию.

Маринов и Ясенев тревожно переглядываются. Что бы это могло быть?

- Здравствуйте, товарищ лейтенант! - говорит полковник. - Вот мы и свиделись опять. Старые знакомые. Что там случилось, не знаете, часом?

- Не могу знать, товарищ полковник! - бесстрастно отвечает лейтенант, но по лицу его видно, что он отлично знает, в чем дело, и дело это серьезное.