Кинг был напряжен и свиреп, как ад, но таким же был и поцелуй. И если бы его слова не противоречили реальности, я бы с уверенностью могла сказать, что принадлежу ему. На секунду поцелуй заставил меня забыть о том, что эти губы принадлежат разъярённому психопату.

Дождь продолжал падать на нас порывами. Впервые в жизни я думала не головой. За все мои движения сейчас отвечало тело. Потому что, как бы сильно я ни убеждала себя в том, что не хочу его поцелуев, мое тело с подобным же рвением твердило обратное. Оно хотело Кинга.

Я открыла рот, чтобы воспротивиться ему, но в этот миг его язык коснулся моего и из его горла донесся стон. Момент этого прикосновения превратился в искру, которая эволюционировала в энергию, направившуюся сквозь мое тело к низу живота.

Кинг поставил колено между моих ног и раздвинул их в стороны. Он ни разу не разорвал поцелуй, снова и снова потирая эрекцией местечко у меня между ног. Его руки скользнули мне под затылок, прижимая мой рот к своим губам. Из-за того, как он целовал меня, моя голова кружилась.

Это был абсолютно новый, неизвестный мне вид жажды.

С громким и гортанным рыком Кинг разорвал поцелуй. Оставшись на коленях, он склонился надо мной и провел подушечкой большого пальца по моей скуле. Он посмотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. Черты его лица были такими мягкими, а губы припухли от поцелуев.

Моя грудь поднималась с каждым быстрым вдохом. Кинг возвышался надо мной словно гора, закрывая от капель ледяного дождя, поэтому весь холод я чувствовала спиной. Зубы начали стучать друг о друга. Его глаза впились в меня, пока он изучал мое лицо, а потом взглядом прошелся по всему телу. Могу поклясться, я почувствовала его прикосновения, хотя на самом деле он не притрагивался ко мне.

— Проваливай, — прошипел Кинг, вскакивая на ноги, будто к нему подсоединили электрические провода.

— Что? — переспросила я.

Мне с горем пополам удалось встать на колени. Я выпрямилась перед ним, придерживая теперь уже мокрые тяжелые спортивные штаны так крепко, будто они вот-вот спадут.

— Просто проваливай нахер! — зарычал он, вставая во весь рост.

Он угрожающе подошёл ко мне на шаг. Его внезапная близость заставила меня попятиться назад. Я споткнулась о камень и упала на задницу.

— Этой дорогой доберешься до трассы, — произнес он и указал рукой в направлении позади меня.

Я обернулась и увидела дорогу, но, когда посмотрела назад, парня уже не было. Хруст веток под его сапогами быстро затих, а ему на смену пришли раскаты грома.

Я была свободна.

Но я также была одинока. Во мраке.

Грудь будто сдавило тисками. Я прижала ладони к сердцу, пытаясь усмирить его, чтоб оно не выпрыгнуло из моей груди. Оно билось все быстрее и быстрее, и мне казалось, я сейчас закричу. Я снова не могла совладать с дыханием.

Во мне поселилась паника.

Перед глазами все застилала пелена. Деревья вокруг меня кружились, пока картинка не превратилась в одно сплошное темно-зеленое и коричневое месиво, будто их засосало в эпицентр торнадо.

Несколько минут назад я чувствовала себя в большей безопасности, пялясь в полные ненависти глаза Кинга. Попытавшись встать на колени, я поскользнулась в грязи и упала на руки.

Неспособная найти в себе мужество на вторую попытку, я перевернулась на бок и прижалась щекой к земле, прижимая руку к уху, с которого спала повязка.

Я хотела стать невидимой. Мне нужно было раствориться во мраке, и, может, тогда невзгоды растворятся вокруг меня. Я прижала колени к груди.

Двадцать четыре часа назад я могла бы оказаться в теплой постели какого-нибудь байкера, купаясь в комфорте, и с крышей над головой. Сытая. Я бы сохранила свое достоинство, но с тех пор, как я проснулась на больничной койке, у меня его не было. Вместо этого я осталась босой, замерзшей и лежащей среди деревьев. Когда луна исчезла за черными грозовыми тучами, меня накрыл полный мрак.

Я как можно плотнее прижала голые ступни к телу. Пальцы на ногах заледенели. Пока дождь беспощадно лупил по мне, постукивание зубов превратилось в дрожь всего тела. Каждая ледяная капля превращалась в болезненный укол.

Какого черта он поцеловал меня? Какого хера я вообще позволила ему это?

Я была зла на себя. Не из-за того, что сопротивлялась ему, а из-за того, что мне это понравилось.

За последние несколько месяцев я делала множество гнусностей. Искала еду в мусорных баках. Спала в брошенных машинах. Но ничего из этого не вызывало во мне большего отвращения, чем отсутствие моего сопротивления его губам.

Но еще более отвратительным являлось мое желание того, чтобы он вновь появился из-за зарослей кипариса и забрал меня с собой из этого мрака.

Мне пришлось напомнить себе, что Кинг был не из тех, кто спасает.

Он был из тех, кто убивает.

Мое тело содрогнулось. И я чертовски замерзла. Я до сих пор была зла. До сих пор напугана.

И до сих пор была возбуждена.

При свете дня несложно было отодвинуть все проблемы на задний план и подумать о способе выживания. Но наедине со своими мыслями стала лучше понимать, что без знания прошлого, прожитых и выученных уроков я была всего лишь оболочкой какого-то человека.

Я была незнакомкой сама себе. Была чужой, живя в теле какой-то девушки, которую даже не знала. Я украла его у нее случайно, и это стерло ее с лица земли и поместило меня на ее место.

В такие ночи, как эта, когда паника начинала пожирать меня, я говорю с ней вслух:

— Знаю, это странно, но я скучаю по тебе. А еще более странно то, что я постоянно говорю тебе это, но мне правда жаль. Мне жаль, если то, что делаю я, не является тем, что сделала бы ты. Я хотела бы, чтобы здесь была ты, а не я, потому что голодание на улицах не та жизнь, которую я хочу для тебя или себя. Мне жаль, что я подвела тебя.

Просыпаясь каждый день, я надеюсь, что ты вернёшься. Мне стыдно за то, что я делала ранее, за то, что пыталась продать свое тело ради защиты. Это был момент слабости, но отныне с меня хватит. Я справлюсь сама. Я смогу защитить себя. И мне стыдно за то, что произошло с Кингом. Не знаю, как много смогу вынести, но я обещаю, что не позволю ему трахнуть меня. Или тебя. Или лучше сказать нас обеих? Это была бы самая странная гребаная оргия в мире.

Я громко рассмеялась, касаясь губами грязи и случайно втягивая ее в рот. Я закашлялась и начала плеваться, пока кусок не выпал изо рта.

— Я постараюсь лучше. Обещаю. Я смогу выжить… Ради тебя.

Как только взошло солнце, я встала с земли.

Я поплелась по дороге, на которой выбоин было больше, чем асфальта. Волоча ноги несколько часов подряд, я шла, покрытая грязью, которую солнце запекло в застывшие куски глины.

Каждый шаг по траве на обочине трассы отдавался болезненной агонией во всем теле. Каждая травинка резала мои стопы словно лезвием, отчего каждый последующий шаг причинял только больше боли моим голым, поцарапанным и окровавленным ногам.

Хромая, я плелась в неизвестность, пока наконец-то не наткнулась на первый признак цивилизации: квартирный комплекс.

Мне нужен был телефон, или полицейский участок, или церковь. Кто-нибудь, кто мог бы помочь, но у меня не было сил искать что-нибудь еще. Я хотела присесть и собраться с духом, потому что мое тело сейчас напоминало серую тучу из смятения, истощения и обезвоживания.

Почему Кинг отпустил меня?

Что-то в его нерешительности цепляло меня за живое. Часть меня ожидала, что в любую секунду он выскочит на дорогу и утащит в свою машину. Возможно, поцелуй изменил его решение? Он думал, у него получится использовать меня для своих развратных целей, но после поцелуя понял, что, скорее всего, разочаруется? Поэтому он отпустил меня?

По-другому быть не могло. Но тогда почему, если он убил Никки, ему не убить и меня? Почему он пожалел меня, но так расправился с ней?